Литературное приложение

ХОЛ КЛЕМЕНТ / ОТВЕТ / 1947
Перевод Сергея Буренина

Альвен Уорен повис около прозрачного иллюминатора вспомогательной ракеты и с нескрываемым интересом заглянул в него. Предмет, который привлекал его внимание, висел в нескольких милях и потихоньку дрейфовал им навстречу. На первый взгляд он не производил особого впечатления: простой металлический шар, поблескивающий в солнечных лучах. Блеск его поверхности несколько смягчался второй полупрозрачной оболочкой. На таком расстоянии он даже не выглядел слишком уж большим; ничто не говорило о том, что усилия по созданию внутренней сферы потребовали уже более семидесяти лет и двести миллионов долларов, хотя она и была еще далека до завершения. За это время в среднем она поглощала примерно четверть гигантского "фонда прорыва", основанного путем отчислений от каждого учебного института на Земле и, в отличие от большинства научных проектов, находящихся на столь ранней стадии, уже принесла существенную выгоду.

По мере приближения ракеты начинались вырисовываться более мелкие детали. Внешняя оболочка потеряла свой полупрозрачный ореол и предстала серебряной паутиной, металлическим сетчатым экраном, окружающим более плотное ядро. Уорен знал, что сетка предназначена для того, чтобы защитить деликатные электронные компоненты от потоков электронов, испускаемых солнцем. Это было все, что он знал о структуре данного объекта, так как Альвен Уорен в физике почти не разбирался. Он был психолог и имел достаточно букв после имени, чтобы отмести любые сомнения в его интеллекте, но язык амперов и вольтов, эргов и дин был для него чужд.

Пилот ракеты с пассажиром знаком не был, и его замечания особой пользы никому не принесли.

- Мы войдем в контакт примерно минут через пятнадцать,- сказал пилот.- Нам запрещено использовать ракетные двигатели поблизости от этого устройства, поэтому мы вынуждены начать торможение до безопасной скорости контакта, по крайней мере, за двадцать миль. В связи с этим окончательное приближение и занимает столько времени. Они не любят, когда поблизости от них появляется то, что они не могут учесть заранее. Это относится к потокам электронов и молекул, точно так же как и к атомным конвертерам.
- А какие у них могут быть претензии к ракетным выхлопам, если они не направлены в сторону станции?- спросил Уорен.- Какое влияние может оказать струя газа в миле от станции?
- Никакой непосредственно, но газ расползается, а некоторые элементы отходов ракетного топлива легко ионизируются в солнечных лучах. Мальчики, сидящие внутри, уверяют, что выхлоп ракетных двигателей в пяти милях от внешней сферы приводит у них к сбою в некоторых цепях. Говорят, что это происходит, когда молекулы, просочившиеся через защитный экран, начинают ионизироваться. С моей точки зрения, это выглядит несколько надуманным, но я в этом плохо разбираюсь. Я знаю, что эта машина половину времени не работает по причинам, которые пока точно неизвестны, но это вызвано магнитными отклонениями примерно такого же порядка, как те, что я упомянул. Здесь, вблизи от станции, я очень осторожно обращаюсь с двигателями: причини я неприятности более одного раза, и это мне может стоить работы, а управление в моих бумагах сразу же хлопнет штамп "недостаток профессионализма", и тогда придется покрутиться, прежде чем я смогу найти другую работу.
- Коли вы регулярно совершаете такие полеты, то, полагаю, вас не особо затрудняют все эти хитрости.
- Я уже привык. Я делаю такие полеты по доставке сюда необходимых запасов каждую неделю вот уже почти три года, а в промежутках бывают еще и специальные рейсы. На этом корабле доставляется все, что нужно им там, на станции, а иногда из дома едут еще и умники, которым надо решить какие-то свои задачи, они не верят, что машина сможет справиться с этим без их присутствия,- пилот искоса взглянул на Уорена.- Большинство из этих парней могли рассказать мне про компьютеры такое, о чем я и не подозревал. Вы первый экскурсант за мою практику. Я никак не думал, что университеты отважатся на такое. Вы журналист?

Уорен улыбнулся.

- Не могу осуждать вас за такие идеи. И должен признаться, что я ни бельмеса не понимаю в современных компьютерах. Эта станция, к которой мы подлетаем, для меня всего лишь название. Но у меня возникли некоторые трудности. Не знаю, можно ли выразить мою проблему в тех терминах, которые используются здесь. Я плохо разбираюсь в математике и все же решил проконсультироваться с местными операторами, чтобы выяснить, могут ли они мне помочь,- он кивнул головой в сторону огромной серебряной сети, которая теперь закрывала уже весь иллюминатор.- Мы уже подошли совсем близко, да?

Пилот, не говоря ни слова, кивнул головой и повернулся к сиденью перед пультом управления, оставив на время свое любопытство. На самом деле, так как было запрещено пользоваться двигателями, он мало что и мог сделать во время этой "посадки", но чувствовал себя увереннее, сидя перед панелью управления в то время, как монолитный корпус корабля дрейфовал вдоль упругой металлической сети статического щита до момента, пока не будет схвачен металлическими захватами. Захватами, которые приводились в действие электромоторами, сконструированными и спаренными таким образом, чтобы магнитное поле, сопровождающее их работу, невозможно было определить уже в нескольких футах. Захваты сомкнулись, и качка корабля, по мере того как кинетическая энергия поглощалась упругой металлической сетью, постепенно успокоилась. Пилот отключил систему управления и с улыбкой поднялся.

- Мне рассказывали,- сказал он,- что когда экран был еще только построен, а это было примерно сорок лет назад, какой-то умник решил, что корпус ракеты, доставляющей сюда все необходимое, должен быть изолирован, чтобы не изменять уравновешенный заряд внешнего экрана, для этого они покрыли корпус гидроокисью алюминия. Полагаю, что на самом деле это был очень тонкий слой, хотя и вполне хороший изолятор. Ракета пошла на сближение как раз в то время, когда на станции была запущена задача,- его улыбка расплылась шире.- Я уж не знаю, какова была емкость образовавшегося таким образом конденсатора, но на станции есть один оператор, у которого самое любимое ругательство - это имя одного из членов правления. Подозреваю, после этого им пришлось поменять несколько тысяч элементов. Теперь они рассматривают обеспечивающие корабли как неизбежное зло и приостанавливают работу, пока накопившийся в экране заряд стекает к нам в корпус.
- А как я попаду в главный отсек?- перебил его Уорен, которого не очень-то интересовали местные исторические анекдоты.
- Недалеко от нас в сетке будет открыто входное отверстие. Сейчас появятся люди для разгрузки, они и покажут вам дорогу. Вам надо будет надеть скафандр. Пройдемте со мной, я вам помогу с ним управиться.

Они прошли из кабины управления в небольшую комнатку, расположенную между кабиной и грузовым отсеком, и через короткое время психолог был уже облачен в громоздкий, но гибкий костюм. Человек должен его надевать, чтобы выйти наружу из металлического пузыря, который унес так далеко от родной среды. Пилот тоже надел скафандр и проводил пассажира до главного воздушного шлюза.

Уорен уже более или менее привык к невесомости за время своего полета к станции, но соприкосновение с таким бесконечным пространством на какое-то мгновение вывело его из равновесия, и он схватился за руку фигуры, парящей рядом с ним. Пилот, поняв его состояние, придержал своего спутника, и через несколько мгновений они уже смогли оттолкнуться от выхода из шлюзовой камеры по направлению к металлической трубе, вход в которую, отмеченный зажженной табличкой, маячил примерно в тридцати ярдах от них. Когда они приблизились ко входу, оттуда выплыли четыре человека, также одетые в космические скафандры. Появившиеся люди заметили их и подождали, чтобы поймать парящие тела посетителей. Уорен увидел, что он "приземлился" в пределах досягаемости толстого жгута серебряных кабелей и, повинуясь жесту одного из космонавтов, ухватился за него. Радиостанция в его скафандре, очевидно, не была настроена на дежурную частоту, а как он узнал после, она вообще не была включена. За это время пилот перелетел обратно к открытому люку своего корабля и исчез внутри.

Через несколько мгновений открылась большая дверь, находящаяся ближе к корме, недалеко от воздушного шлюза, которым воспользовались пилот и Уорен, и четыре космонавта полетели к ней. За дверью сразу же начинался грузовой отсек: на станции для удобства пользования все запасы паковались в герметичные контейнеры, а во время разгрузки эта дверь открывались как раз напротив отверстия в защитном экране. Психолог с интересом наблюдал, как один из космонавтов полетел обратно ко входу в тоннель, держа в руках, защищенных перчатками скафандра, веревку. Он закрепился рядом с Уореном и начал тащить веревку, за которой в тоннель последовала, казалось, бесконечная вереница запечатанных металлических ящиков. Первый ящик сопровождал еще один космонавт, который принял веревку из рук поджидавшего его товарища и исчез с ней в глубине тоннеля. После короткой паузы цепочка контейнеров проследовала за ним в глубину металлической трубы.

Вся разгрузка заняла менее четверти часа. Уорен вместе с остальными космонавтами уцепился за последний контейнер, проплыл в глубину тоннеля и оказался в просторном помещении, способном, очевидно, вместить весь груз. Как только закрылась дверь, ведущая в тоннель, один из космонавтов нажал находящуюся рядом с ней зеленую кнопку, и через несколько секунд уши постепенно начали различать звонок, который сообщал о возрастающем воздушном давлении.

С небольшой помощью со стороны Уорен освободился от скафандра, когда увидел, что это начали делать другие, а, раздевшись, сразу подлетел к одному из членов разгрузочной команды.

- Вы не подскажите мне, как найти доктора Вайнсера?- спросил он.- Доктор должен ожидать меня, я с ним несколько раз связывался еще с Земли.

Человек, к которому он обратился, взглянул на него своими бледно-голубыми глазами, находившимися на целых семь дюймов выше психолога, рост которого составлял пять и девять десятых фута.

- Вы, должно быть, доктор Уорен. Вайнсер говорил мне, что вы, возможно, прибудете с этой ракетой. Сейчас я вас отведу к нему. Кстати, меня зовут Радд. Здесь есть что-нибудь ваше?- спросил он, махнув рукой в сторону парящих по обширному помещению ящиков.

Остальные члены разгрузочной команды, не торопясь, ловили ящики и для удобства вскрытия пристегивали их к стенкам отсека. Уорен утвердительно кивнул головой.

- То, что относится к моей проблеме, занимает несколько кубических ярдов в багаже. Ящики аккуратно маркированы, поэтому трудностей с поисками не будет. Послушайте, вы не можете включить какое-нибудь вращение для центробежной гравитации? Я все еще не очень уверенно себя чувствую в невесомости.

- Полагаю, можно, хотя будет очень трудно сохранять сферическим экран уже с одной единицей гравитации на его краях. Но мы уже давно пришли к тому выводу, что намного проще нянчится с посетителем, чем включать систему вращения. Так что вам придется находиться в невесомости все время вашего пребывания здесь,- он вдруг посерьезнел.- На самом деле, я сомневаюсь, что Вайнсер сможет вынести хоть какое-то ускорение. Сами увидите, когда встретитесь с ним.

На это замечание Уорен вопросительно поднял брови, но белокурый гигант не стал больше вдаваться в подробности. Он резко отвернулся от психолога и, даже не извинившись, оставил его, присоединившись к остальной команде, чтобы помочь закреплять оставшиеся ящики. Эта работа заняла значительно больше времени, чем сама разгрузка. И Уорену ничего не оставалось, как сдержать свое нетерпение и любопытство до окончания работ.

Однако, в конце концов, Радд повернулся к своему гостю и, не удосужившись сказать даже слова, сделал знак следовать за ним. Они проследовали через круглый люк, находящийся напротив внешнего входа, и оказались в ярко освещенном коридоре с металлическими стенками, который, по-видимому, вел к центру сферического сооружения. Уорен и его проводник какое-то время двигались вдоль этого прохода, потом повернули в другой, потом в еще один, все коридоры, как и первый, были ярко освещены. В конце концов, Радд затормозил около закрытой двери и постучал, на такие вещи, как электрические звонки или зуммеры стенах в станции было наложено строгое табу.

Голос, прозвучавший за панелью и приглашающий их войти дал Уорену первый намек на разгадку загадочного замечания, сделанного Раддом несколько минут назад. Это был высокий, еле различимый шепот, который достиг их ушей только благодаря вентиляционной решетке в двери. По голосу можно было предположить, что его обладатель раздавлен либо тяжелой болезнью, либо усталостью, либо возрастом. Исходя из этого, Уорен оказался слегка подготовленным к тому, с чем должны были столкнуться его глаза после того, как Радд открыл дверь, и они вошли в каюту.

Вайнсер действительно не мог бы вынести и частицы земной гравитации. То, что когда-то было сильным телом атлета, сжалось так, что его вес вряд ли превышал восемьдесят футов. Обтянутые кожей запястья и коленки, напоминающая трубку шея торчали одежды, не оставляя никаких сомнений в физическом состоянии их обладателя. Уорен даже примерно не смог представить его возраст, но как бы он ни был велик, глаза, выделявшиеся на сморщенном смуглом старческом лице, были живыми, как у человека расцвете сил. На Земле это тело давно бы уже прекратило свое существование, но в условиях невесомости, царившей на станции от слабого сердца требовалось только одно: поддерживать кровообращение все еще живого и проницательного мозга.

Уорен постарайся, насколько смог, спрятать изумление и переключил все внимание на шепот приветствия, который слете с губ старца.

- Как я полагаю, вы - доктор Уорен. Мне кажется, что вас хорошо узнал во время наших сеансов связи, но тем не мене я очень рад встретиться с вами лично. Ваша задача меня очень заинтересовала, и я с огромным удовольствием сделаю все возможное, чтобы подготовить ваши данные для машинной обработки. Судя по тому, что вы мне уже написали, решение вашей задачи займет значительное время. Я еще не упоминал о ваших проблемах остальным сотрудникам, но уверен, что потребуется их помощь, поэтому, может быть, вы будете так добры и объясните свою задачу Радду прямо здесь. А я послушаю и, возможно, услышу что-то новое вдобавок к тому, что вы мне уже рассказали. Когда вы закончите, ваш портфель с данными будет уже в кабинете, который я попросил отвести для вас, и мы сможем начать серьезную работу, как только вы посчитаете нужным.

Уорен согласился с предложением и попробовал расслабиться, не сходя с места, так как, естественно, стульев в кабинете не было. Остальные безмолвно зависли в воздухе. Он начал говорить, их молчаливое внимание подчеркивало интерес, который они проявляли к словам психолога.

- Моя задача проистекает из очень старого вопроса, на который я и не надеюсь получить полного ответа. Если вы не погружены в свои профессиональные проблемы больше, чем я в свои, то вам, наверное, известно, что за последние несколько столетий был пролит свет на многие гипотезы, касающиеся мозга и мыслительного процесса. Это, вне всякого сомнения, является основным фундаментом в моей профессии. Впервые действительно научный подход к этому вопросу был сделан в конце девятнадцатого столетия такими учеными, как Торндайк, Эббингхауз и Павлов. Было выдвинуто много теорий, но одна из самых ранних, как я полагаю, появилась в работах Павлова, так как он попытался объяснить процессы мышления и познания развитием и усилением связей между раздражителями и ответами на них. Появилось утверждение, что количество клеток в коре головного мозга достаточно велико, чтобы образовать множество различных комбинаций для описания реакций и мыслей в человеческой жизни. Предположительно было подсчитано количество комбинированных связей этих клеток, которое оказалось равным примерно десяти в трехмиллиардной степени.

Услышав эту цифру, Радд удивленно поднял брови.

- Если эта цифра верна, то сюда входит всякая реакция или поступок любого живого существа, жившего на Земле с момента образования планеты. Эта цифра поражает даже меня, хотя я возился здесь с проблемой, которая включала в себя количество электронов во Вселенной, а это всего лишь десять в сороковой или пятидесятой. Насколько я помню. И что же не сходится в теории?
- Простое формирование используемых связей и реакций, похоже, недостаточно. Если я буду держать электрод у вашей левой руки и наносить вам небольшой, но достаточно чувствительный электрический удар, который каждый раз будет сопровождаться звоном колокольчика, то очень быстро вы будете реагировать на звук колокольчика, отдергивая руку. Это условный рефлекс, не то, чтобы не имеющий отношения к вашему сознанию, но определенно не зависимый от него. После того как рефлекс будет выработан, я кладу электрод в вашу правую руку и звоню в колокольчик. Какую руку вы отдернете? Конечно, правую. И в то же время рефлекторная связь была сформирована между чувствительными и двигательными нервами левой руки. Очевидно, связи не являются однозначно адекватными, по крайне мере, в первом приближении. Были предложены и другие теории, некоторые из них описывали знания и обучение через поведенческие термины. Это ничего не объяснило, пока кто-то не переопределил поведения, включив туда все, от социальной активности до перистальтики и окисления пищи в клетках тела, что вернуло нас к первоначальной точке отсчета. Возможно, некоторые чрезвычайно сложные нейронные связи и реакции и объяснят нам все от ночных кошмаров до генделевского "Мессии", но каждый раз, когда кто-нибудь высказывает новую идею в этом направлении, у большинства психологов появляется соблазн превратиться в мистиков. Кажется, ничто не может дать исчерпывающий ответ. Может быть, мозг, или вся нервная система, или даже все физическое тело не имеют никакого отношения к личности, может быть, есть что-то наподобие души или что-то еще, относящееся к такой природе, которую мы не способны определить ни нашими микроскопами, ни другими физическими приборами. Я согласен рассматривать эту идею, как одну из возможностей, но я не настолько религиозен, чтобы рассматривать ее, как достоверность, а в таком случае у нас не остается ничего, отчего бы можно было оттолкнуться. Поэтому я бы хотел воспользоваться вашей машиной, чтобы выяснить - может ли чисто механический или химический набор реакций объяснить этот феномен человеческого мозга? Я мало разбираюсь в электронных схемах, но знаю, что они бывают иногда настолько сложны, что человеческий мозг уже не способен в них разобраться, и именно для целей, подобных моей, и предназначена ваша машина. Полагаю, что я не привел полной аналогии, но думаю, что решения даже просто всего лишь подобной задачи даст нам достаточную точку опоры, чтобы, по крайней мере, подступиться к этой проблеме. Каково ваше мнение на этот счет?
- Я понял,- прошептал Вайнсер своим высоким шепотом,- если мы не сможем создать такую схему, то ничего не докажем, но если нам это удастся, то несколько поколений психологов будут избавлены от печальной участи скатиться к метафизике. Кстати, ваша аналогия с электронной схемой, вероятно, лучшая возможность, и мы вполне можем продолжить обдумывание этой проблемы, не забывая, что это всего лишь аналогия. Мне так же сдается, что если мы даже и не решим полностью проблему доктора Уорена, я более чем уверен, что в результате мы получим много полезных идей, касающихся самого компьютера. Он работает, доктор, по принципу, довольно похожему на "связионизм", о котором вы упомянули, хотя роль нервов у нас и выполняют электрические токи, а не материальные связи.
- Я согласен,- кивнул головой Радд,- задача кажется не только стоящей сама по себе, но и многообещающей в отношении побочных продуктов. Надеюсь, вы не будете возражать, если я буду оказывать вам посильную помощь по мере того, насколько мне позволит моя основная работа.
- Конечно, нет. Чем больше в решении этой задачи будет участвовать людей, понимающих в компьютерах, тем лучше. Честно признаюсь, что я не знаю даже - с чего начать подготовку моих данных для ввода в компьютер. Возможно, если мы сейчас на них взглянем...

Голос Уорена утонул в выжидательной тишине. Разговор подхватил Вайнсер.

- Полагаю, что ваши материалы еще не доставлены в ваш кабинет, у наших людей много дел после того, как подходит ракета с обеспечением. Я предлагаю сейчас перекусить, я ем, доктор Уорен, несмотря на мою внешность. И уверен, что все будет готово к тому времени, как мы поедим.

Предложение было всеми одобрено, и после того как Уорен, впервые принял пищу в невесомости, трое ученых направились к "кабинету", в который должны были доставить данные психолога. Слово, используемое Вайнсером, не совсем подходило в данном случае: кабинетом оказался своеобразный перекресток между чертежной, физической и фотографической лабораториями. Ящики, в которых находились данные психолога, были пристегнуты к стене, герметические оболочки вскрыты, но крышки оставались пристегнутыми, чтобы не дать содержимому свободно вылететь наружу. Уорен, который к этому времени уже приобрел некоторую сноровку в передвижении в невесомости, подлетел к контейнерам и начал извлекать оттуда бесчисленные тетрадки, пачки фотографий и отдельные бумажные листочки, содержащие, похоже, наскоро записанные мысли. Все это он переносил на многочисленные столы и закреплял там с помощью пружинных скрепок, которые здесь заменяли магнитные пресс-папье, непременный атрибут всех столов, находящихся в условиях невесомости. Двое других ученых не делали никакой попытки помочь ему, понимая, что материал располагается в определенном, неизвестном им, порядке, но когда ящики опустели, они проследовали за Уореном к одному из столов, где и получили сжатую и хорошо иллюстрированную лекцию по основам психологии. Иллюстративный материал состоял частично из сведенных в таблицы данных, частично из схематических "круговых диаграмм", с помощью которых психолог предпочитал иллюстрировать такие вещи, как условные и безусловные рефлексы, а также широким набором хороших рисунков и микрофотографий нервов и мозговой структуры. Вводная лекция закончилась, Вайнсер взял инициативу в свои руки, и вся троица начала решать задачу по преобразованию всех эти данных в вид, удобный для восприятия "органами чувств" гигантского компьютера.

Эти органы были разнообразны по своей природе. Чисто цифровые данные можно было представить в виде перфоленты или перфокарт, как это и делалось во многих машинах середины двадцатого столетия, хотя апраксимационные задачи, которые занимают у подобных устройств несколько часов, могли быть решены, а результаты данных сведены в таблицу за несколько секунд благодаря всего лишь дюжине невероятно сложных микросхем этого сооружения.

В дополнение машина обладала глазами-линзами, которые были сфокусированы на точно откалиброванной чувствительной сетке, куда можно было нанести напрямую такие элементы, как графики и электронные схемы, если они изначально были изображены точно в соответствующем масштабе. Несмотря на свою уникальность, на последнем месте в глазах Вайнсера и его помощников стояло "ухо", которое позволяло надиктовывать данные. Машина обладала словарем примерно в шесть тысяч слов, который постоянно увеличивался техником, ответственным за это устройство и тратившим на это свое свободное время. Десять микросхем могли интегрировать эти слова в предложения английского языка; машина могла как слушать, так и отвечать. Поскольку этот метод не давал таких точных результатов, как предыдущие два, то команда станции рассматривала его скорее как забаву; эта работа производилась совершенно неофициально и в свободное от работы время молодыми членами команды станции. Независимо от того, имело ли это практическую пользу, "ухо" придавало всему компьютеру, даже в глазах Вайнсера, когда ему продемонстрировали работу этого устройства, некую ауру сверхъестественности.

Хотя они подозревали, что, возможно, в дальнейшем эта способность и окажется им полезной, тем не менее Вайнсер и Радд определенно настаивали, что фотоэлектрический анализ потребуется для большинства данных Уорена. Значит, нужно перечертить все диаграммы разноцветными чернилами в необходимом масштабе. Вайнсер прямо-таки оттаскивал Радда от его непосредственной работы, привлекая к черчению. Того передергивало, но он мужественно садился за работу. Единственное, чем успокаивал себя Радд, так это мыслью о том, что данные диаграммы окажутся детским лепетом по сравнению с теми, которые должны получиться в результате обработки, а это будет уже головная боль Уорена. С последним предположением Вайнсер был согласен, в его бесстрастном шепоте во время работы чувствовалась неослабевающая заинтересованность.

Поставленная задача более других походила на испытательный тест. Данные заранее проведенных экспериментов были сведены в диаграммы и введены с помощью одного из глаз. Выходная пленка содержала стандартные диаграммы условных рефлексов, что чрезвычайно понравилось Уорену; Вайнсер и Радд были удовлетворены и тут же приступили к обработке данных более сложных экспериментов. Только две из тридцати с лишним микросхем устройства были задействованы для получения первого результата, причем одна из них работала исключительно в режиме "памяти", и создавалось впечатление, что можно будет сделать еще очень много, прежде чем они достигнут механических пределов.

Всю первую неделю им продолжало светить солнце удачи. Трое ученых работали, ели, спали и периодически предоставляли электронным глазам на входе компьютера, находящимся в стенах вокруг них, подборки данных. Условные рефлексы и все, что к ним относилось - торможение, отмирание, приспособление; все, что Уорен считал важным в описании простейшей формы обучения, вводилось в машину, которая в каждом случае без всяких усилий создавала "схему", способную отобразить желаемые характеристики. И в то время, как некоторые схемы становились довольно сложными, ни одна из них не могла сравниться в сложности даже с небольшим участком нервной системы, даже тот монстр, который получился в результате ввода в машину через десять "глаз" одновременно полученных ранее результатов, когда их объединяли в главную диаграмму "условностей".

- Я провел много хороших курсов по психологии,- заметил как-то Уорен,- но еще ни разу у меня в качестве ученика не было машины. Однако должен признать, что это самый лучший ученик из тех, что я имел раньше, хотя, может быть, это происходит из-за того, что я готовил нынешние свои лекции так тщательно, как не делал еще ни разу в жизни!
- Кто готовил их?- переспросил Радд, делая ударение на вопросительном слове.
- Ну, хорошо, у меня было два великолепных лаборанта. Если они будут настолько добры, что продолжат свою помощь, то я считаю, что мы решим проблему запоминания, начав с экспериментов Эббингхауза.

...

...

Работа продолжилась. Большинство рабочих диаграмм выполнял Радд, так как у Уорена не хватало на это умения, а у Вайнсера сил, чтобы управляться с соответствующими инструментами. С данными Эббингхауза было покончено; благодаря его работам и работам его последователей с областью запоминания также постепенно закончили. Приняв во внимание как электромагнитные, так и химические реакции, получили систему, которая, согласно компьютеру, соответствовала наблюдаемому феномену человеческой памяти. Уорену не терпелось немедленно объединить эти результаты с данными, уже полученными при обработке условных рефлексов, но его убедили подождать, пока не будут обработаны и другие области. Таким образом, они перешил к феномену предвидения, воображения и мышления принятия решений.

Вот здесь-то они и столкнулись с трудностями - удручающими трудностями. Некоторые исследователи могли бы уже остановиться на этом и опубликовать настолько полную работу, что выйди она в свет, то внесла бы огромный вклад в психологическую психологию, но этим троим такая мысль даже не приходила в голову. Экспериментальные данные, уже довольно обширные, были получены в такой форме, которую нельзя было свести ни в таблицу, ни в графическую форму. Даже Вайнсер, который большую часть своей долгой жизни провел за приведением решений именно к такой форме, топтался на месте.

Две недели они упорно боролись с новой трудностью и за это время только три задачи пропустили через машину. Ни одна из них не была решена настолько полно, насколько надеялся Уорен, и у него уже появились сомнения в ценности ожидаемого результата. Тем не менее, к концу второй недели все трое почувствовали, что они готовы попробовать интегрировать полученные данные для освещения мыслительного процесса при принятии решений. И тут работа столкнулась с еще большими трудностями.

Была произведена первоначальная подготовка. Дюжина графиков была положена под единственный глаз, который использовался в тот момент; в выходное устройство для получения ответа была заправлена светочувствительная бумага, а зеленая лампочка говорила, что в данный момент ни одна из частей гигантской системы не была занята решением какой-нибудь другой задачи. В то время всего лишь несколько микросхем были заняты текущей задачей, но требовалось предпринять определенные шаги, чтобы предотвратить взаимное влияние одновременно решаемых проблем, чтобы избежать частых причин задержки ответа. Радд выключил свет в комнате, оставив только флюоресцирующую спираль в выходном устройстве. Вайнсер нажал на кнопку, которая активизировала светочувствительный глаз.

Целую секунду, а это больше, чем потребовалось для ответа на любую из предыдущих задач, ничего не происходило. На самом деле у Вайнсера даже хватило времени на то, чтобы с удивлением посмотреть на флюоресцентные индикаторы состояния машины прежде, чем выключился свет.

Выключился свет. На станции никогда не гас свет. Если требовалась темнота, то устройства затемнялись, они закрывались хитроумными щитками, которые блокировали свет, но позволяли работающему устройству охлаждаться до нужной степени. Выключение света означало разрыв электрической цепи, что влекло за собой выброс в эфир электромагнитного колебания достаточной мощности, чтобы вывести из строя чувствительные части компьютера, даже если источник колебания находился в сотнях футов от него. На станции не было ни электрических сигнальных звонков, ни телефонов, ни телевизоров; эффективная, но на удивление старомодная конструкция механических колокольчиков и переговорных трубок образовывала систему межкомнатных коммуникаций. Радио в космических скафандрах использовалось только в случаях крайней необходимости, в остальное время люди пользовались кодом ручных знаков. Конструкторы великого компьютера преодолели огромные трудности, избавляясь от электростатических и электромагнитных возмущений Земли, чтобы создать источник таких проблем на станции.

И все же свет выключился, выключились даже схемы, необходимые для решения задачи, и погасла индикаторная панель. Радд, находящийся около рычага управления световыми заслонками, открыл их и обнаружил, что все лампочки темные. У всех троих имелись часы с люминесцентными циферблатами, и это были единственные видимые предметы во всей комнате. Но свечение только делало темноту еще более непроницаемой, если это, конечно, возможно.

Прежде чем кто-нибудь из них смог заговорить, из коридора раздался звук колокола вызова. Колокол издал три двойных извиняющихся, жалких побрякивания, потом повторил их снова и снова.

- Мой вызов,- еле пробился через темноту шепот Вайнсера,- похоже, этот сбой поразил всю станцию. Пошли, даже если это вызов не из центра, все сейчас направятся туда в связи с этим происшествием. Радд, ты можешь передвигаться быстрее меня, иди вперед, а я покажу дорогу Уорену. Полагаю, что где-то должен быть какой-нибудь фонарь или спички, но где, сказать трудно. Найди там что-нибудь, хотя, лучше всего, конечно, найти выход из создавшейся ситуации.

Одно из трех слабо мерцающих зеленых пятен пришло в движение и внезапно исчезло за дверным косяком. Оставшиеся два медленно поплыли рядом и последовали за первым по коридору. Уорен знал, где находится центр, он там уже несколько раз побывал и вполне мог бы проследовать туда вместе с Раддом, но слабость Вайнсера задерживала его даже в невесомости, так как старик не мог выдержать столкновения со стенами и потолком, что остальные воспринимали как должное.

Уорен, держа Вайнсера за руку, осторожно оттолкнулся от косяка двери, направляясь в нужном, по его понятиям, направлении. Он даже не попытался установить контакт со стеной и сразу понял, что это было ошибкой.
Он начал вращаться. Он не мог понять, в каком направлении вращается. Ни зрение, ни психологическая дуга, ни его кинетическое чувство не могли ему помочь. Он вращался... нет, он падал... нет, он...

Он плыл вдоль коридора, как и должен был плыть, его рука сжимала руку Вайнсера. Он побледнел от мысли, что только что переступил пределы физических возможностей, его лицо было покрыто потом, но тут включился свет, и к нему снова вернулась рассудительность. Они находились в дезориентации меньше минуты, он сообразил, что оттолкнулся от дверного косяка не более двух-трех секунд назад.

Уорен взглянул на летящего рядом с ним старика. Выражение на лице Вайнсера было сходно с его собственным, но спутник сумел выдавить из себя слабую улыбку и сказал:
- Мое сердце, должно быть, находится в лучшем состоянии, чем я думал, но, надеюсь, ему не придется еще раз испытать подобный шок.

Уорен кивнул головой.

- Я слышал о клаустрофобии и о боязни пространства, об акрофобии, и вообще, о каких только фобиях я не слышал с того момента, как начал свое образование. Я считал, что знаю об этом очень много, но с этого момента начал по-настоящему жалеть таких больных. Полная темнота, невесомость и отсутствие контакта с фиксированным предметом - это ужасное сочетание. Только сейчас я понял, что все эти фобии раньше для меня были всего лишь пустыми словами.
- Это ваша сфера деятельности. А я должен выяснить, что случилось в данном случае. Пойдемте в центр.

Они медленно двинулись вперед, стараясь по пути восстановить хладнокровие.

В центре, казалось, собралась вся команда станции, а гудение голосов говорило о том, что обсуждение идет полным ходом. Складывалось такое впечатление, что никто не знал, что же все-таки конкретно случилось. Была веская причина говорить о всеобщей несостоятельности, так как даже после часа тщательного расследования ни Вайнсер, ни Радд, и вообще никто из сотрудников из числа операторов или обслуживающего персонала не смогли найти ни малейшего намека на причину возникшей аварии. По информации, которую можно было получить из разных источников, станция работала без сбоев в течение семидесяти лет.

Собравшиеся начали медленно расходиться. Радд, Вайнсер и Уорен направились в свою рабочую каюту, погруженные в глубокие раздумья. Там они приступили к тщательному анализу аппаратуры, которую использовали в момент сбоя. И тут, казалось, все было в полном порядке, пока Вайнсер кое-что не вспомнил.

- Глаз! Он выключен!- воскликнул старик.- Я уверен, что мы его включили, когда все это случилось, разве не так?
- Включили,- ответил Радд,- но я выключил его перед уходом. Я был возле шторок и автоматически выключил его перед тем, как открыть их.
- Понятно,- согласно кивнул головой Вайнсер и подлетел к пульту управления.

Он протянул руку к выключателю светочувствительного глаза, как будто хотел возобновить решение задачи, но, прежде чем он притронулся к кнопке, ему в голову пришла другая мысль. Вместо этого он вынул из выходного устройства лист бумаги и какое-то время внимательно его рассматривал. Наконец он снова заговорил.

- У меня появилась идея, объясняющая происходящее, но мне потребуется время, чтобы хорошенько ее обдумать. А вы, джентльмены, можете идти и отдохнуть, вы мне ничем не можете помочь, мне действительно потребуется время. Я позову вас немедленно, если то, о чем я думаю, действительно является ответом на наш вопрос.

Радд и Уорен переглянулись, а потом посмотрели на старого инженера, но ничего лучшего не смогли придумать, как последовать его совету. На станции, конечно, было помещение для отдыха, и они на несколько часов воспользовались им. Они ели и спали или, по крайней мере, отдыхали, так как ни тот, ни другой уснуть толком не могли, ели опять и, наконец, принялись играть в трехмерный бильярд, периодически прерываясь на пространные обсуждения возможной природы догадки Вайнсера. Но, кроме того, что все это связано с проблемой, которую они хотели решить, им ничего в голову не приходило.

Прошло целых двадцать часов, прежде чем в коридоре зазвенел колокольчик персонального вызова Радда. Оба, не теряя времени, предстали перед глазами Вайнсера. Он довольно рассеянно поприветствовал и какое-то время ничего не говорил, не обращая внимания на их вопросительные взгляды. Наконец, уткнувшись нахмуренно в бумаги, разложенные перед ним, он начал объяснения.

- Я далеко не убежден, что все это верно,- сказал он,- так как совершенно не уверен, что компьютер будет вести себя именно так при обстоятельствах, которые я здесь изложу, но звучит вполне резонно,- он взглянул на собеседников.- Радд, вы когда-нибудь задумывались над проблемой создания машины, которая чинила бы сама себя? Как бы вы к этому приступили?

Инженер задумался.

- Это довольно... сложно. Кроме функций, для которых машина предназначена изначально, возьмем для иллюстрации, к примеру, электродвигатель, вам потребуется устройство, способное сваривать и наматывать провод на сердечник, менять щетки и вообще делать любые ремонтные работы. Кроме того, ему потребуется какое-то руководство, например, набор синек и фотоэлектрический сканер для всевозможных шаблонов, чтобы он мог сделать то, что следует, если с мотором случится неполадка. Как я уже сказал, это довольно сложная задача.
- А что он будет делать, если сканер, намоточный механизм или какая-то другая часть устройства для ремонта выйдет из строя?
- Для этого вам потребуется второе подобное устройство...
- С шаблонами для первого. А на случай, если второе устройство выйдет из строя, первое должно иметь набор шаблонов для второго. Это прекрасно решает поставленную задачу, если не считать того, что каждый набор шаблонов должен включать в себя все, чтобы починить устройство, включая сами шаблоны. Думаю, вы видите небольшую практическую трудность.

Радд задумчиво потер лоб и, не спеша, кивнул головой.

- Я понимаю, что вы хотите сказать. Это старая проблема с картинкой в картинке, поставленная в обратном порядке. Но что общего это имеет с возникшей ситуацией?

Вайнсер криво улыбнулся и указал на проблемный график над которым работал.

- Я потратил изрядно времени, стараясь найти ответ без помощи машины. У меня уже есть алгоритм происходящего, поэтому я могу все объяснить довольно быстро. На самом деле я очень удивлен, что это не случилось раньше. Вся трудность в том, что "электроника" обладает характеристиками, соответствующими тем, которые запрашиваются для данного блока данных схемой принятия решения. Другими словами, она идентична с характеристиками, заложенными в электронике машины. Все ясно! Именно для этого машина и предназначена, и независимо от того, работает ли человеческий мозг так же или нет, это вполне может быть ответом на наш вопрос. Действительно, получается порочный круг, и если машина вообще способна решить эту задачу, то ответ обязательно будет идентичен собственной структуре машины. А если это не так, то мы вообще не получим никакого ответа. Вы помните, что как только микросхема оказывается полностью задействованной, она начинает работать как память, если хотите, то она играет роль набора шаблонов из нашего предыдущего примера, в то время как соседняя схема начинает дальнейшую обработку. В данном случае каждая обработка полностью загружает схему и включается следующая. Вот поэтому прежде, чем что-то произошло, и прошло несколько секунд. Тридцать тысяч схем были загружены до своего предела и старались найти следующую. Естественно, как только последняя схема закончила свою обработку, она постаралась передать работу следующей, и вся система начала перегружаться. Такого никогда не случалось раньше, но ведь есть система безопасности, запущенная еще при запуске станции, которая полностью отключает электрический ток, когда происходит подобное. Я совсем забыл об этой схеме, а индикация ее работы не ведется, поэтому-то мы и не обнаружили, что она вступила в действие, но она-то сработала! Когда ты отключил глаз, который и был причиной возникшей трудности, ты остановил перегрузку, через несколько секунд проблема исчезла, и свет включился. Просто?
- Просто,- согласился Радд.- Но к чему мы тогда пришли? Можем ли мы продолжать работу с задачей Уорена?
- Я больше чем уверен, что да,- ответил Вайнсер после недолгого раздумья.- Нам просто надо избегать решений, которые слишком похожи на отдельные схемы, тогда мы вполне можем с этим справиться. Думаю, Уорен, нам надо пропустить этот этап или, если хотите, рассматривать как уже решенный, и сразу перейти к следующему.
- Похоже, что вы правы,- ответил психолог.- Хотя я и не знаком с устройством компьютера, ваши аналогии создали вполне вероятную картину происходящего. Мы перейдем к воображению. У нас на очереди ряд очень интересных экспериментов, подобие образов, быстрые подсчеты и подобные феномены, которые представляют определенную ценность.

Работа пошла дальше, но теперь еще более медленно. Ко все возрастающей работе графического представления прибавилась задача предотвращения определенных решений. Они разработали схему, которая являлась простейшим методом для подобных ситуаций: они сразу же интегрировали новые данные с тем, что уже было получено ранее, вместо того чтобы обрабатывать задачу отдельно. Как и следовало ожидать, графики, полученные в результате, были ужасающи по своей сложности, и Уорену приходилось терять уйму времени на исследования, стараясь в них разобраться. И все-таки прогресс был налицо.

Провели обработку эмоций, и, к искреннему удивлению Радда, в результате все свелось к комбинации химических и механических процессов. Привычки были обработаны вместе с условностями. С небольшими трудностями к списку были добавлены взгляды и идеи. Способность человеческого мозга обобщать частные случаи довольно просто интегрировалось в общий список, хотя Уорен подозревал, что оно само по себе таит в себе достаточно трудностей.

Пакет данных, привезенный с собой психологом, постепенно становился все тоньше и тоньше, исследование подходило к запланированному концу. Оставалось включить только несколько высших способностей человеческого мозга: конструктивное воображение, художественное восприятие и художественные способности и так далее, и тут возникли трудности, превосходящие все предыдущие, вместе взятые. Без той практики, которую Радд и Вайнсер получили при решении предыдущих задач, они, скорее всего, никогда бы не справились с подготовкой этих данных. От самого Уорена помощи было мало, основную часть времени он проводил в изучении уже полученных результатов. Они провозились с этим целую неделю, Вайнсер переложил на своих подчиненных всю рутинную административную работу по управлению станцией, чтобы самому не терять времени, и, в конце концов, они только наполовину были удовлетворены полученным результатом.

Они почти насильно оторвали психолога от полученных распечаток и подключили к своей работе, однако только через три дня после этого решили, что полученные результаты можно загрузить в машину. К их великому удивлению, для ввода полученного материала вполне хватало одного глаза. Полученная ранее обобщенная распечатка была положена под другой глаз.

В результате подготовленные данные оказались практически идентичными тем, что вызвали перегрузку двумя неделями раньше, и Уорен слегка нервничал, когда Радд выключил свет и активизировал глаз. Каждый из последней полдюжины прогонов занимал немного больше времени, чем предыдущий, так как включал в себя все уже обработанные данные плюс материал по новой области, так что никого не удивляла двух- или трехсекундное молчание, которое следовало после запуска задачи. Затем ломаная зеленая линия на экране индикатора работы превратилась в прямую, и Ради по кивку головы Вайнсера выключил глаз, открыл шторки и вынул полученную распечатку. С легким поклоном, который выглядел довольно забавно, учитывая, что кланяющийся висел в воздухе, а не стоял на земле, он протянул распечатку Уорену и заметил:
- Вот, мой друг, ваши мозги. Если вы сумеете изготовить такую машину, то мы были бы очень заинтересованы в получении модели. Это, возможно, позволило бы значительно улучшить и эту штуку,- махнул он рукой в сторону стен.
- Мозги?- несколько удивленно переспросил Уорен.- Мне казалось, я вполне ясно поставил задачу. У меня не было оснований предполагать, что эта диаграмма опишет нам то, что происходит в человеческом мозгу. Исследование было направлено на то, чтобы выяснить, можем ли мы механическим путем продублировать известные нам ментальные процессы. Похоже, что это возможно, в результате чего отпадает предположение присутствия в личности человека чего-то сверхъестественного. Конечно, этим мы ни в коем случае не опровергаем существование души, но это позволит теперь психологам и спиритуалистам не топтать друг другу ноги, а спиритуалистам придется поискать для защиты своих взглядов нечто лучшее, чем "Faute de mieux" [за неимением лучшего]. А что касается изготовления машины, описанной в этих распечатках, я бы очень не хотел браться за такую задачу. Если у вас есть желание, то можете попробовать сами, но некоторые значения, полученные в результате нашей работы, как я уже упоминал, означают очень сложные химические и механические процессы, и, как я подозреваю, вам потребуется несколько жизней, чтобы справиться с подобной задачей. Но все равно можете попробовать, если хотите. А я сейчас должен попробовать разобраться в этом нагромождении кривых, чтобы превратить наше исследование в приемлемый для публикации вид. Я не могу высказать, джентльмены, как я вам благодарен за проделанную вами работу. Надеюсь, что вы нашли эту работу достаточно интересной, чтобы хоть частично компенсировать ваши усилия. А сейчас я должен идти, чтобы разобраться с полученными результатами.

С прощальным кивком головы, в котором уже заключалась та абстракция, в которую он вскоре должен был погрузиться, Уорен покинул комнату.

Когда психолог покидал помещение, Вайнсер хрипло хихикнул.

- Вот, все они такие,- заметил он.- Сделай для них работу, и они не придумают ничего лучшего, как предложить очередную. Ну что ж, я думаю, это правильно. Его работа предоставила нам массу стоящих намеков,- он искоса взглянул на своего компаньона.- Ты не собираешься создать машину, о которой мы говорили? А, Радд?

Его напарник отключил глаз, взял распечатку данных Уорена, которая все еще там лежала, и внимательно посмотрел на нее.

- Возможно,- сказал он, наконец.- Это определенно стоит попробовать, но боюсь, наш друг прав, говоря о времени, которое потребуется. Для того чтобы объяснить несколько дюжин значений, потребуются серьезные исследования.- Он отбросил распечатку в сторону ближайшего стола, но она до него не долетела.- Отдохнем немного. Я признаю, что это была очень интересная работа, но в жизни есть и другие проблемы.

Вайнсер кивнул в знак согласия, и оба инженера вместе покинули помещение.

В следующие несколько дней они почти не видели Уорена. Однажды Радд встретил его в обеденном холле, где тот рассеянно ответил на приветствие здоровяка, а один раз Вайнсер послал психологу послание, интересуясь, не собирается ли тот покинуть станцию на ближайшей ракете, доставляющей запасы. Вернувшийся посыльный доложил, что вместо ответа он получил неопределенный кивок, который вполне можно интерпретировать как согласие: Уорен так и не оторвал глаз от распечатки. Вайнсер упаковал данные, привезенные Уореном в контейнеры, в которых они сюда и приехали, потом упаковал полученные результаты и запретил беспокоить Уорена. Он, как никто другой, понимал его.

И вот прибыла ракета. Она плавно подплыла к большой сфере, мягко прикоснулась к внешнему экрану и замерла, схваченная захватами. Вайнсер, предупрежденный о прибытии, отправил посыльного к психологу и забыл о нем, но только минуты на три.

Посыльный вернулся как раз примерно через это время, голос опередил его на несколько секунд. Он выкрикивал имя Вайнсера, и еще до того, как ворвался в кабинет главного инженера, тревогу можно было почувствовать в его голосе.

- Сэр,- задыхаясь, выпалил он,- с доктором Уореном что-то случилось. Он вообще не обратил на меня никакого внимания и... я не знаю, что происходит.

- Сейчас иду,- ответил Вайнсер.- Позови к нему доктора. Вполне возможно, что эта какая-то форма гравитационной болезни, до прибытия сюда он не сталкивался с невесомостью.

- Сомневаюсь,- ответил служащий, уже разворачиваясь, чтобы отправиться выполнять поручение.- Сейчас увидите сами!

Вайнсер, не теряя времени, направился в каюту Уорена, и как только попал туда, то сразу же согласился, что гравитационная болезнь здесь ни при чем. Доктор, который прибыл через минуту-другую после него, с этим согласился, но своего предположения, что случилось на самом деле, дать не смог.

Уорен висел в центре каюты, расслабившись, в руках у него была полученная в результате долгой работы распечатка, которую он поднес к лицу так, как будто читал. В его внешнем виде не было ничего странного; любой, проходящий мимо открытой двери кабинета и случайно заглянувший туда, решил бы, что доктор просто погружен в обычную научную работу.

Но он не отвечал, когда к нему обращались, его глаза уставились на листок бумаги и ни малейшим движением не выдавали того, что Уорен осознает присутствие в его кабинете посторонних. Доктор осторожно вынул бумагу из его рук, пальцы оказали легкое сопротивление, но потом так и не разогнулись. Глаза продолжали оставаться застывшими, как будто листок никуда и не девался.

Доктор повернул его лицом прямо к свету, помахал перед лицом Уорена рукой, пощелкал пальцами перед его застывшими глазами, но ничто не оказало ни малейшего воздействия на состояние психолога, подобное трансу. Наконец, после внутривенного введения многочисленных стимуляторов доктор признал свое поражение.

- Запихивайте его в скафандр и отправляйте на Землю, чем быстрее, тем лучше,- сказал он.- Здесь я больше ничем ему помочь не могу. Я даже не имею ни малейшего представления о том, что с ним случилось.

Вайнсер, не торопясь, кивнул Радду и посыльному, которые прибыли в кабинет, пока длилось обследование. Они взяли Уорена за руки и направились в большой воздушный шлюз, доктор и Вайнсер последовали за ними. Не без труда тело психолога упаковали в скафандр, и старый инженер, нахмурив лоб, проводил его взглядом до выхода. Когда Радд после выполнения поручения прибыл в кабинет Вайнсера, тот встретил здоровяка все с тем же нахмуренным лбом.

Несколько минут они молча смотрели друг на друга. Оба прекрасно догадывались, о чем думает другой, но ни тот, ни другой не хотел первым высказать свое мнение. Наконец, Радд нарушил тишину:
- Работа оказалась выполнена лучше, чем мы предполагали.

Его собеседник только кивнул головой.

- Попытался понять работу мозга с помощью мозга. Мы должны были предвидеть это, особенно после того инцидента, который произошел пару недель назад. Каждый мысленный образ механически записывается в мозговой материи. Так как же мозг сможет сделать полную запись своего собственного строения и работы? Даже если разбить полную картину на отдельные составляющие, это не спасет такого человека, как Уорен, потому что когда он получит почти законченную картину, то начнет думать, как сделать небольшое дополнение к полученному, чтобы картина стала еще полней, затем попробует изменить уже полученную картину и так далее. Двигаясь все более сужающимися кругами к конечной цели. Подозреваю, что он был в полном сознании, поэтому никакие стимуляторы ему не помогли; каждая клетка его мозга сосредоточилась на создании этого образа, поэтому чувственные ощущения, возможно, просто не могли пробиться до мозга. Ну что же, теперь он знает, как работает мозг.

- Значит, вся его работа оказалась напрасной,- заметил Радд,- если каждый, кто поймет это в полном объеме, не сможет больше пользоваться своим мозгом. После всего, я думаю, что ту машину, о которой мы говорили, лучше не создавать. Интересно, есть ли какая-нибудь возможность вывести парня из этого состояния?

- Полагаю, что да. Просто надо нарушить его мыслительную линию, чтобы он забыл какую-нибудь часть, это должно сработать. Как мы уже убедились, этого нельзя добиться через его чувства; и стимуляторы явно не подходят, если рассматривать вопрос с этой точки зрения. Просто надо лишить его сознания. Для этого может подойти морфий. Я включил эту рекомендацию в его сопроводительные документы, которые полетели вместе с ним на Землю. Я не стал предлагать это нашему доктору, так как даже если он и не сочтет меня сумасшедшим, то я бы не хотел обременять его такой ответственностью. Вполне возможно, что я совершенно не прав. Пусть парни на Земле решают эту задачу сами.

- Но боюсь, что ты прав, говоря о бесполезности его результатов. Идея была губительной с самого начала, каким бы методом мы ни подбирались к ее решению. Как только ты полностью поймешь работу мозга, твой собственный потеряет всякую полезность. Очевидно, все психологи со времен оных гонялись за своим собственным хвостом, но они слишком отставали от его кончика, чтобы понять это. Уорен был лучше или счастливее других, а может, просто ему под руку попался лучший инструмент, и он поймал его!

МАРЕК БАРАНЕЦКИЙ / ПРАВО АЛЬТЕРНАТИВЫ / 1984
(пер. Наталия Владимировна Стаценко).

[Сильно подозреваю, что глубокомысленная маловразумительнось рассказа в немалой степени - заслуга переводчика.- G.]



Трансгалактическая Оперативная Станция второй месяц погружалась в непроглядную бездну Вселенной. Квазипространственная траектория, словно коконом, сомкнулась вокруг Корабля, перерезая связь с Землей, которую он покинул на двадцать лет. Почти весь экипаж - десять человек - спал в своих кабинах. Только заместитель руководителя Полета, командор Алан Кальперн, посмотрел на часы в коридоре, отмечая про себя, что пора отправиться в Зал Операций и принять дежурство. Следя чуть усталым взглядом за раздвигающимися дверями, он не сразу осмотрел Зал внутри. Только переступив порог, он остановился как вкопанный. В среднем кресле, развернутом спинкой к пультам управления, бессильно поникнув, сидел командир Корабля Каргини. Неестественно вывернутые ноги боковой поверхностью ступней соприкасались с мягким покрытием пола. Руки соскользнули с подлокотников кресла, открывая внушительных размеров торс с пятном крови на кофейного цвета комбинезоне. Он был мертв.

Все вокруг Каргини было залито кровью. Большие, все еще красные пятна не успели впитаться в губчатый пол. Высокая, цвета вереска спинка кресла испачкала кровью панель и пульты компьютера. Кровь множеством струек и капель смешалась с разноцветными точками пространственной картины Космоса на большом голографическом экране, опоясывающем почти весь Зал по периметру. Пятна крови, оказавшись на плоскости, выдавали настоящую поверхность экрана, контрастируя с висящими в десятках планов звездными точками.

Лицо командира было синим, гримаса страха, смешанного с выражением навсегда застывшего недоверия, исказила его. Командор Кальперн огляделся по сторонам и тихо сказал в пространство:
- Боевое положение A3. Полная запись обстановки внутри и снаружи. Секретность первой степени. Красный сигнал чрезвычайной тревоги.

Над креслами засветились фиолетовым пунктиром секции тревоги. За спиной бесшумно сомкнулись двери, отрезая помещение от остального корабля. Не двигаясь с места, он хладнокровно обдумывал положение. Командир Каргини был убит. Загадочным образом и при совершенно неправдоподобных обстоятельствах. Собственно говоря, то, что Кальперн видел, просто не могло произойти. И никогда не происходило за всю историю галактической навигации. Экипаж состоял из десяти человек, которые подбирались годами и тщательно проверялись. На Корабле находились и автоматы. Но они не могли, как в старых романах, причинить вред человеку. Это должен был и мог сделать только человек. Но чем?

И почему?

В этом положении, при красном сигнале тревоги, ему по инструкции был необходим еще один человек. Кальперн подошел к самому дальнему пульту и вызвал комнату Самсона Хьюэла, главного кибернетика.

- Что случилось?- Голос Хьюэла был сонным.
- Зайди в лабораторию. У меня не получается анализ субполя эмиттера седьмой зоны. Нет ключа к конструктивной памяти.
- Иду.

Чтобы добраться до лаборатории, нужно пройти мимо дверей Зала Операций. Когда кибернетик поравнялся с ними, Кальперн, не говоря ни слова, втолкнул его внутрь. Они долго молчали. Когда Хьюэл оправился от первого потрясения, командор сказал:
- Это произошло самое большее десять минут назад. Чем ты занимался в это время?
- Спал,- ответил Хьюэл. И, сохраняя самообладание, сдержанно добавил:
- В памяти отмечено движение дверей на корабле. Ты проверял?
- Нет.

Они подошли к программирующей панели, Хьюэл закодировал вопрос. На мониторе появились номера дверей и шлюзов, открывавшихся в течение последнего часа. Ни один из них не находился в жилой части. Ни один, кроме дверей Зала Операций, в котором они стояли.

Двери открылись на 48 секунд, когда вошел Кальперн. Затем в соответствии с режимом секретности регистрация стала осуществляться Автоматической Системой Тревоги, минуя Главную Память. С этого момента получить и использовать информацию можно было только после возвращения на Землю. Через двадцать лет.

- И что дальше?- спросил Хьюэл.
- Ты можешь выпотрошить эту программу?
- Могу попробовать,- медленно ответил Хьюэл, но не сдвинулся с места.
- Мы должны выяснить все сейчас, правда?- скорее утвердительно, чем вопросительно сказал командор. Их взгляды на мгновение встретились. Хьюэл смотрел спокойно и внимательно. Так же, как и Кальперн. Когда они отвели глаза, обоим стало легче. Напряженность между ними исчезла.

- Ладно, действуй,- сказал Кальперн.

Но дрожь внутри осталась, даже когда кибернетик, открывая перед Кальперном все шифры и системы, старался отыскать поддельную запись, скрывающую сигнал об открывании дверей в Зал Операций перед смертью командира. Только когда последний шифровой ключ не извлек из Памяти ничего, кроме того, что было введено в нее перед тем Хьюэлом, Кальперн вздохнул:
- Спасибо, Самсон. Ты знал, что так получится?
- Я не мог знать,- ответил кибернетик.- Но ожидал этого. Что будем делать?

Только сейчас они по-настоящему почувствовали облегчение, как будто то обстоятельство, что компьютерная система им не поможет, дало им возможность доверять друг другу.

- В первую очередь,- распорядился Кальперн,- место происшествия. Потом тело.

Хьюэл кивнул. Он сел в кресло и ввел в Память команду на реконструкцию событий в Зале Операций.

Больше десяти минут он уточнял программу, выстраивая ее сначала в голове. Кальперн наблюдал, как лоб Хьюэла покрывается испариной, и, глядя на пальцы, проворно, как у пианиста, бегающие по клавиатуре, подумал о том, что тот и в самом деле лучший кибернетик Галактического Корпуса. Когда он уже почти перестал поспевать за ходом мыслей Хьюэла, тот вдруг стукнул кулаком по подлокотнику кресла и процедил сквозь зубы:
- Эта система - лучше всех тех, что я знаю. Мы ничего не добьемся, Я могу только...

На одном из нескольких десятков мини-экранов проигрывалась мультипликационная реконструкция происшествия. Командир стоял, повернувшись в сторону дверей, на фоне которых неправильным пятном зеленого цвета вырисовывалась чья-то фигура. От этого пятна отделяется точка и поражает Каргини в солнечное сплетение. Командир пятится назад и валится на пол, отмечая на экране слабым, гаснущим пунктиром следующие фазы падения. Руки, образуя веер над головой, в конечной фазе оказываются под креслом, а вверх и в стороны растекаются струйки точек. Кровь. Это было воспроизведение баллистической картины. Надпись на экране сообщила:
- Два выстрела. Локализация - спинка кресла. Тело не поддается оживлению. Рекомендация - заморозить.
- Нужно убрать труп,- сказал Кальперн.

Здесь уже нечего было делать. Автоматы подтянули контейнер на колесах и положили в него командира. Один почистил пол, пульты и панель. Другой извлек из спинки кресле обе пули и положил их на сиденье, одновременно занося в Память Корабля их параметры. Он развернулся к людям и высветил на настенном мониторе вопрос:
- Заменить кресло?
- Нет,- вспух ответил Хьюэл.- Приготовить для Замены и оставить в переходной камере. Ждать распоряжения только из Зала Операций.

Его слова загорелись на экране под вопросом робота.

- Конец,- сказал он.

Двери позади них бесшумно закрылись. Кальперн и Хьюэл подошли к креслу и взяли по пуле. Это оказались "девятки" из твердой бронзы с крестовидными насечками на кончиках.

- Пожалуй, уже никто на всей Земле не пользуется такими пулями. Это глубокая старина,- сказал Кальперн.
- Не совсем,- Хьюэл наморщил лоб.- Я слышал об убийстве, в котором применялось огнестрельное оружие. Это было преднамеренное убийство. Когда-то мне рассказывал о нем шеф криминального бюро - того, что возле нашего Центра Полетов на Земле.

Наступила долгая тишина.

- Нас восемь человек,- произнес наконец Кальперн.- Любая случайность в равной степени невероятна. Существует ли какая-нибудь инструкция, которая предусматривает такую ситуацию на Корабле?
- Нет. Ты ведь знаешь их. Все возникающие конфликтные реакции находятся под контролем Системы. На Корабле нет доступа к оружию. До плазменного без согласия всего экипажа не доберешься.

Кальперну было известно, что кибернетик знает об этом больше всех и каждого в отдельности. Иначе и быть не могло. Сейчас он, несомненно, из прагматических соображений вел себя осмотрительно. Являясь заместителем командира, Кальперн и без того был признателен ему за разблокирование программ. Тем самым Хьюэл в некоторой степени отступил от инструкций. С этой минуты больше не было необходимости прибегать к отвлеченным предположениям.

- С чего начнем?- Хьюэл, видимо, не хотел брать на себя ответственность.
- Напрашивается проверка мотивации,- вслух подумал Кальперн. И добавил:
- Ты можешь заблокировать кабины?
- Да, если ты отдашь такое распоряжение.
- Считай, что я уже отдал его. Положение обязывает нас переступить грань невмешательства. Включим постоянное слежение во всех помещениях на Корабле.

Мониторы заглянули в жилые кабины и перешли на инфракрасное излучение. Система не воспротивилась решению человека, признав его обоснованным. Люди спали. По одному, парами. Пульсы были спокойными. Сон - глубоким и ничем не нарушаемым. Обнаженные тела пребывали в покое и расслабленности. Они были так естественны, так полно, без остатка обращены "внутрь", что Кальперн и Хьюэл почувствовали, как их постепенно охватывает леденящий холод. Тот, кто полчаса назад совершил убийство, не мог остаться таким безмятежным. Впрочем, отбор членов экипажа с точки зрения психических и личностных качеств был произведен безупречно. Кальперн и Хьюэл молчали, думая только об одном. "Если не они, то кто?"

- Две пары и трое порознь,- сказал Кальперн.- Вероятность того, что в парах оба симулируют такой идеальный психосоматический покой, минимальна. Остаются Рина, Леа и Вин.

Кто-то из них должен был произнести это. Хьюэл с трудом скрыл напряжение, когда мониторы дошли до Вина. Заметить его нервозность было несложно. Кальперн и сам, начиная с Рины, ощутил в себе какую-то горячую волну. Положение принимало скверный оборот.

Хуже некуда. Надо было что-то делать.

- На Корабле должно быть такое оружие, Самсон,- сказал Кальперн.
- Хорошо еще, что можно делать оговорки,- вздохнул Хьюэл, но в голосе его чувствовалось облегчение.
- Я схожу к Каргини, ладно?- предложил Кальперн.

Они расстались у дверей. По дороге Кальперн размышлял над тем, мог ли выстрел раздаться при открытых дверях. Если бы это было так, то появлялась надежда на то, что его отголосок был зарегистрирован каким-нибудь случайным, независимым от Памяти устройством в остальной части Корабля. Разумеется, при условии, что убийца не предусмотрел такой возможности. В пределах жилых отсеков Кальперн ничего не обнаружил. Все было тщательнейшим образом стерто с лент. Кальперн еще рассчитывал на то, что найдет в кабинете чтонибудь такое, что натолкнет его на какой-то след. Его или Хьюэла...

В соответствии с распоряжением Хьюэла двери были заблокированы. Кальперн вынул индивидуальный магнитный ключ Каргини и вставил в отверстие. Двери разошлись, он вошел внутрь. Кабина выглядела так, как будто ее хозяин отлучился куда-то на минуту. На столике лежали личный значок, бездымные сигареты, жевательная резинка. На постели - раскрытая книжка карманного формата. Кальперн взял ее в руки. Это оказался детектив. Он подумал об иронии судьбы. Каргини любил детективы. Он читал их, когда выдавалась свободная минута, даже во время долгих полетов. Они были его маленькой слабостью, Кальперн обследовал индивидуальный шкаф Каргини. Во втором отделении было немного одежды. Несколько талисманов из предыдущих путешествий и, похоже, от Леи. Белье, забавный галстук-бабочка к несуществующей рубашке. Он уже собирался выйти, когда его что-то толкнуло заглянуть в ванную. Кальперн включил свет и осмотрел небольшую, бежевого цвета кабину. Она была пустой. Только на полочке под зеркалом лежала кассета. Одна из тех миллионов развлекательных кассет, которыми были завалены все магазины Земли. Он взял ее, заинтригованный, и посмотрел на голографическую цветную обложку.

С темной наклейки на него глядел мрачный мужчина в безукоризненном - прямо из последнего журнала мод - костюме. Двумя большими, волосатыми руками он держал короткий карабин с обрезанным сразу за затвором стволом. Он целился в Кальперна. Мужчина едва заметно улыбался, но улыбка была страшной, предвещавшей только одно - смерть. Надпись над мужчиной сообщала: "Наемник. Симуляционная компьютерная игра". В нижнем правом углу, внутри желтой звездочки - марка издательской фирмы: "Хейн-Комтроник". На верхнем краю кассеты; "Померяйся силами со своей судьбой. Компьютер или ты?" Что-то запершило в горле. Кальперн откашлялся, но это не помогло. Он перевернул кассету.

"Тебя возбуждает Риск? Опасность? Игра с Неведомым? Доверься производителю детективных игр "Хейн-Комтроник", "Х-К" - это Наивысшее Испытание Нервов, Ужаса и Черного Развлечения! Твои вечера перестанут быть пустыми! Парасистемные программы "Х-К" не имеют ограничений! Они погрузят Тебя в мир насилия, злодеяний и благородных людей. По своему желанию, в зависимости от Программы, Ты можешь стать убийцей или жертвой. Стражем закона или безучастным наблюдателем вызванных Тобой несчастий и трагедий. Всего за 75 долларов или равнозначную им сумму в любой свободно обращающейся валюте мира. Инструкция в кассете. Помни! "Хейн-Комтроник" дрожит вместе с Тобой!"

Першение в горле стало нестерпимым. Он несколько раз откашлялся. Эхо глухо отдавалось в тесном помещении.

Кальперн положил кассету в карман и вернулся в Зал Операций. Он сел рядом с креслом командира. Еще раз взял в руку пулю, мрачно посмотрел на нее и перевел взгляд на отверстия в спинке кресла и пятна крови, которые уже успели потемнеть. Потом положил ее в карман. Хьюэл вернулся через десять минут. Когда он появился в дверях, выражение его лица говорило само за себя.

- Ничего,- сказал он,- снаружи ничего.
- А я нашел вот это,- похвастался Кальперн, доставая из кармана кассету,- в кабине Каргини.

Он протянул кассету Хьюэлу. Тот долго смотрел на нее, не говоря ни слова. Потом открыл, вынул матово серебристую пластинку с отверстием для пальца и взвесил ее на ладони.

- Знаешь, что это такое?- спросил он и, не дожидаясь ответа, объяснил:
- Контрабандная продукция. Нелегальная издательская серия. Десятки подпольных фабрик - таких, как "Хейн-Комтроник",- перенасытили ими земные рынки. Это одна из самых крупных и до сих пор не раскрытых фирм. Такие фабрики не платят налогов, а то, чем это грозит, сводится на нет высококлассными программистами, изобретающими наиболее трудно поддающиеся контролю программы. Игры разрабатываются на незарегистрированных компьютерных станциях. Это большой подпольный бизнес. Случалось, что им занимались даже кибернетики Галактического Корпуса.

Они смотрели перед собой, не говоря ни слова.

И думали об одном и том же. В душе каждый из них не мог примириться с абсурдной необходимостью вести следствие. Кальперну приходилось слышать о таких кассетах. Изготовление подобной продукции запрещалось и преследовалось законом. Обладание кассетами каралось очень сурово. Но кассеты были чем-то вроде современного героина. Они несли в себе опасность, поскольку содержали неконтролируемые программы, подчас составленные непредсказуемыми в поступках сумасбродами, лишенными по разным, зачастую криминальным причинам права выполнять профессиональные обязанности программистов. Кальперн никогда не интересовался этим. По его мнению, любой человек, которого привлекает возможность поиграть в преступление, сам по себе уже в какой-то степени психопат. Его раздражало, что именно криминальные истории были слабостью добродушного командира.

- Просмотрим ее?- предложил Кальперн.
- Да, конечно.
Хьюэл наморщил лоб. Посмотрел на кассету и отстучал на клавиатуре несколько знаков.
- Что-то не так?- спросил Кальперн.
- Сам не знаю. Это иррационально, но у меня предчувствие... подозрение... не знаю, как тебе и объяснить...
- Пускай. И так все это уже вышло за границы логики. Ни одна версия нас уже не удивит, зато любая подробность может иметь значение.
- Это всего лишь предчувствие,- повторил Хьюэл. Он кивком показал на монитор.- Посмотри. Система на вопрос, введена ли эта игра в Память, отвечает отрицательно. Как и на вопрос, не вводили ли ее раньше. А ведь Каргини время от времени должен был развлекать себя этим... ну, в общем... хоть раз... если подходить к делу рационально, я - не вижу связи...- Он беспомощно и словно с некоторым смущением показал на кресло командира.- Насколько я его знал, он должен был ввести ее. Кибернетик сделал на этих словах ударение.
- Это означает, что ответы неправильные?
- Я думаю, что они имеют такое же отношение к действительности, как и регистрация движения дверей.- Хьюэл покраснел и словно нехотя добавил: Сдается мне, что мы имеем дело с лживой, двойной программой.

Его слова вывели Кальперна из себя, и он в ярости вскочил с кресла.

- Ты хочешь сказать, что это дерьмо приобрело контроль над всеми мыслящими и обеспечивающими безопасность системами? Бред параноика!

Он возвысил голос. Это был рефлекс. Рефлекс самообороны - Кальперн чувствовал, что начинает бояться.

- Ведь это парасистемная программа. Ты же не знаешь, на что способна эта чертова штука,- отпарировал кибернетик,- Впрочем, то, что я подозреваю, не обязательно должно назваться приобретением контроля. Учти, что Память корабля превосходно защищена от любого вмешательства и угроз. Даже я не в силах проникнуть под пресловутый эпидермис Системы, если бы сумел вызвать какие-нибудь нарушения безопасности полета. Зато я могу выполнять действия, которые в своей основе оказываются явно спровоцированными. Эта кассета могла бы действовать аналогичным образом. Я не знаю - как, но могу представить себе программу, которая, как игру подобий, кодирует регистрацию настоящей опасности.

- Но если бы ты нарушил контакт человека с Системой или непрерывность регистрации, то вызвал бы тревогу? Разве не так?
- Откуда мы можем знать, как она действует? А вдруг на мое негативное действие она отреагирует, а на другое - нет? Такие случаи бывали. Все эти игры - чертовски изощренные штуки. Между прочим, именно поэтому они и запрещены законом.
- А ты допускаешь возможность того, что производитель мог составить программу - пусть и парасистемную - лучше наших бортовых?

Хмеэл горько усмехнулся.

- Я тебе уже говорил, что таким образом подрабатывали прежде всего перекупленные гении. У мафии есть деньги. А у людей - мозги.

Кальперна вдруг стало подмывать расспросить Хьюэла о его прошлом, но он вовремя прикусил язык. Хотя и поздно для себя. За этим вопросом совершенно неожиданно открылась новая альтернатива. Он повернулся спиной к кибернетику, делая вид, будто собирается пройтись по залу. Сердце так и колотилось в груди, и его беспокоило, не догадался ли Хьюэл о его реакции. Ему показалось даже, что иначе и быть не могло. Когда он снова повернулся к кибернетику, тот смотрел на монитор.

- Если дело обстоит так, как мы подозреваем, то я опасаюсь вводить эту программу в Память. Она может проникнуть в Автономную Систему. Ведь ты ее открыл,- сказал Хьюэл, не отводя глаз от экрана.

Кальперн в глубине души вздохнул с облегчением. Похоже было, что Хьюэл ничего не заметил. Однако его слова были такими неожиданными, что Кальперн почти забыл о своих подозрениях.

- Черт возьми,- пробормотал он,- так мы ни к чему не придем.

Он подошел к пульту и отдал распоряжение:
- Ленту регистрации пульса членов экипажа за последний час при превышении 90 ударов в минуту.

Буквы тут же сложились в ответ:
- Каргини. Время минус 38 минут 40 секунд. Пульс 240, плюс 9 секунд, потом ноль. Экипаж: пульс ниже 90 ударов.

Кальперн отстучал следующий вопрос:
- Время минус 39 минут. Сколько человек в зале 12С?
- Один. Каргини. Потом плюс 11 минут 10 секунд Кальперн. Потом никого.
- В этот момент ты отдал команду о введении секретности первой степени. Тогда же Главная Память оказалась пустой,- прокомментировал Хьюэл.- Все, что мы сейчас говорим, тоже остается в ней белым пятном.

Кальперн закусил губу. То обстоятельство, что он поступил в соответствии с инструкцией, не принесло ему облегчения.

- Мы топчемся на одном месте,- не выдержал он.- В конце концов убийца - не программа. У убийцы было оружие. Настоящее, не экранное. Где-то ведь его прятали, до и после убийства!

Хьюэл пожал плечами.

- Стены не затронуты. Транспортные и вентиляционные каналы - тоже... В течение двух месяцев это должно было бы выйти наружу. Если только оружие не спрятали где-нибудь в нежилой части. Но туда невозможно попасть за пятнадцать минут, даже при помощи такой игрушки, останавливающей отсчет пульса и движение дверей.

Кальперн посмотрел на размахивающего руками Кибернетика, и они как-то сами собой связались для него с руками убийцы на кассете. Они были такие же большие, угловатые и густо заросшие волосами. Эта ассоциация пришла ему в голову внезапно. Она выглядела совершенно иррациональной. Но так было заронено второе зерно сомнения, и аналитический ум Кальперна уже подсказал ему, что нужно проверить и эту версию. Тем более что время шло, а какой-нибудь зацепки не появлялось.

- Я рискну. Чтобы знать, что нам угрожает, мы должны взглянуть убийце в лицо. Может быть, спровоцировать его? Впрочем, все равно.

Хьюэл не двигался. Кибернетик не этого ожидал. Он пожал плечами.

- Здесь приказываешь ты. Пусть так и будет. Я уверен, что ты осознаешь риск.

...

...

Кальперн вставил кассету в аппарат, а Хьюэл заблокировал прием информации Автономной Системой. Они должны были проверить на Главной Памяти. На самом большом настенном экране появились титры. Картины-коллажи с черепами, фигурами полицейских, вампиров, испуганными лицами и окровавленными трупами. Изображение закончилось эмблемой фабрики. Звук отключился. Это был конец титров. На черном фоне в полной тишине возникла большая белая надпись:
- Клиент нашей фабрики имеет право потребовать всего. Даже покончить таким образом счеты с жизнью. Если только вступит в компьютерную игру "Наемник".

Снизу по экрану начали взбираться вверх строчки инструкции:
- Чем является просмотр детективов? Чтение ужасных историй? Воспроизведение чьего-то преступления? Отвечаем: пережитком пассивного потребления. Настоящий любитель ужаса и криминальной драматургии не откажется от возможности лично участвовать в криминальном сценарии. Сценарии, составленном лучшими программистами и поклонниками мужских развлечений. Начиная игру, которая будет длиться час, ты обрекаешь себя на встречу лицом к лицу с профессиональным убийцей-наемником. Программа, содержащаяся в этой кассете, специально ради тебя обратится к охраняемым тщательнее всего полицейскими картотекам. Незаметно выберет из них на сегодняшний момент наиболее ловкого профессионального убийцу, не пойманного органами уголовного преследования. Без всякого контроля со стороны систем безопасности отыщет его в окрестностях наиболее подходящего места на земле, в котором ты будешь находиться. Откроет поддельный счет в самостоятельно и произвольно выбранном банке мира. Свяжется с убийцей, оплатит и поручит ему ликвидировать. Ликвидировать тебя. Предупредит его о том, что ты ожидаешь покушения. Твоей задачей будет избежать того, что ты пожелал, уважаемый клиент, и выполнения твоего же заказа через 60 минут. Столько времени длится игра. Если за это время ему не удастся выполнить его, программа изымет заказ или любым способом сделает невозможным его осуществление. В таком случае мы засчитаем тебе одно очко, и ты получишь право вступить в единственный на земле действительно эгалитарный клуб магистров криминальных игр. Помни о преимуществе компьютера. Если он не найдет профессионала или у него не будет на это времени, в течение того часа он проверит всех людей, которым ты чем-то насолил. Выберет человека, которому и передаст это задание или которого убедит, подготавливая вымышленную интригу, и который в соответствии с описанием личности, содержащимся в памяти центров психического контроля, будет более всего предрасположен к насильственным действиям.

Командор резким движением нажал подсвеченную кнопку фиксации изображения. Его голос задрожал:
- Откуда в нашем случае игра может почерпнуть сведения о потенциальном убийце? Как проверит отношения между людьми?

Хьюэл мрачно посмотрел на экран, потом на Кальперна. Выражение его лица говорило само за себя. Он не хотел делиться тем, что знал:
- Вот видишь, Алан. Я говорил, что все конфликтные реакции находятся под наблюдением Системы. Чтобы она могла их переработать, в Память введены почти все эталонные симуляторы, а также практически не ограниченный логический аппарат. Чтобы сравнивать, она должна использовать личные эталоны - закодированные личностные портреты каждого из нас. На кораблях об этом знают только кибернетики. Из функциональных соображений. Всякий раз при длительности полетов свыше трех месяцев в Память вводятся психометрические и психоаналитические характеристики каждого участника полета.
- Значит, игра, используя эти данные, может выбирать произвольно и без ограничений. Может выбирать одного из нас...
- Теоретически да... пожалуй, да, но данные остаются в Автономной Памяти. А к ней внутри космолета никто не имеет доступа. Поток информации сориентирован только в одном направлении. Только В, и никогда ИЗ.

Хьюэл пожал плечами. Кальперн включил на медленный ход смену кадров:
- Итак, ожидай покушения с любой стороны. Игра имеет несколько альтернативных вариантов. Например:
- Включение в игру лиц, согласных на это;
- Включение в игру третьих лиц без их сознательного участия и без угрозы для их жизни;
- Продолжение игры сверх одного часа, если того потребует ситуация. Мы имеем в виду уничтожение людей, которые в течение первого часа выразят желание участвовать в ней и вознамерятся помочь, помешать, а в особенности представлять опасность для наемника;
- Использование контригры, которую ты можешь купить в нашем издательстве - к сожалению, уважаемый клиент, с десятикратным увеличением цены при заказе по девизу, с помощью которого ты получил эту кассету.
- Перечисленные выше варианты ты можешь задействовать только при наличии явно выраженного желания. Игру нельзя остановить.
- Запомни! Твой мир - это твои враги. Только ради них и стоит жить! "Хейн-Комтроник" сделает так, что ты почувствуешь удовольствие от их существования. "Хейн-Комтроник" сделает так, что благодаря им ты почувствуешь вкус жизни. Быть может, в первый раз для себя. И в последний. Даже Шерлок Холмс был бы счастлив помериться силами с игрой "Наемник". Помни! "Х-К" дрожит вместе с тобой!

Они переглянулись.

- Ты хорошо осмотрел комнаты?- спросил Хьюэл.
- Да. Если оно у него, то где... хотя...- Командор нервно потер небритое лицо.- Надо еще раз проверить.
- Подожди.- Хьюэл повернулся к пульту и задал вопрос:
- Реализует ли программа "Наемник" альтернативу?

Ответ гласил:
- Программа "Наемник" - отсутствуют данные. Уточнить распоряжение.
- Прошел ли плюс один час со времени начала игры "Наемник"?
- Нет. Время - 47 минут 30 секунд.

Они обменялись взглядами. Это было уже кое-что, хотя такой "пробел" в неосведомленности машины был удивителен. Хьюэл подошел к выходным дверям.

- Пойду проверю у Каргини, а ты держи под наблюдением все коридоры.
- Погоди, Самсон. А если есть альтернатива? Кальперн выпрямился и подозрительно посмотрел на кибернетика. Не этот вопрос он собирался задать. Хьюэл хотел отправиться в кабину Каргини. Это было похоже на порыв, но... Хьюэл отгадал мысли командора.

По его лицу пробежала нервная гримаса. Он немного побледнел.

- Алан, не говори глупостей. Это не имеет смысла. Мы должны доверять друг другу. Я тоже могу подумать на тебя. Есть еще семь человек. Или восемь...- Он коротко и сухо засмеялся. Потом покачал головой и посерьезнел.- Хотя я чувствую, что это кто-то из нас.

Теперь уже командор ощутил, как краска заливает его лицо. В первом порыве он решил пойти вместо кибернетика, но тут же отбросил эту мысль. Здесь его положение выглядело более прочным.

- Иди. Я буду следить за всем, что происходит на Корабле,- тихо сказал он. И посмотрел на часы.- И не только в ближайшие одиннадцать минут - на случай альтернативы.

Он опустил руку в карман и достал магнитные ключи к кабине командора и к своей. Бросил их по очереди Хьюэлу.

- Если альтернатива есть, дай мне знать. Я держу в выдвижном ящике нож...- Он заколебался и неловко улыбнулся. Словно желая оправдаться, добавил: - Это семейная реликвия, девятнадцатый век. Я всегда брал его с собой.

Хьюэл открыл двери и сделал какой-то неопределенный жест, словно хотел показать, что ничего не случилось. Кальперну казалось, что двери за кибернетиком будут закрываться целую вечность. Когда их профилированные края сошлись, щелкнув герметическими планками, он молниеносно включил внутрибортовые камеры. Он смотрел на сменяющиеся изображения, наблюдая за тем, как Хьюэл медленным шагом удаляется от Зала Операций. "Почему так медленно?" - подумал Кальперн. Часы показывали еще десять минут до конца игры. Он выключил центральное освещение, чтобы лучше видеть. Питаясь от источника ядерной энергии, бесчисленные осветительные клавиатуры горели вечным светом, словно испытывая своим постоянством человека и его напряженные до предела нервы. Командор бегло осмотрел их, задержал взгляд на пустом кресле в середине зала, потом взглянул на большой экран со звездами, соединенными друг с другом траекториями и колонками цифр. На бледно-зеленой линии повис маленький треугольник лилового цвета. Это был Корабль. Позади него на ширину двух пальцев простирался пройденный им путь. Впереди, через всю панораму экранной поверхности проходила ломаная дуга. Целые метры беспредельной и абсолютной Пустоты. Дороги, с которой невозможно свернуть. Он закрыл глаза. На мгновение ему в гвлову пришла мысль, что все происходящее всего лишь сон. Абсурдный и кошмарный сон. В этом сне был убийца, их сотоварищ, который подбросил Каргини кассету, чтобы отвлечь внимание от себя. Убийца, который годами вынашивал преступление. Которое, вероятнее всего, и совершил. Убийца, который не остановился и перед тем, чтобы, пройдя на Земле курс обучения, попасть в Экспедицию; не колеблясь, посвятил остаток жизни тому, чтобы отомстить за какие-то земные обиды. Мужчина? Женщина? Он открыл глаза. "Нет, не так. Убийца должен был воспользоваться случаем; может быть, им как раз и оказалась кассета. Но это означает настоящее стечение обстоятельств... Хотя сколько убийств произошло по случайному стечению обстоятельств?"

Циферблат часов показывал восемь минут до конца игры, Кальперн подавил проклятие. Он перевел изображение Каргини на большой экран, убрав с него звезды. Пространственная проекция кабины при таких размерах была настолько отчетливой, что Командору показалось, будто он находится в ней. Кальперн смотрел, как уплывают секунды, и чувствовал, что у него все сильнее бьется сердце. Он напряженно думал о Хьюэле и не видел другого выбора. Кальперн рассматривал разные возможности и опять склонялся к выводу, что только крупный мускулистый кибернетик мог подготовить и осуществить убийство. Только он один знал весь компьютерный мозг Космолета. Знал кассеты такого типа.

Он оказался и единственным человеком, у которого Кальперн не мог определить пульс. А даже если бы и мог, то у Хьюэла было на этот случай алиби. Точно такое же, как у Кальперна. Командор продолжал размышлять. Кого он мог вызвать в Зал Операций, обнаружив командира? По инструкции, после Каргини только его. Семь минут. Хьюэл все еще шел. До кабины Каргини ему еще оставалось пол-уровня кольцевого коридора. Кальперн посмотрел на заблокированные мониторы слежения за кабинами. Люди спокойно спали. Это еще сильнее утвердило его в подозрении. "Наконец-то", вздохнул он мысленно. Двери кабины открылись, и вошел Хьюэл. Он сразу же направился к кровати и принялся ее потрошить. Он сбрасывал все на пол. Подушку из тонкого материала разорвал пополам и вытряхнул из нее все ее содержимое. Простыню прижимала к краям матраца рейка. Он отогнул ее сбоку и с треском вырвал из креплений. Дно кровати было пустым. Хьюэл открыл шкафчики и с шумом выгреб из них все. Лицо у него было перекошено, и глаза заволокла пелена. Кальперн только сейчас понял, что задел Хьюэла своими словами сильнее, чем предполагал. Он угодил в самую точку! "Что он там ищет? Он начинает терять выдержку",- подумал Кальперн, а вслух громко выговорил:
- Самсон!

Хьюэл обернулся к камере над входными дверями.
- Самсон,- повторил командор,- все против тебя.

Хьюэл дышал быстро и прерывисто.
- Почему?

Они играли уже втемную. Часы показывали три минуты. Как раз столько времени, чтобы спровоцировать кибернетика и нащупать след. Он нашел пальцами кнопку блокировки дверей кабины Каргини и продолжал:
- Где оружие?

Реакция Хьюэла совершенно озадачила его. Кибернетик спокойно наклонился и поднял маленькую записную книжку в зеленой обложке. Он молча начал листать ее. Две минуты. Кальперн вдруг почувствовал, как сознание собственного бессилия волной захлестывает его. Хьюэл вел себя так естественно, что Командор был не в состоянии уяснить себе воздействие своего вопроса.

Экраны внезапно задрожали, и на одном из них появился текст. Кальперн пробежал его глазами:
- Ты играешь превосходно. Поскольку ситуация не дает никому перевеса, игра предоставляет тебе право альтернативы. Благодаря ей ты можешь получить ответ на терзающие тебя сомнения. Вместе с тем ты открываешь новый раунд игры. Если ты или тот человек обнаружите себя, это может представлять угрозу для убийцы или игры. Если ты решишься, выбери альтернативу. У тебя остается тридцать секунд. "Хейн-Комтроник" - с тобой.

Кальперн протер глаза. Он ошарашенно уставился на монитор. С него на Кальперна смотрел Хьюэл. "Должно быть, и он следит за мной",- подумал командор. Потом события развивались с молниеносной быстротой и почти без контроля с его стороны. Хьюэл сделал резкое движение в сторону дверей. Рука Кальперна сама нажала кнопку блокировки. Кибернетик в кабине надавил на ручку дверей и крикнул:
- Алан, открой!

Кальперн не раздумывал. Накопившееся напряжение само нашло выход.

- Я играю дальше,- громко сказал он.

Тот должен был услышать его, так как еще больше побледнел. Изображение на экране сменилось. Новый текст сообщал:
- "Хейн-Комтроник" рад, что приобрел в тебе настоящего любителя игры. На земле такое случается нечасто. С этой минуты в награду тебе твои шансы возрастают. Убийца уже не находится под защитой игры. Ты можешь убить его, если найдешь чем и если тебе это удастся. Время игры ограничено. "Х-К" желает тебе успеха.
- Алан, ты сошел с ума,- сквозь зубы сказал Хьюэл. Кальперну был по душе такой поворот событий.
- Нет, я только чувствую себя обязанным разобраться во всем.
- Алан...- Хьюэл остановился и с минуту молчал, видимо, размышляя. Он смотрел перед собой, в сторону камеры. Наконец медленно и отчетливо сказал:
- Я знаю, кто убийца.

Стало так тихо, что было слышно гудение пультов и дыхание двух человек по оба конца видеокабеля.

- Я так и думал,- негромко сказал Кальперн.- Кто он?

Кибернетик не ответил, а командор боковым зрением заметил, что исчезли изображения кабин. Удивленный, он повернул голову. Мониторы заполнила подрагивающая черно-зеленая картина с обложки кассеты. Он нажал кнопку слежения. Мониторы не отреагировали. Кальперн почувствовал, что его прошиб пот. Он поднял глаза на Хьюэла, потом снова посмотрел на мониторы, словно не веря тому, что видит. Потом провел рукой по лбу. Он был мокрый. Хьюэл по-прежнему молчал, он не заметил перемены в поведении командора.

- Что там такое?- спросил он.
- У меня выключилось слежение за кабинами,- Кальперн почувствовал першение в горле. Такое же, как в кабине Каргини, только еще сильнее.
- Проверь блокировку дверей,- сказал Хьюэл.

Кальперн пробежал пальцами по клавиатуре.

- Данные отсутствуют,- вслух прочитал он.
- Алан,- процедил сквозь зубы кибернетик, яростно вращая глазами, ты открыл Автономную Систему. Игра уже там. Я не прощу тебе этого.

Кальперн совсем перестал владеть собой:
- Пойми, Самсон, я не ожидал...
- Послушай,- теперь кибернетик перехватил инициативу.- Отключить Систему можно, только отрезав приток энергии к жилой части. Выключатель находится за кварцевой плитой над семьдесят четвертой секцией стабилизации мощности, вверху, с левой стороны. Видишь его?
- Да, но я не знал, что он для этого,
- Так и должно быть. В крайнем случае постарайся ее уничтожить, хотя я и не верю, что тебе это удастся. Открыть ее я могу только сам, но из Зала Операций, что в подобной ситуации невозможно. Если у тебя ничего не выйдет, останется последняя и вместе с тем опасная возможность - посредством так называемого "удара" стереть Автономную Память. Это приведет к полной энергетической блокаде реакторов. По истечении сорока восьми часов, на которые должно хватить сжатого воздуха, автоматы откроют нас снаружи. Потом можно будет восстановить функционирование жилой системы. Сделаешь этот "удар" сочетанием команд Т 706, процедура Н на четырнадцатой секции и нажмешь красную кнопку с надписью "полная регуляция постсинхронного канала". Запомни!
- Ты же говорил, что Автономную Систему нельзя уничтожить... удивился Кальперн.
- Я много чего говорил, но сейчас это не имеет значения. Человек должен уметь больше машины. Это правило кибернетиков в экспедициях. Но помни - только в крайнем случае!
- Не понимаю, в каком...- начал командор, но слова замерли у него на губах. Погас еще один монитор. Монитор слежения за коридором на седьмом уровне возле кабин. Он не сразу понял, что это означает. Только когда погас следующий, распространяющийся на примыкающий к первому пролет коридора, объяснение стало очевидным.
- Самсон,- сказал Кальперн не своим голосом,- Он идет по коридору.

Хьюэл ответил холодно:
- Ты его видишь?
- Нет. Отключается слежение.

Теперь голос Хьюэла задрожал:
- Выпусти меня.

Командор потянулся к клавиатуре.

- Никакой реакции,- объявил он.

Хьюэл медленно спрятал записную книжку в нагрудный карман и застегнул замок на "молнии". Перед входными дверями он выпрямился.

- Подойди к шестнадцатой секции,- приказал Хьюэл.

Кальперн тут же выполнил его указание.

- Уже?
- Да.
- Три раза нажми зеленую кнопку.
- Есть три раза.
- Теперь по очереди цифры кода: семь, четыре, три, ноль, ноль, пять.
- Есть.
- Что на мониторе?
- Желтая стрелка изгибом вверх и число тридцать один.
- Это канал управления. Нажми клавишу с надписью "индукция".
- Так.
- Где он?- прервал Хьюэл.
- На четвертом... погоди... возвращается.
- Отойди на прежнее место и открой дверь.

Щель между полотнами дрогнула, и обе половины бесшумно разошлись.

- Я не вижу тебя на мониторе,- сказал кибернетик,- у меня копия кассеты в черно-зеленом цвете.
- Он поворачивает в твою сторону. Возьми нож из моей кабины,- Кальперн нажал несколько клавиш,- она открыта. А потом попробуй пробраться сюда.
- Хорошо, проводи меня по звуку. Если потеряешь связь, делай то, что сочтешь необходимым.

Он вышел из кабины и пробежал с десяток шагов.

Кальперн переключил изображение на интерьер своей кабины в тот момент, когда в нее вошел кибернетик.

- Левый ящик,- сказал Кальперн. Когда в руках Хьюэла блеснула полированная сталь, он крикнул:
- Он бежит! Поторопись!

Но было уже поздно. В Зал Операций нужно было бежать по круговому коридору. Слежение в его изгибах как раз пропадало, меняясь на появившуюся уже на десятках мониторов знакомую картину.

- Ты не успеешь! Он перерезал тебе дорогу!- крик Кальперна настиг кибернетика на повороте коридора. Хьюэл остановился, хватаясь руками за стену. Тяжело дыша, он побежал в другую сторону. Кальперн всего на нескольких мониторах видел фигуру бегущего Хьюэла. Позади него на других мониторах гасли картины слежения. Преследователь был проворен. Расстояние между ними на глазах сокращалось - так, будто на преследователя не действовали физические законы. Когда Хьюэл миновал двери, которыми заканчивался уровень, Кальперн закрыл их и заблокировал. Кибернетик бежал дальше. Когда от закрытых дверей Зала его отделяло с десяток экранов, слежение в шлюзах отключилось.

- Я справился с дверями,- крик командора разнесся в коридорах Корабля.

Кальперн хотел закончить, но на экранчике появился текст:
- "Х-К" надеется, что ты играешь хорошо. После того, кто убегает, придет твоя очередь. В случае неудачного исхода погони игра дает тебе последнюю возможность вмешаться. Программа обезопасила от твоего вмешательства Автономную Память. "Х-К" желает тебе новых эмоций.

Он бросился к четырнадцатому посту и выполнил распоряжения Хьюэла. На мониторчике появилось предложение:
- Автономная память отключена.

С бессильной яростью он ударил кулаком по кварцевому стеклу.

- Система защитилась от моего вмешательства!- крикнул он.

Хьюэл остановился.

- Это хорошо,- прокричал он в ответ,- а теперь беги к себе и поставь кассету в свой комнатный аппарат! Этого Система не перехватит! Двери открыты, я заклинил их ножом!

Следующие изображения коридоров стали сменяться с такой быстротой, будто преследователь имел крылья. "Наиболее ловкий профессиональный убийца",- вспомнил Кальперн фрагмент инструкции, нажал кнопку, открывающую двери, и заклинал их отвориться. Они вздрогнули и разошлись в стороны. "Значит, Игра допустила и это",- подумал командор. Он бросился к аппарату и включил устройство выбрасывания кассеты. Она осталась неподвижной, а на мониторе зажглось предложение:
- Повреждение эжектора кассеты.
- Значит, так и есть. Ты-ы-ы-ы...- прохрипел Кальперн. Он с минуту колебался, потом полез в карман. Вынул пулю. Она была достаточно длинной. Он втиснул ее между кассетой и белыми колодками мини-гнезда.

Они пружинисто выгнулись. Кальперн давил изо всех сил. Пальцы стали белыми, как мел. Он сжал зубы и, чувствуя, что сдирает ногти на пальцах, заметил, что Хьюэл добежал до конца уровня и развернулся спиной к стене. Кальперн закричал от боли, и в этот момент крепление гнезда треснуло. Толкая пальцами с сорванными ногтями пульт, он выдрал кассету и бросился к дверям. Она выпала у него из рук и покатилась в глубь коридора. Чуть пригнувшись в беге, он почти физически ощущал, как утекают бесценные мгновения.

Он несся по коридору, как снаряд. Отталкивался руками от стен, изменяя направление на разветвлениях коридоров. В свою кабину командор влетел, больно ударившись ключицей о торчавший из дверей нож. Он попал во второе помещение. Откуда-то до него донесся приглушаемый расстоянием, но все равно страшный крик Хьюэла. Он почти вогнал кассету в аппарат... и в этот момент все погасло. Свет, контрольные лампочки на мини-пульте. Комнатный монитор. И даже недреманный глазок медицинской системы. Весь Корабль била судорога. Выключались все устройства, циркулирующие жидкости гидравлическим ударом передавали содрогания через стены и полы. Кальперн часто дышал, словно стараясь вдохнуть побольше воздуха. Он очень медленно приходил в себя. Болели ноги и руки. Чудовищным огнем горели пальцы на руках. Медленно, на ощупь он добрался до шкафчика и достал из него карманный компьютер. Набрал восьмерки, заполняя ими все ячейки. Направил монитор в сторону комнаты. Он освещал пол метра на два. Кальперн вышел в коридор. Он долго стоял, собираясь с мыслями. Потом двинулся вперед. В такой темноте он неожиданно почувствовал пространство. Вездесущий Космос, в котором они пробили сверхматериальную дыру, чтобы добраться до далекой звездной системы. Космос был рядом, за тонкими стенами. От него не могли защитить никакие энергетические поля, оставляя экспедицию совершенно безоружной. Кальперн проходил мимо молчаливых, черных, как Космическая пустота, прогалов ответвлений, открытых дверей. Время тянулось в замедленном темпе. Когда Кальперн добрался до конца, он увидел на краю зеленоватого столба света распростертую на полу фигуру. Командор подошел поближе. Это был Хьюэл. Кальперн стоял без движения, чувствуя, как у него останавливается дыхание, а время совсем замирает.

Медленно, как в замедленной съемке, Хьюэл поднял голову и посмотрел вверх.
- Ты успел, Алан,- сказал он, и лицо его гримасой перекосила улыбка.
- Где он?- шепотом спросил Кальперн.
- Не знаю. Наверное, исчез, поскольку я не слышал, как он уходил,- также шепотом ответил кибернетик.
- Что ты говоришь?- Кальперну на мгновение показалось, что Хьюэл сошел с ума.
- Все просто. Разве живой человек прервал бы выполнение задания в такой момент?

Командор сполз по стене, стискивая от боли зубы.
- Но ведь в кабине Каргини ты сказал, что знаешь, кто он.

Хьюэл нервно и сухо рассмеялся.
- Это был блеф. Я сказал, прочитав записки Каргини. Игра не могла знать, что в них. А значит, программа, как в случае настоящей опасности, занялась расследованием. Машина не знает, что такое блеф... глупая машина не знает, что... это... блеф.
- А ты увидел его?
- Секундой раньше ты выключил освещение,- буркнул Хьюэл.

Они помолчали.

- Можно было избежать этого и найти убийцу,- с упреком сказал Кальперн, но в его голосе не было убежденности.
- Да? Тогда зачем ты продолжал Игру?

С минуту они смотрели друг на друга в зеленом полумраке.

- Может, это и в самом деле кто-то из экипажа, сказал кибернетик,- а может, и нет. Память вычищена, как мой мозг, командор. Нам будет чем заниматься в ближайшие годы. Как мы теперь примиримся с сознанием...

Хьюэл не закончил. Он подумал, что этих годов у них впереди будет двадцать.

- Что там?- спросил Кальперн, кивая на записную книжку Каргини.

Хьюэл протянул ее ему. При свете компьютера Кальперн открыл здоровой рукой последнюю страницу и прочитал; "Среда. Вот уже месяц меня Подмывает попробовать эту кассету. Продавец уверял, что это новейший рыночный бестселлер. Мне нравятся игры "Хейн-Комтроник". Они как старый добрый наркотик. Я люблю это ощущение. О ее существовании станет известно только после возвращения, а такой мелочи тогда просто не придадут значения. Маленькая частичка далекой Земли. Сегодня мы прошли вторую гиперпространственную. Траектория контролируется на временной базе. Экипаж в норме".

Он отложил записную книжку и включил карманный компьютер. Они вслушивались в приближающиеся издали голоса застигнутых врасплох и обменивающихся восклицаниями людей. Они попытались пересчитать эти голоса. Запомнить. Но когда кто-то позвал Каргини, бросили.

- Все двери в кабины были открыты,- сказал Кальперн.
- Да, все были открыты,- как эхо, повторил Хьюэл.

Небольшая горстка людей не слишком долго искала командора и кибернетика.

А земной корабль тем временем начинал свое великое путешествие к звездам.

Этот рассказ в свое время меня неприятно удивил. Капиталисты вышли в открытый космос, а их никто не душит. Дальше - хуже. Размазывание слюней и соплей по компьютерной консоли...- G.

ВЛАДИМИР ПИРОЖНИКОВ
НА ПАЖИТЯХ НЕБЕСНЫХ

Интеллект отличает возможное от невозможного; здравый смысл отличает целесообразное от бессмысленного. Даже возможное может быть бессмысленным. (Макс Борн)

#01
- Говорит и показывает радиотелецентр астероида Мидас! "Лучше видеть глазами, чем бродить душою!" Этой строкой из Экклезиаста мы по традиции открываем очередной обзор событий на астероиде. Программу ведет Ян Клапер. Местное время двадцать два часа тридцать минут. Во всех жилых помещениях пансионата и базы температура двадцать девять и семь десятых градуса, уровень радиации превышает нормальный на ноль целых и две сотых рентгена, что не является опасным. На астероиде сейчас находится тысяча восемьсот шестьдесят пять человек. Мы призываем всех экономить электроэнергию и воду.

- "Лучше видеть глазами, чем бродить душою!" Говорит и показывает радиотелецентр астероида Мидас. Вторые сутки продолжается всплеск солнечной активности, вследствие чего нарушена радиосвязь и транспортное сообщение внутри Пояса. Продолжается метеоритный дождь, радиант которого находится в созвездии Геркулеса. Главный астроном Мидаса доктор Вадим Седов считает, что этому незарегистрированному метеорному потоку можно присвоить временное название "геркулиды". Доктор Седов предупреждает, что, несмотря на небольшую плотность потока, возможно спорадическое усиление бомбардировки.

- Говорит и показывает радиотелецентр астероида Мидас! Продолжаем выпуск. Сегодня после совещания руководства возобновились восстановительные и профилактические работы на международной транспортной базе, где вчера произошло падение крупного метеорита. Наряду со многими неполадками, вызванными резким сотрясением грунта, была отмечена значительная утечка ксенона, который в виде временной прозрачной атмосферы окутал сейчас весь астероид. Ксенон - тяжелый инертный газ - обладает способностью светиться, когда пронизывают частицы высоких энергий, составляющие солнечный ветер. Этим объясняется то феерическое сияние и неповторимое зрелище звездного дождя, которым гости нашего астероида любуются второй день. Однако, помимо зрелищного эффекта, метеорно-корпускулярная атака имеет и другую, драматическую, сторону. Ремонтная группа инженера Георга Шебеля, которая сутки назад оказалась отрезанной в нижних отсеках базы, все еще находится там, на глубине двадцати пяти метров под поверхностью астероида. Запас воздуха и воды дает этим людям возможность продержаться еще около двадцати часов. Напоминаем туристам пансионата, что по требованиям космической безопасности во всех помещениях, возводимых на астероидах, установлены следящие телекамеры. Благодаря им вы можете непрерывно наблюдать за судьбой группы Шебеля по третьему телевизионному каналу. Что мы увидим? Ужасную агонию восемнадцати человек, среди которых одна женщина, или волнующую встречу спасенных и спасителей? Группа служащих базы вместе с десятью добровольцами из числа отдыхающих в нашем пансионате пробивается вниз. Их действия транслируются по четвертому каналу.

- "Лучше видеть глазами, чем бродить душою!" Говорит и показывает радиотелецентр астероида Мидас. Два часа назад произошло событие, полное мистического смысла. Как мы сообщали, вчера были найдены мертвыми у себя в номерах Джульетта Ромбелли двадцати четырех лет и Бенедикт Сард шестидесяти двух лет. Их тела после вскрытия были помещены в криокамеру. Два часа назад по команде компьютера оба тела были выброшены за борт, в космическое пространство. На запрос дежурного оператора компьютер ответил, что поступил так согласно инструкции, предписывающей немедленно избавляться от продуктов, подверженных разложению, когда температура среды превышает двадцать градусов Цельсия. Напоминаем, что вследствие неполадок, возникших из-за метеоритной бомбардировки, криогенные системы работают с большой перегрузкой, и повышенная температура установилась не только в жилых, но и вспомогательных помещениях. Перегрев также сказывается на работе исправной техники. Так, начальный импульс, приданный телам покойных, не превысил расчетной скорости убегания, и сейчас оба трупа обращаются вокруг астероида по вытянутой орбите, постепенно сближаясь с его поверхностью. Примерно через сорок часов они должны упасть на реголитовый слой где-то между пансионатом и базой. Капеллан совета церквей преподобный Уолтер Грин пока не дал ответа, можно ли считать помещение тел в реголит погребением. Патер Грин выступил в холле гостиницы с проповедью, в основу которой были положены слова из главы тринадцатой Евангелия от Луки: "Ибо, сказываю вам, многие поищут войти и не возмогут". Сейчас в западной части неба на фоне созвездия Водолея виден медленно плывущий к востоку Бенедикт Сард. Облако окружающих его темных частиц - это кусочки мозга покойного, просочившиеся наружу вследствие трепанации черепа. Через несколько минут примерно в том же направлении над зубцами Крокодильего хребта взойдет тело Джульетты Ромбелли.

- "Лучше видеть глазами, чем бродить душою!" Говорит и показывает радиотелецентр астероида Мидас. Сегодня в полдень истек срок ареста технического директора и совладельца пансионата доктора Шона Балуанга. Начальник полиции Мидаса сержант Крэг утверждает, что этот двухсуточный арест был произведен по указанию зонального комиссара в качестве превентивной меры для пресечения деятельности так называемого мыльного клуба. Несмотря на истечение срока превентивного ареста, комиссар, прибывший утром на Мидас, отказался освободить доктора Балуанга, ссылаясь на смерть Ромбелли и Сарда, в которой, по мнению комиссара, может быть повинен доктор Балуанг. Полиция Мидаса располагает актом медицинской экспертизы, где говорится, что смерть Джульетты Ромбелли вызвана сильной дозой снотворного, а Бенедикт Сард скончался в результате инсульта. Тем не менее по распоряжению комиссара и в нарушение всех юридических норм интенсивные допросы доктора Балуанга продолжаются...


#02
Диктор, вещавший с экрана, очень хотел представить меня тираном и узурпатором, этаким тупоумным космическим шерифом в форме комиссара; кое-кто из сидящих в зале уже начал оглядываться в мою сторону, за спиной возник шепоток... как вдруг весь ресторан погрузился во тьму. Я понял: генераторы переключились на подачу энергии в защитное поле, установленное вокруг жилых корпусов. Значит, подумал я, моему "разоблачению" в глазах публики помешал крупный метеорит. И точно - через секунду взвыли сирены.

- Держитесь!- успел крикнуть я соседям по столику, и в тот же миг мы, покатились по полу. Удар был настолько сильным, что вокруг не устоял никто. Разом обрушились треск, грохот, звон стекла, визг женщин... Казалось, Мидас раскалывается на куски и из крупного астероида превращается в тучу щебня. После первого удара последовало два-три более слабых - обломки падали в кальдеру нового кратера. Потом всех нас, отброшенных к стене, осветил экран, обнимавший половину зала. На нем где-то впереди, за близким горизонтом Мидаса, дрожал и переливался перечеркнутый тенями широкий сноп зловещего багрового света - будто кто-то на миг убрал заслонку, прикрывающую жерло огня.

Моя рука утиралась во что-то мокрое. Я поднес ее к лицу, лизнул... Спиртное в космосе. Это была явная улика против Балуанга, которого теперь снова можно было арестовать на два дня.

- Господи, помогите!- Девушка-мажоретка, упавшая с эстрады, вцепилась в мое плечо. Ее наряд, состоявший из сапожек и крохотного бикини, открывал взгляду голое тело, усеянное мелкими порезами от битого стекла. Это была одна из тех шикарных девушек-танцовщиц, которые, как я подозревал, стоили особенно дорого. Фотография ее уже давно лежала в досье на Балуанга.
- Держись, Ло, это метеорит,- сказал я ей тоном свойского парня, включая в кармане магнитофон.

В следующий момент она обнаружила на своем лице кровь и обильно разбавила ее слезами:
- Мы взрываемся? Да?.. Ты меня не бросишь?- Она приняла меня за своего.
- Сейчас начнется посадка в спасательные ракеты,- деловито бросил я.- Где твои документы? Немного помявшись, она всхлипнула:
- У Шона.
- Работаешь на него?
- Да.
- Как тебя зовут?
- Лола Рейн.

Это была вторая улика. За несколько минут я узнал почти все, чтобы поставить точку в долгой игре и закрыть наконец "мыльный клуб". Вот так порой несколько мгновений встряски дают больше, чем кропотливая полугодовая работа.

- Внимание!- ожили невидимые динамики.- Говорит административный центр туристского комплекса! Всем оставаться на местах! Сейчас будет подано аварийное освещение. Комиссара просим пройти в зал видеосвязи.

Сунув Лоле свой платок, я, раздвигая опрокинутую мебель, выбрался в холл. Здесь тускло горели лампы, под ногами тоже хрустело. Все натуральное, подлинное - таков фирменный стиль Шона Балуанга. Но настоящие зеркала, хрустальные плафоны и китайский фарфор имеют свойство легко превращаться в мусор. Мне теперь даже хотелось, чтобы крупный метеорит ударил еще раз, и не на противоположной стороне астероида, а где-нибудь поблизости, рядом с пансионатом, владельца которого я допрашивал третий день.

Тогда я еще не знал, что метеориты могут и впрямь падать по заказу.

На экране видеофона меня поджидал начальник следственного отдела Сван Мейден. Вместе со своим столом и флагом над головой он врубился прямо в канал общей телевизионной сети.

- Что у вас там, на Мидасе?
- Вторые сутки метеоритный дождь, только что сильно тряхнуло.
- Так,- сказал Мейден, будто в этом было что-то особенное.- Как с "мыльным клубом"?
- Есть прямые улики.
- Хорошо. Передай дело помощнику и лети сюда.
- Почему? Что за тревога?
Мейден посмотрел куда-то вбок, пожевал губами и, взглянув на меня, тихо произнес:
- Этот метеоритный дождь - искусственный...

#03
Учебники космолоции, посвященные Поясу Астероидов, до сих пор открываются выдержкой из монографии Рессела, изданной в 1930 году. "Орбиты малых планет,- писал Рессел,- так запутаны между собой, что если бы они были проволочными кольцами, то, подняв одно из них, мы подняли бы вместе с ним и все остальные, включая орбиты Марса и Юпитера".

Мысль Рессела, несомненно, справедлива, однако мы, заселив Пояс, все еще пытаемся вытащить из него что-то одно, нам полезное. Между тем в этом проклятом месте все настолько тесно сцеплено между собой, причины и следствия так легко вьют цепочки непредсказуемых событий, что чистых выигрышей почти не бывает, и мед удачи, как правило, густо смешан с дегтем поражения.

Когда-то, например, считалось, что орбиты внутри Пояса будут скоро в точности рассчитаны, смоделированы на компьютерах, и столкновения астероидов, порождающие опасные метеорные потоки, удастся предсказать на много лет вперед, как солнечные затмения. Сейчас Пояс до отказа набит компьютерной техникой, вычислительные комплексы имеются чуть ли не на каждом астероиде, более того, все они могут действовать синхронно, как одна машина в рамках интегральной информационно-компьютерной сети - ИНИКС. И что же? Небесная механика, увы, оказалась здесь столь запутанной, словно мудрый дух божий поленился заглянуть сюда, и Пояс Астероидов так и остался во власти первозданного хаоса. Зато теперь любой мошенник, имеющий вычислитель серии ИНИКС, может, уплатив, налог, подключиться к компьютерной сети и использовать ее мощь для моделирования разных приятных штучек - вроде тех, которыми забавляются клиенты в заведении Балуанга.

То же и с добычей ископаемых. В свое время Пояс Астероидов казался этаким сладким пирогом, удобно нарезанным на части; нам очень хотелось добраться до начинки этого пирога. Теперь мы вывозим из Пояса чуть ли не все элементы таблицы Менделеева, но эта инженерная победа вовсе не окупает творящихся здесь нарушений закона и нравственности. Я ничего не преувеличиваю. Многое из того, что происходит в Поясе, на Луне или Марсе, просто невозможно, ибо там достаточно запустить несколько спутников, чтобы контролировать всю поверхность. Здесь же, в этом архипелаге космических островов, ничего не стоит спрятать ракету с контрабандой, игорный дом или, если угодно, пиратскую эскадрилью. Комиссариат, национальная полиция стран - участниц освоения знают об этом очень хорошо.

Словом, люди правильно делали, когда не торопились соваться сюда. На моем участке, например, лет десять назад не было ни одного рудника, в камнях копались одни ученые, и было тихо. А сейчас здесь столпотворение, смешение языков и народов. Спокойные времена кончились после того, как начали сдавать астероиды в концессию частным фирмам. Идея, конечно, была благородная: борьба с безработицей, создание новых рабочих мест и все такое. Но в этом мире любое святое дело способно переродиться в козни дьявола. Параллельно с рабочими местами возникли, конечно, и места злачные. Клиенты их потащили сюда все свои радости земные: спиртное, наркотики, рулетку и даже девиц. Недавно, например, пошла мода на "мыльные клубы". Это уже чисто наше, местное изобретение, и на Земле о нем еще мало знают. Эти клубы работают по методике брачных контор: клиент заполняет особую карточку, где выражает свои желания, платит деньги, а потом компьютер подбирает ему что-нибудь подходящее. Поначалу таким способом составлялись компании для совместного проведения отпуска, затем предприимчивые люди научили компьютеры так подбирать людей, так соединять их встречные потребности, что в заданные сроки они почти наверняка выливаются во взаимоудовлетворяющие отношения. При этом, твердит реклама, сохраняется полная "естественность и непринужденность" отношений; но какая же тут, к черту, "непринужденность", если человека всячески сманивают и соблазняют скорее стать рабом собственных прихотей? Так, если кто-то желает наклюкаться не среди знакомых забулдыг, а непременно в компании с лауреатом Нобелевской премии, он платит деньги и может быть спокоен - в гарантированный срок "мыльный клуб" обязательно включит его в банкет, где будет присутствовать знаменитость.

Человеку, покупающему постоянный абонемент, гарантируется удовлетворение любых желаний, не преступающих, как говорится в уставах клубов, "границ явлении, терпимых современным обществом". На деле это означает, что клуб отказывает клиенту лишь в выполнении требований, нарушающих юридические законы; что же касается законов нравственных, то сколько они существуют, столько и нарушаются, а мир остается прежним - этот факт, по логике основателей клубов, позволяет отнести к разряду "терпимых" все что угодно - от алкоголизма до веселых общин.

С тех пор, как Балуанг создал "мыльный клуб" в моем секторе Пояса, я непрерывно боролся с ним, свято веря, что совершаю необходимое дело по очистке космоса от дряни. И вдруг, когда я уже готов был прикрыть заведение на Мидасе, произошли события, заставившие меня усомниться в смысле этой борьбы. Я увидел, что зло, которое я пытаюсь искоренить,- это лишь кончик дьявольского хвоста, но вовсе не сам дьявол. На время мне даже показалось, что я похож на того древнего глупого царя, который велел своим воинам высечь море. Словом, я понял, что дело обстоит гораздо сложнее, чем оно обычно представлялось мне.

Нет, я не опустил руки. Сейчас, когда первая растерянность прошла, я могу сказать: это понимание, каким бы горьким оно ни было, не означает смирения. Я еще могу признать справедливость английской пословицы, которая утверждает, что "каждому приходится за свою жизнь съедать пригоршню грязи", но я никогда не примирюсь с утверждением, будто черпать всюду грязь - это самая неистребимая склонность людей, которую они стремиться удовлетворить где только могут. Уверенность и, если хотите, твердость мне при этом дает, как ни странно, та же самая история - та же цепь потрясений и катастроф, которая глубоко поколебала мои привычные, но, как оказалось, весьма плоские убеждения. Вот почему я хочу о ней здесь рассказать - она того стоит.

Читатель, наверное, уже понял, что для меня эта история началась на Мидасе, где я занимался "мыльным клубом". Но вообще-то она началась несколько раньше и сразу довольно шумно - с вереницы крупных аварий, прокатившихся по астероидам. В те дни все наши от Земли до Юпитера, что называется, с ног сбились, стараясь понять, в чем тут дело. Начальник следственного отдела Сван Мейден срочно созвал совещание. На нем-то я и услышал впервые о Пахаре...


#04
- Смотрите, ребята,- сказал Мейден.- Это биостанция Нектар. Снято в день катастрофы.

Свет погас, и мы увидели с высоты патрульного спутника пейзаж Нектара: острые грани хребтов, звездное небо, хаос трещин и скал, присыпанных черной пылью. Астероид медленно поворачивался справа налево, и вскоре стали видны строения биостанции - несколько жилых куполов и белые цилиндры-польдеры, уложенные в ряд по краю длинного плато. С высоты орбиты цепочка польдеров походила на патронную ленту от крупнокалиберного пулемета, оставленную на астероиде неким богом войны. Впрочем, отметил я про себя, подобные сравнения приходят на ум лишь тому, кто постоянно занимается изъятием оружия. Биостанция - объект сугубо мирный. Польдеры - это, собственно, просто огромные трубообразные парники, где выращивается пшеница, рожь, овощи и прочая полезная травка. Спрашивается, кому могли помешать огурцы и укроп? Но, с другой стороны, не зря же Мейден срочно собрал совещание. И потом, что это значит - "искусственный метеоритный дождь"? Правда, он был на Мидасе, а Нектар... Неужели и до тихого Нектара, где нет ни рудников, ни транспортных баз, ни обсерваторий - ничего, кроме безобидного огорода, докатилась волна веселой жизни, с которой мы боремся в Поясе?

- Те из вас, кто бывал на Нектаре,- заговорил Мейден,- знают, что там, кроме обычной работы, ведутся опыты по селекции новых, генетически ценных культур. В качестве фактора, вызывающего генные мутации, используется солнечный ветер и космические лучи. Их воздействие регулируется экранировкой в виде шторных задвижек, перемещением которых управляет компьютер станции. Авария произошла так: сначала сработала автоматика радиационной защиты, все отсеки были изолированы, и пять человек оказались запертыми в польдерах. В этот момент экранные задвижки начали открываться одна за другой, пропуская внутрь летальный поток радиации.

В темноте кто-то присвистнул. Стальные польдеры, пропускающие смертельную дозу лучей, были ненадежнее обыкновенного пиджака.

- К счастью, обошлось без жертв,- сказал Мейден.- Людям удалось спастись только потому, что они успели надеть скафандры. Весь генный фонд биостанции погиб. Расследование показало, что сервомоторы, приводящие в действие задвижки, сработали самопроизвольно.

В зале зашевелились.

- Десятки сервомоторов?- удивленно переспросил чей-то молодой голос.
- Пятьдесят четыре мотора на девяти польдерах,- спокойно ответил Мейден.- Но мы собрали вас не для того, чтобы вы ломали над этим голову. Разгадка уже найдена. Дайте Пахаря. Передаю слово Ривере.

Главный эксперт Ривера вышел к экрану, на котором появился голографический портрет какого-то парня. Сразу было видно, что снимок сделан наспех, где-то на людях, скрытой камерой.

- Это Пахарь,- сказал Ривера.- Является служащим международного вычислительного центра на астероиде Герион. Сейчас у него отпуск, и он путешествует по астероидам. Взят под наблюдение как чрезвычайно искусный брейкер.

По залу пронесся вздох. Вот оно что! На нашем жаргоне брейкером называется человек, способный без каких-либо внешних проявлений воздействовать на технические системы с целью их разрушения. Мистики тут никакой нет, весь эффект объясняется сверхсильным напряжением биополя, которым обладает брейкер. Поле это можно зафиксировать и нейтрализовать. Но, по словам Риверы, с Пахарем ничего не вышло. Наши несколько раз устраивали ему проверку, тайно замеряли параметры. Оказалось, что никакого биополя у Пахаря нет! Вернее, есть, но как у всякого нормального человека: напряженность, конфигурация, спектр самые заурядные.

- Вероятно,- заключил Ривера,- Пахарь обладает каким-то неизвестным нам полем и потому особенно опасен. Его визиты на астероиды всегда кончаются неприятностями: техника начинает бунтовать или вовсе выходит из строя.

Затем вновь слово взял Мейден. Он сообщил, что, кроме Нектара, Пахарь успел побывать еще на двух астероидах. Сначала он появился на астероиде Тетис. Я бывал на Тетисе и знал, что там рядом с биостанцией находится база космофлота, работающая в автоматическом режиме. Туда заходят для заправки беспилотные транспортные ракеты, совершающие каботажные рейсы внутри Пояса. Взлет, посадку, обслуживание ракет обеспечивает компьютер. Оказывается, пока Пахарь был на Тетисе, ракеты то и дело заходили на посадку с большим отклонением от базы, угрожая врезаться в биостанцию. Биологи начали было думать, что забарахлил компьютер базы Тетис, как вдруг все исправилось само собой. Позднее удалось выяснить: база заработала нормально, как только Пахарь покинул астероид.

- Ракетой по станции,- буркнул кто-то сзади.- Самоубийство...

Мейден услышал реплику.

- Мы думали об этом,- сказал он.- Вызывая катастрофы, брейкер, конечно, подвергает опасности и себя. Но Пахарь каждый раз успевает исчезнуть, он всегда начеку. Тогда, на Нектаре, оказавшись в польдере, он первым надел скафандр и даже помог другим. На Тетисе у него, видимо, нервы не выдержали, он покинул его слишком рано. Зато потом был случай на Мирре, который ему даром не прошел.

Мейден рассказал, что, когда Пахарь прибыл на Мирру, в хемореакторе биостанции началась неуправляемая реакция, дело закончилось взрывом. При этом кумулятивная струя газов ударила именно в тот отсек, где находился Пахарь. Его спасло лишь удачное расположение обломков, которые послужили ему защитой. Порожденный этим взрывом поток осколков и выпал потом на соседнем Мидасе в виде метеоритного дождя.

Теперь я понял, что имел в виду Мейден, говоря об искусственном происхождении потока мидасовских "геркулид"! В моей голове сразу же включился генератор сопоставлений. Что, если взрыв на Мирре, думал я, лишь условие, которое создал Пахарь для реализации программы "мыльного клуба" на Мидасе? Но к чему тогда его вредительские действия на Нектаре и Тетисе, не имевшие таких широкомасштабных последствий? То, что произошло, например, на Нектаре, можно было вызвать усилиями брейкера, но это никому нельзя было продать. Во-первых, в силу локальности и мгновенности самого инцидента, а во-вторых, ввиду отсутствия покупателя: поблизости от Нектара нет ни одного "мыльного клуба" - единственного приобретателя катастроф. Двенадцать огнедышащих ракет, которые в течение трех суток одна за другой угрожали рухнуть на биостанцию Тетис, являлись, конечно, более эффектным товаром, но и его в окрестностях Тетиса брейкер не мог бы никому сбыть. Словом, мне оставалось гадать: либо Пахарь подвержен приступам бессмысленного вандализма, либо его действия вообще не имеют никакого отношения к деятельности "мыльных клубов".

Тут вновь подал голос стажер, который интересовался сервомоторами. Этого новичка, видимо, многое у нас удивляло.

- Мне непонятно,- волнуясь, сказал он,- почему не рассматривается альтернативная версия. Почему мы не предполагаем, что этот человек,- он кивнул на снимок Пахаря,- вовсе не брейкер, а все три случая с ним - просто роковые совпадения? Насколько я понимаю, подобные катастрофы могли произойти и от других причин - мало ли их в Поясе? И компьютеры ошибаются...

Вопрос был наивный, однако Мейден ответил на него со всей серьезностью:
- Вы рассуждаете логично, но упускаете некоторые детали. В Поясе нет отдельных компьютеров. Пояс - зона повышенной опасности, поэтому все вычислительные комплексы, работающие на астероидах, объединены средствами космической связи в интегральную информационно-компьютерную сеть - ИНИКС. Для выработки ответственных решений, ошибки в которых ведут к катастрофам, используется совокупная мощь всего ИНПКСа, а не одного какого-либо компьютера. Значит, если мы исключим вмешательство брейкера, нам придется признать, что с некоторых пор ИНИКС допускает непоправимые ошибки. Но почему тогда мы все еще живы? И почему катастрофы происходят одна за другой только на Нектаре, Мирре и Тетисе, которые посещает некий путешественник?

Стажер сконфуженно сел.

- Другое дело,- продолжал Мейден,- что у нас действительно нет прямых улик, вообще каких-либо оснований для ареста Пахаря. Материальные следы его воздействия на технические системы отсутствуют, так что он всегда может изобразить себя жертвой, а не виновником катастрофы. Формально он сейчас пострадавшее лицо, отдыхает в оазисе Офир на Марсе. Непонятна и цель его диверсий. Единственное, что можно сказать,- Пахарю почему-то не нравятся биостанции. Все его диверсии имели место там, где в космосе выращивается что-либо съестное - так сказать, "на пажитях небесных". Поэтому, кстати, мы и дали ему кодовое имя Пахарь, под которым он будет фигурировать в оперативных донесениях. Скоро Пахарь закончит курс лечения и сможет вернуться в Пояс. Видимо, нам придется немало повозиться с ним. Но, я думаю, мы сумеем познать цели этого человека и выяснить природу его таланта.

#05
В словах Мейдена звучала уверенность, но позже, когда я думал об этом деле, меня все больше одолевали сомнения. Брейкер не такая уж частая фигура в нашей практике, и, говоря по правде, никто из нас толком не знает, как с ним бороться. За двенадцать лет работы в Поясе мне пришлось лишь раз иметь дело с брейкером. То была пожилая женщина-домохозяйка, которую привезли в Пояс откуда-то из предместий Сан-Паулу. Компания, добывавшая на Бригелле цирконий, доконала этот астероид и была на грани банкротства, когда кому-то пришла в голову счастливая мысль с помощью брейкера устроить на руднике катастрофу, дабы получить солидную страховку. Мне пришлось слетать на Марс, чтобы раскрыть умышленное вредительство на Бригелле.

Теперь брейкер угрожал биостанциям, и я опять имел немалые основания для беспокойства. В моем секторе Пояса, на астероиде Амброзия, действовала биостанция, причем двигалась она в стороне от оживленных трасс и, насколько я понимал, представляла собой довольно удобный объект для брейкерских упражнений. Мне, конечно, следовало быть на Амброзии и ожидать там визита Пахаря, но я не мог находиться одновременно в двух местах. Мидас тоже требовал моего присутствия. Поэтому, направляясь туда, я, в сущности, проводил политику испуганного страуса и старался просто не думать о Пахаре. Вернувшись на Мидас, я целиком ушел в дела по ликвидации "мыльного клуба", и мысли о возможном появлении брейкера постепенно отодвинулись на второй план. Однако Пахарь очень скоро напомнил о себе. Он дал мне лишь несколько дней для спокойной работы, а потом вылетел с Марса, и, конечно же, не куда-нибудь, а прямиком в мой сектор, на Амброзию. Мне спешно дали об этом знать, и с этого момента Пояс словно бы скорее завертелся вокруг солнца, а я метался внутри него как белка в колесе.

Я немедленно покинул Мидас, надеясь упредить появление Пахаря на Амброзии, но Мейден, с которым я непрерывно поддерживал связь, сообщил, что брейкер, очевидно, будет там раньше меня. Я чувствовал себя человеком, у которого вот-вот должны ограбить дом, однако ничего не мог поделать. Расположение небесных тел, увы, имеет значение не только в астрологии, но и в практической навигации. Пахарь и я двигались в плоскости эклиптики, однако брейкер вместе с Амброзией находился в ее западной квадратуре, а я - в восточной. Благодаря этому Пахарь опередил меня на несколько часов. Когда он ступил на Амброзию, я еще находился в пути и был готов к любым неожиданностям. И они произошли.

Трое наших, незаметно сопровождавших Пахаря с самого Марса, сообщили, что, едва появившись на Амброзии, брейкер вызвал по видеофону научного руководителя биостанции доктора Стефана Мана и передал ему привет от Регины. Ман при этом несколько растерялся, но быстро овладел собой и назначил Пахарю встречу в баре. Этот предварительный мимолетный контакт показал, что все мы, может быть, безмятежно спим на краю пропасти. Имя Регины, произнесенное Пахарем, прозвучало для меня как гром; я вдруг понял, какого рода цель мог преследовать Пахарь.

- Известно, кто такая Регина?- спросил я у Мейдена, чтобы проверить себя.
- Это подруга Пахаря на Герионе,- ответил тот с экрана.- Полное имя - Регина Вербицкая, специальность - психолог. Мы сейчас выясняем, откуда ей известен Ман.
- Тут нечего выяснять,- сказал я.- Два года назад она работала с Маном на Амброзии и... в общем, почти была его женой. Потом они разошлись. Но главное в другом: Пахарь мог узнать от Регины о научной работе Мана. О работе, которая засекречена.

Доктор Ман вел на Амброзии эксперименты по аутотрофному синтезу белков, то есть, говоря проще, пытался создать питательную биомассу из неорганических веществ. Эти исследования входили составной частью в какую-то международную научную программу. Я не знал ни участников программы, ни ее конкретной тематики, но смысл ее был мне известен: разработка способов производства искусственной пищи.

Услышав об этом, Мейден незамедлительно сделал запрос в компетентные организации, и через несколько минут мы узнали, что на ряде биостанций Пояса, на этих ангельски тихих "пажитях небесных", часть которых пострадала от Пахаря, уже несколько лет совершенно буднично и незаметно осуществляется грандиозный научный проект. В числе прочих работ на биостанциях Нектар, Мирра, Тетис, Кифара и Амброзия велись исследования по синтезу искусственных белковых продуктов, способных заменить обычную пищу. Эта научная программа, принятая по инициативе голодающих, носила название "Небесное поле".

Так, среди головоломных загадок и сложностей этого необычного дела неожиданно всплыл простой и ясный мотив - борьба за жизнь, за все тот же кусок хлеба. С проблем космических мы вдруг опустились до проблем чисто земных, до извечного стремления человека не умереть от голода, а пожить подольше. Характерный, если вдуматься. Ибо он показывает, что мы и в космосе живем среди жгучих противоречий и контрастов, которые отделены друг от друга очень тонкой стеной. Взаимоисключающие явления пронизывают нашу жизнь, сталкиваясь и переплетаясь, но мы преспокойно уживаемся с ними и даже не пытаемся это осмыслить. Для нас это нормальное положение вещей. Но только идиот может одновременно быть сытым и голодным, мертвым и живым. И то, что наша цивилизация до сих пор не изжила подобного раздвоения, указывает на ее шизоидный характер. Мы освоили ближний космос, добрались до орбиты Юпитера. На Земле полное благополучие, но на астероидах люди могут умереть с голоду. Я не знаю, почему так происходит; я лишь могу предположить, что такое положение, видимо, сохранится до тех нор, пока голод будет иметь не только биологическое, но и космополитическое значение.

Разделяя эту точку зрения, Мейден высказал предположение, что некоторые транснациональные корпорации, производящие натуральные продукты питания, могли быть заинтересованы в провале программы "Скайфилд", и этим, возможно, обусловлено появление в Поясе такого уникального по силе брейкера, как Пахарь. Версия Мейдена была вполне реальна, но ей противоречил тот факт, что, по сообщениям наших людей на Герионе, Пахарь не имел никаких связей с терроризмом. Он вел довольно уединенный образ жизни, встречался с ограниченным кругом людей и, будучи специалистом по человеко-машинному диалогу, все свое время посвящал разработке систем общения с компьютером. Когда на Герионе появилась Регина, быстро сблизился с ней, но связь эта была странной, очень неровной и мучительной для обоих.

По свидетельствам очевидцев, Пахарь временами словно испытывал Регину, обращаясь с ней как последний негодяй. Вообще наши эксперты-характерологи в данном пункте описывал Пахаря весьма красноречиво. По их словам, Пахарь способен был, обожая женщину, дойти до самозабвения, мог, изощренно и верно служа ей, вознести ее на высоты счастья, а потом вдруг по странной прихоти раздраженного чувства, с каким-то злобным вдохновением тут же и унизить ее,- может быть, только для того, чтобы опять начать все сначала, опять бросить все к ее ногам и в конце концов заставить-таки ее в очередной раз смириться, перешагнуть и через эту обиду, и через эту горечь, и через уязвленную гордость - словом, опять утратить всякое самолюбие. Впрочем, по тем же свидетельствам, Регина порой тоже беспощадно терзала самолюбие Пахаря, провоцируя его на разного рода крайности... В общем, они любили и потому мучили друг друга. Такое бывает между людьми. Но мне все равно было горько слышать про эти роковые страсти. Регина всегда вызывала во мне симпатию. Как эта красивая и гордая женщина могла снизойти до связи с брейкером, более того, выносить все те унижения, которым он ее подвергал?

Сейчас остается только жалеть, что этот вопрос так и остался для меня риторическим. Попытайся я на него ответить, изучить отношения между Пахарем и Региной,- может быть, мне уже тогда удалось бы догадаться об истинных намерениях Пахаря. Ведь помнил же я тот памятный вечер и разговор с Региной - разговор, во время которого у меня впервые появилась мысль о том, что "на пажитях небесных" могут, пожалуй, и впрямь решаться судьбы человечества.

#06
Это было незадолго до разрыва Регины с Маном. Я прибыл на Амброзию по анонимному вызову, специально для встречи с человеком, который обещал в письме "обратить мое внимание на исследования, грозящие поколебать стабильность цивилизации". В этот день молодой, тридцатидвухлетний руководитель биостанции доктор Стефан Ман растолковал мне, что такое аутотрофный синтез, я осмотрел лаборатории, реакторы, побывал в польдерах, но так и не понял, откуда может грозить опасность. Наоборот, все, с чем я встречался на Амброзии, представлялось мне высочайшим воплощением гуманизма. Шутка ли сказать - искусственная пища!

"Люди расселились уже до орбиты Юпитера,- говорил Ман,- и продолжают упорно, с неимоверным трудом создавать вокруг себя земную биосферу. И в космосе мы, борясь с голодом, пытаемся действовать все тем же архаичным способом: взрыхлить почву, посеять зерно и собрать урожай. Мы никак не можем освободиться от пашни, от навоза и потому похожи на мореплавателей эпохи Магеллана, которые, отправляясь в путь по воде, с собой брали тоже воду. Но подумайте: ведь достаточно разъединить молекулы воды и молекулы соли, чтобы морская вода стала пресной. Точно так же достаточно определенной рекомбинации молекул, чтобы превратить любое неорганическое вещество в белки, жиры и углеводы. Некоторые простейшие организмы, грибки - дрожжи кандиды, например,- способны превращать нефтепродукты в высокомолекулярные соединения. Моллюск тридакна давно воспет в литературе за умение перерабатывать себе в пищу неорганические вещества. То есть аутотрофный синтез в природе есть и процветает. Так почему бы и нам не смоделировать его? Люди всегда стремились избежать проклятия, по которому человек будто бы навечно обречен в поте лица добывать хлеб свой. И действительно: ныне аутотрофный синтез даст нам возможность легко создавать пищу из чего угодно, позволит наконец накормить страждущих и избавит человечество от вечной угрозы голода".

В заключение Ман показал мне пробирку с мутным желтоватым киселем. Это была белковая плазма, синтезированная из углистых хондритов, которыми так богата Амброзия. "Когда-нибудь мы сможем перерабатывать астероиды, камни, космическую пыль в пищу, в этакую манну небесную",- сказал при этом Ман. Я воспринял его слова как шутку и ответил, что до сих пор превращать камни в хлебы удавалось только мифическому существу. "Люди становятся богами",- усмехнулся Ман.

Помню легкое чувство ошеломления, с которым я поздно вечером обдумывал у себя в гостинице идеи Мана. Я - человек, далекий от абстракций науки, вижу все практически, и тут как бы несколько сбился. В моем сознании словно бы выпал куда-то целый кусок мироздания - все эти страсти по хлебу: войны за жизненное пространство и мировой передел, стенания "страждущих", высохшие черепа убитых и стоны голодающих. Я старался настроиться на глубокомысленный лад, но вместо этого в голову лезла какая-то дилетантская чушь, какие-то космические облака манной крупы, планетарные туманности из капель сиропа и Сатурновы кольца из сублимированных бифштексов. Мир как-то незаметно превращался в грандиозную объедаловку, где каждый мог нырнуть в изобилие, не сходя с места. Конечно, размышлял я, если нам по силам искусственно создавать белок и все остальное, то зачем мучиться, зачем налаживать этот неимоверно сложный и капризный механизм живой природы? Зачем пахать землю, зачем строить в космосе эти громадные польдеры, сеять в них зерно, растить пшеницу и печь хлеб, если можно будет легко получить тот же продукт, работая на молекулярном уровне? Знание о том, как из всего сделать хлеб, есть уже сам хлеб; остальное несущественно.

Разумеется, это были размышления и представления профана, и я неоднократно себе об этом напоминал. Но в тот вечер я был захвачен идеями Мана, безгранично верил в них и в конце концов решил, что письмо, из-за которого я прилетел на Амброзию, просто глупая шутка.

Я уже собирался лечь спать, как вдруг дверь отворилась и ко мне в комнату быстро вошла тоненькая хорошенькая девушка в красном комбинезоне. Она остановилась у двери, сложив руки за спиной, и сумрачно посмотрела на меня темными глазами - так смотрят дети, когда хотят отчитать загулявших родителей. Это и была Регина Вербицкая, двадцатидвухлетний психолог биостанции, отчаянно влюбленная в ее руководителя. Раньше Регина была известна как самая красивая девушка - "мисс Амброзия"; теперь же все говорили об ее отношениях с Маном. Регина давно добивалась его внимания, но Ман ее не замечал; девушка предпринимала героические усилия, чтобы пробудить к себе интерес, и наконец добилась своего - Ман в нее влюбился. Так что чувство Регины к Ману вовсе не было безответным. Драма состояла не в отсутствии любви, а, так сказать, в ее качестве. Будучи на десять лет старше Регины, Ман полюбил ее как-то уж очень красиво, по-книжному - мило, изящно, легко, отчасти трогательно и не теряя достоинства. Думаю, за одно это Регине много раз хотелось надавать ему пощечин. Не знаю, в чем тут дело, но я убежден, что довольно многие женщины не могут быть счастливы в любви, если не дать им хорошенько помучиться. Такие особы всегда хотят того, чего нет; но, если это наконец появляется, им сразу становится скучно. Пожалуй, данный факт лишний раз доказывает, что человек сложнее, глубже, запутаннее любой своей самой заветной фантазии, самой выношенной мечты. Ибо заветные фантазии и мечты рождаются из неутоленных желаний и дум о них, то есть так или иначе выдумываются; но ведь всей жизни обдумать нельзя, всего мира в мысль не втиснуть. Поэтому чем яснее, понятнее нам то, чего мы хотим, чем явственнее и определеннее образ того, что мы ищем, тем, как правило, дальше отстоит это от наших подлинных, глубинных интересов. Может быть, ирония человеческого существования заключается как раз в том, что по-настоящему мы всегда хотим лишь того, чего совсем не хотим или о чем не имеем никакого понятия.

Регина получила именно то, что желала, и потому была несчастна. Она, несомненно, очень боялась теперь разлюбить Мана и потому бессознательно искала в нем что-нибудь неожиданное, хотела увидеть его каким-то иным, пусть даже пугающим, но ей неизвестным. Именно так я истолковал, подспудную психологию нашего ночного разговора, во время которого Регина пыталась доказать, что Ман и есть погубитель цивилизации, что он и является тем добрым каменщиком, который благими намерениями мостит дорогу в ад.

"Поймите же наконец,- говорила она,- настоящий, живой хлеб, выращенный здесь, на Амброзии,- это наша победа над космосом, причем победа не столько технологическая, сколько нравственная. Конечно, мы затрачиваем при этом массу труда, но ведь и в награду получаем не просто пищу. Наш труд создает здесь вопреки всему ценности, за существование которых мы можем себя уважать. Хлеб, выращенный в пустоте, дает нам почувствовать, что мы вопреки этой пустоте все еще люди!.. А Стеф хочет избавить людей от труда, он ищет формулу, по которой синтезаторы будут автоматически и в любых количествах гнать нам хлеб из чего угодно. И кое-что ему уже удается!.. Что ж, хорошо, пусть даже искусственный хлеб по составу будет питательнее земного. Но подумайте: сможет ли он стать для нас духовной ценностью? Многие ли из нас смогут уважать эту мерзкую клейкую жижу, океаны которой можно будет запросто получать нажатием кнопки? Запомните, комиссар: искусственная пища, которую пытается делать Стеф,- это, в сущности, та же чечевичная похлебка, за которую нам придется заплатить очень дорого - правом первородства! Космос перекроит нас, превратит в нравственных мутантов, в скопище сытых идиотов, счастливых своей сытостью!"

Мне было не совсем понятно, чего, собственно, требует Регина. Запрещения опытов Мана? Но власть зонального комиссара, увы, не простирается так далеко, чтобы отменить или хотя бы приостановить научную программу. Да и надо ли вообще поднимать шум? Теоретически "опасность дарового изобилия" еще можно представить, но увязать ее практически с нашими сегодняшними заботами нет никакой возможности. В наши дни, когда еще не изжита опасность голода, проблемы, связанные с сытостью и упразднением труда, представляются далеко не самыми актуальными. Об этом я и сказал Регине.

Она посмотрела на меня с мрачным сожалением - так, будто я легкомысленно положил за пазуху ядовитую змею.

- Вы не понимаете,- вздохнула она и в волнении прошлась по комнате. Затем повела разговор издалека. Для начала она сообщила мне классический, по ее словам, пример из прикладной психологии. В середине прошлого века одна крупная пищевая компания с гордостью выпустила в свет порошок кексовой смеси, экономящий труд хозяйки и требующий только добавления воды. Компания была удивлена, когда женщины отдали предпочтение не этому продукту, а менее совершенным смесям, которые требовали дополнительных затрат труда - добавления яйца, кроме воды. Психологи, приглашенные для консультации, пояснили: включая в состав смеси яйцо в виде порошка, компания слишком облегчила задачу домохозяйкам, лишив их ощущения творческого участия в процессе выпечки кекса. Порошкообразное яйцо было срочно извлечено из смеси, и женщины с радостью вернулись к процедуре добавления яйца собственными руками.

Радость труда, чувство творческого участия - вот что необходимо человеку, говорила Регина. Когда же этого нет, конечный результат не приносит удовлетворения. Так, автоматизация существенно упрощает управление техникой. Но психологи всегда советовали даже при полной автоматизации сохранять на контрольной панели все эти ручки, кнопки, клавиши, рычаги, дабы человек, сидящий перед пультом, не лишался чувства власти над сложным техническим устройством и верил в необходимость управлять им. Пожалуй, говорила Регина, я не раскрою для вас большого секрета, если скажу, что на многих ракетах, совершающих заурядные рейсы между Землей и Марсом и внутри Пояса, роскошные, полные шкал, циферблатов и разноцветных лампочек пульты управления - всего лишь бутафория, поскольку полет почти полностью идет в автоматическом режиме. При этом правильные команды, подаваемые с пульта, лишь сопутствуют решениям компьютера, а неправильные просто не выполняются. Человек на таких кораблях нужен лишь как юридическое лицо, отвечающее за груз. Но мы не можем допустить, чтобы он превращался в куклу, в часть груза. И мы даем ему иллюзию управления, своего рода игру, в которой он участвует на полном серьезе.

Я хочу, чтобы вы осознали, говорила Регина: подобная игра замещает пустоту, которая образовалась в результате упрощения задачи. Если же такого замещения не происходит, если задача решается без труда, человек начинает скучать, чувствует себя ненужным - словом, испытывает дискомфорт. Поэтому в идеале технология упрощения задач всегда должна быть сопряжена с такой же мощной технологией замещения. К сожалений, упрощать задачи мы научились гораздо лучше, чем создавать имитационные модели, годные для замещения. Подумайте, что произойдет, если завтра Стеф создаст технологию превращения камней в хлебы. Это, конечно, прекрасно, мы уничтожим голод. Но вместе с тем уничтожим и весь тот комплекс духовных ценностей, который исторически сложился вокруг понятия "хлеб", ибо сам хлеб будет даваться без труда. Смешно надеяться, что кто-то еще станет возиться с плугом, пашней и колосом. Труд в данном случае потеряет смысл, сделается ненужным. Так вот, сможем ли мы для замещения этого труда создать какую-либо достаточно эффективную имитационную модель, как бы "тренирующую" человека, чтобы он не сделался праздным потребителем, остался тружеником и реально переживал бы все те усилия и чувства, которые испытывал когда-то при добывании "хлеба насущного"? Боюсь, что этого сразу мы не сумеем. Но тогда нарушится гармония и начнется то, что социологи называют "дрейфом ценностей".

"Вот чем грозит нам работа Стефа. Но это,- говорила Регина,- только один пример. Давайте смотреть шире. Ныне мы с технологией упрощения все чаще вторгаемся в такие тонкие материи, которые издавна считались священными. Мы разрушаем то, что еще не в силах смоделировать. В наших ли силах, например, создать имитационную модель материнства, дающую женщине весь комплекс необходимых психофизиологических переживаний? Нет. Но великую тайну материнства мы разрушаем. В космосе, как вы знаете, по ряду причин зачатие и вынашивание ребенка невозможно. Но вряд ли вы знаете, что сейчас во многих медико-биологических центрах интенсивно ведутся эксперименты по разработке новой "методики рождения". Эта "методика" исключает беременность и роды. Ребенок будет появляться на свет готовеньким, как Афина из головы Зевса. Представляете? Семя мужчины и яйцеклетка женщины соединяются в лабораторных условиях, развитие плода происходит там же, и через девять месяцев родители получают своего младенца, так сказать, "по почте". Конечно, при этом мы решаем массу проблем, избегаем многих неприятностей, типа родовой боли, но сможет ли женщина, получив ребенка таким путем, испытывать всю полноту счастья? Я понимаю: упрощение извечного способа рождения вызвано необходимостью. Но почему никто не думает над технологией замещения? Почему не разрабатывается модель, позволяющая женщине испытать хотя бы иллюзию того, с чем ей приходится расставаться?

Мы давно начали упрощать и способы вступления в брак. В обществе всегда существовали определенные трудности, связанные с поиском брачного партнера. Возможность неудачи придавала особую ценность переживаниям, особую ответственность поступкам, определяющим сближение. Сейчас, когда компьютеры подбирают партнеров почти со стопроцентной гарантией успеха, человек заведомо застрахован от одиночества. Это, конечно, прекрасно, только мы должны отдавать себе отчет в том, что из нашей жизни полностью исчезло представление о партнере, как о том, кто дан судьбой, как о "суженом". Какая уж гут "судьба", когда каждый знает: партнер, на котором сегодня остановлен выбор, вовсе не является единственным, стоит обратиться к машине - и он может быть заменен другим, ничуть не худшим".

Регина говорила еще долго, приводя все новые примеры. По ее словам выходило, что в наши дни технология упрощения безоговорочно обгоняет технологию замещения, и это грозит человечеству массой неприятностей и конфликтов. Люди устраняют извечно стоявшие перед ними трудности одну за другой, и иного пути у них нет. Но вместе с проблемами, которые исчезают, люди теряют что-то в себе. Они утрачивают драгоценные крупицы духа, которые были завоеваны ими когда-то в борьбе с невзгодами и труде. В конце Регина помолчала и добавила:

"Иногда я очень хочу, чтобы Стеф куда-нибудь провалился со всеми своими опытами!"

#07
Мне запомнились эти слова, убежденно и страстно сказанные в одном из глубинных отсеков станции, где под слоем камня, бетона и стали жгучим беспокойным угольком светился красный комбинезон. Не помню точно, что я возразил Регине; кажется, я просто не поверил ей. Для меня тогда гораздо более очевидным было то, что Регина стремится превратить Мана в злого гения, ибо таким он явно возбуждал в ней сильные чувства. Этот дилетантский психоанализ вполне удовлетворил меня, и только потом, много позже, я вычитал у Чарльза Сноу, что чаши добра и зла действительно находятся в руках ученых, но некоторые из них считают, "будто эта тяжелейшая ноша незаслуженно взвалена на их плечи. Они хотят только одного - делать свое дело". Может быть, к такого рода ученым принадлежал и Ман, но к тому времени он и Регина уже расстались, практический вопрос был снят, а над проблемами философскими комиссару, работающему в одном из секторов Пояса, задумываться просто некогда.

Теперь, однако, отвлеченные идеи показывали свою силу; они порождали реальность, причем самую грубую, с уголовным оттенком. Камни, превращенные в хлебы, думал я, безопасны лишь в книгах; будучи материализованы, они становятся взрывчаткой, поводом для столкновений и катастроф. Что, если Ману и в самом деле удалось овладеть технологией библейского чуда? Иисус Христос не запатентовал своего изобретения, и вот уже люди, обыкновенные люди берутся за дело, которое всегда требовало мудрости богов. При этом они, конечно, не могут обойтись без споров, взаимных проклятий и ожесточенной борьбы. Неужели, думал я, эти два года ничего не изменили и Регина только для того сблизилась с брейкером, чтобы добиться победы над Маном? Эта мысль не отпускала меня до самой Амброзии, но я, однако, ничего не сказал Мейдену. Да и что я мог сказать? Что катастрофы на биостанциях вызваны желанием одной женщины вернуться к прежнему любовнику? Или что дела, которые вытворяет рыскающий в Поясе брейкер,- это просто "аргументы" в одном философском споре?

Хуже всего, что я в конце концов сам запутался. Когда я вспоминал слова Мана, мне казалось, что все стоит на своих местах, наука борется за гуманизм и человечество движется ко всеобщему благополучию. Но стоило мне встать на точку зрения Регины, как в деле открывались такие катастрофические бездны, в которых могла сгинуть не только биостанция. Самое жуткое, что, приближаясь к Амброзии, я не знал, выступаю ли я при этом спасителем или тем, кто толкает мир в пропасть. Так или иначе, я не ждал от Амброзии ничего хорошего. Мне теперь даже трудно было поверить, что благодаря успеху программы "Скайфилд" этот астероид мог стать вратами в рай. Даже внешне Амброзия мало подходила для столь радостного места. Все углистые астероиды необыкновенно темны, это самые мрачные объекты в Солнечной системе. Двухсоткилометровая косматая глыба Амброзии, растущая на экране как медленный черный взрыв, походила скорее на вход в преисподнюю, чем в райские кущи.

#08
Один из бытовых отсеков биостанции пышно именовался "Отель "Амброзия". Пахарь зарегистрировался там под чужим именем и вселился в номер, который заранее был подобран так, чтобы, выходя из него в любую сторону, брейкер обязательно проходил мимо комнаты, занимаемой нашим человеком.

В номере Пахарь пробыл недолго. Как было установлено, он проглотил две таблетки успокаивающего средства и запил их стаканом минеральной воды. Затем он спустился в холл и спросил у портье, какой марки компьютер используется на биостанции и постоянно ли он действует в синхронном режиме с ИНИКСом. Ему ответили, что все работы на астероиде программирует и проводит компьютер "Логос-дейта", который входит в ИНИКС на правах подсистемы и непрерывно общается с ним. После этого Пахарь отправился на встречу с Маном. Разговор между ними состоялся в баре на верхнем этаже отеля. Наши люди находились двумя этажами ниже и наблюдали происходящее с помощью телекамер, установленных в зале. Как только встреча закончилась, на связь со мной вышел руководитель группы наблюдения Эдмунд Дин.

- По распоряжению Мейдена мы переходим в ваше подчинение, комиссар. Когда вы будете на Амброзии?

Я ответил, что посадка состоится через полтора часа, но у нас нет времени ждать и следует обсудить беседу Мана с Пахарем прямо сейчас.

- Выберите из видеозаписи самое важное и покажите мне. Остальное можете передать словами,- сказал я Дину.
- Хорошо,- кивнул он.- Даю начало.

Экран мигнул, появилась картинка, и я увидел Пахаря сидящим за столиком в баре. Через минуту к нему приблизился Ман, поздоровался, сел. При этом сработал трансфокатор, лицо брейкера придвинулось вплотную, и я впервые смог отчетливо рассмотреть его. Пахарь выглядел сейчас совсем не так, как на голограмме, которую я видел на совещании. Передо мной было лицо одержимого, может быть, даже безумца. В нем присутствовало все, что обычно любят описывать авторы дешевых детективов: запавшие глаза, потный лоб, горящий, беспокойный взгляд, фанатично сжатые губы. Во всем облике Пахаря ощущалось огромное внутреннее напряжение, временами переходящее в явственную лихорадку. Словом, это был человек, живущий, что называется, на пределе. Я немало видел подобных типов; такие люди слишком развиты, чтобы невозмутимо сознавать себя вне закона, и потому живут с ощущением насекомого, которого вот-вот прихлопнут. В конце концов это их так изматывает, что они даже с облегчением протягивают руки, когда им надевают наручники.

- Вас прислала ко мне Регина?- спросил у Пахаря Ман. Было заметно, что он волнуется,
- Нет,- усмехнулся Пахарь.- Я сам пожелал вас видеть. Регина лишь рассказывала мне о вашей работе.

Лицо Мана поскучнело.

- Вы, очевидно, биолог?- спросил он без особого любопытства.
- Нет, я кибернетик.

Ман удивленно взглянул на Пахаря:
- Тогда не понимаю... чем, собственно, обязан...
- Я задам вам несколько вопросов. Прошу вас ответить на них предельно искренне. Это очень важно.

Ман пожал плечами:
- Если смогу - пожалуйста.
- Почему вы расстались с Региной? Вопрос был явно неожиданным и грубым. Ман даже покраснел.
- Зачем это вам?.. Кто вы?

Пахарь строго посмотрел на Мана.

- Повторяю,- сказал он,- вопрос очень важен. От него зависит жизнь человека.

Кажется, Ман начал пугаться брейкера. Он отвел глаза в сторону и криво усмехнулся:
- Не знаю, что вас интересует... Регина разлюбила меня. Мы пытались сохранить наши отношения, искали пути друг к другу... Но потом ее словно понесла какая-то нечистая сила...
- Регина обращалась к компьютеру, чтобы переменить партнера?

Все - и смысл, и выбор слов, и интонация, с которой был задан вопрос,- все вызывало у Мана отвращение. Его, кажется, даже передернуло, но он, видимо, еще не набрался мужества, чтобы встать и уйти. Может быть, он боялся за Регину.

- К чему вам эта чепуха?- скривился он.- Какой-то бред. Ну да, однажды, когда между нами еще все было хорошо, Регина в шутку заполнила карточку брачной конторы или кого-то там клуба знакомств... не помню точно. Машина выдала ответ - его прислали по почте. Оказалось, что где-то существует мужчина, идеально соответствующий ее вкусам. Мы посмеялись, вот и все. Повторяю - это была шутка.

На этом месте Дин прервал запись и сказал, что дальше долго не было ничего интересного. Ман, раздраженный и обеспокоенный бесцеремонными расспросами Пахаря, не мог и не хотел уйти, не выяснив смысла встречи. Пахарь же, словно спытывая терпение Мана, начал расспрашивать его о работе, но делал это без любопытства, как бы по обязанности. Казалось, ему уже давно известно все не только о направленности интересов биолога, но и о секретной программе "Скайфилд", возможно, так оно и было. Ман нехотя, в самых общих чертах рассказал о своих опытах. Из его объяснений Дин узнал, что человек - существо гетеротрофное, способное синтезировать вставляющие его элементы только из органических веществ. Но в космосе органики нет, поэтому Ман видит свою задачу в придании человеку аутотрофных свойств, то есть способности кить за счет неорганической природы. Он сообщил, что опыты идут успешно, и затем, видимо, сознательно углубился в такие экзобиологические дебри, что Дин больше ничего не понял. По его мнению, то же самое испытал Пахарь. Он прервал Мана и неожиданно сказал такое, отчего все наши встрепенулись:
- Вы должны прекратить свои работы.

Здесь Дин вновь включил запись, и я увидел, как при этом Ман осекся на полуслове. Он даже отшатнулся:
- То есть как?.. Зачем?.. По какому праву вы это требуете?
- Не пугайтесь, прекратить не навсегда. На время.

Ман пристально посмотрел на Пахаря.

- Вы сумасшедший...- сказал он.
- Я нахожусь в здравом уме и твердой памяти,- устало ответил Пахарь,- и прошу вас отсрочить свои опыты ввиду чрезвычайных обстоятельств.
- Каких?

Пахарь вздохнул.

- Они еще не ясны, и... пока не время говорить об этом. Вы все узнаете, когда мы снова встретимся. Если этого не произойдет, вас введет в ситуацию Регина. Сейчас мне нужно, что-бы вы дали обещание прервать исследования до тех пор, пока вас не найду я или она. Это будет довольно скоро, несколько дней... и все.
- А потом я смогу продолжить свое дело?
- Да. Но, может быть, вы этого сами не захотите.
- Благодарю вас,- с сарказмом бросил Ман.- Вы хоть сознаете, что это шантаж?

Пахарь с ненавистью глянул на Мана.

- Не надо размахивать уголовным кодексом. Есть вещи поважнее. На карту поставлена человеческая жизнь... или даже больше.

Некоторое время Ман сосредоточенно молчал. Страх, гнев, сознание собственного бессилия противоречиво сменяли друг друга на его лице. По-моему, он никак не мог решить, кто перед ним: сумасшедший, преступник или фанатичный мессия какой-то новой истины?

- Я готов верить в важность дела,- сказал он наконец.- Но все-таки... это очень странно. Вы требуете так много, ничего, в сущности, не объясняя...
- Ладно,- кивнул Пахарь,- кое-что я скажу. Вы думали когда-нибудь о философской стороне своей работы? О том, что вы, так сказать, дарите людям?
- Вас интересует моя философская концепция?- усмехнулся Ман.- Пожалуйста. Я - биолог, а не физик-ядерщик. Я никогда не создам ничего такого, что угрожает жизни. Весь смысл моей работы в том, чтобы укреплять жизнь, ее могущество. Вам знакомы "Размышления натуралиста" Вернадского? Там есть такая мысль: теперь уже нет ни одного клочка Земли, где бы человек не мог прожить, если бы это было ему нужно,- например, даже во льдах Северного полюса. Это написано в 1944 году. Ныне мы уже расселились в космосе и хорошо себя здесь чувствуем, не так ли? А почему? Потому что умеем создавать вокруг себя искусственную биосферу. Но кто сказал, что повторение земных условий в космосе - это единственный путь? Обязательно ли цивилизация должна затрачивать огромную энергию на то, чтобы в конечном счете репродуцировать свою, так сказать, планетарную плаценту? Пора оторваться от утробы, которая нас породила, но не может прокормить. Пора отсечь земную пуповину. Мысль, говорил Вернадский, есть не только историческое, но и планетарное, космологическое явление, а человечество - геологическая сила. Благодаря мысли, знанию мы можем сносно существовать где угодно, получая хлеб и все, что нам нужно, прямо из неисчерпаемых кладовых пространства. Я работаю над тем, чтобы увеличить наши знания об этих кладовых и способах их употребления. Я хочу упразднить биосферу, но взамен подарить изобилие.

Пахарь с сожалением посмотрел на Мана.

- Вы полагаете, что изобилие можно дарить?

Дин и его люди решили, что сейчас Пахарь раскроет хотя бы некоторые свои карты, но не тут-то было. Брейкер, по словам Дина, полез в такие высокие материи, напустил такого философского тумана, что выудить из всей этой демагогии не что дельное было чрезвычайно трудно. Как ни странно, Мана такой поворот разговора заинтересовал, и он даже заспорил о чем-то с Пахарем. Некоторое время оба упражнялись в схоластике, словно были участниками философского диспута, а не уголовного дела. Как рассказал Дин, Пахарь при этом рисовал все в трагических тонах, напирал на какую-то опасность, говорил о вырождения человечества, а Ман скептически опровергал его пессимизм.

- В общем, когда разговор закончился, мы поняли одно,- заключил Дин.- Ман не принял требований Пахаря. Теперь, я думаю, следует ожидать, что брейкер попытается прервать работу Мана насильственным путем и обнаружит свои уникальные способности.

Я согласился с Дином, и, обсудив план действий на случай внезапных атак Пахаря, мы прервали свой телевизионный диалог до встречи на месте.

#09
Было около полуночи, когда я, наконец, ступил на Амброзию. По дороге туда мне пришлось дважды перестраиваться на иное время, из-за чего у меня куда-то выпала половина предыдущего дня и целая ночь; я не спал уже более суток. Выслушав короткий доклад Дина о том, что брейкер находится в своем номере и, видимо, будет оставаться там до утра, я решил, что вполне заработал небольшую передышку. Диван давно манил меня, я улегся, но, провалявшись полчаса, скоро понял, что не усну. Нервы были перевозбуждены, голова забита гулом голосов и кусками разговоров этого длинного-предлинного дня; мелькали обрывки мыслей, выстраивались какие-то сопоставления... В конце концов я прекратил попытки себя усыпить и встал.

Много позже, лишь после того, как закончилась вся операция, мне стало ясно, в чем состояла трудность этого дела. Вопрос о поимке незаурядного по силе, но в общем-то обыкновенного брейкера с каждым часом работы приобретал все большую смысловую глубину; словно некая расширяющаяся воронка, дело затягивало в себя все более отдаленные области времени и пространства, и, чтобы не потеряться в этом круговороте, я должен был срочно, что называется, "в рабочем порядке" решить чуть ли не все те проклятые вопросы, которые еще принято называть "вечными": что такое человек? в чем смысл его существования? что есть добро? что - зло? и так далее...

"Мой служебный долг,- размышлял я,- обезвредить Пахаря. Но как мне себя вести, если за Пахарем стоит не "заговор транснациональных корпораций", а просто идея, взгляд, согласно которому человеку опасно давать сразу все, что он хочет?" В одном из наших служебных фильмов я однажды видел классический опыт по модификации поведения. Крысе вживляли в мозг электрод, раздражающий центр удовольствия, и предоставляли свободный доступ к кнопке, замыкающей цепь. Крыса очень быстро обучалась вызывать наслаждение и в конце концов нажимала кнопку непрерывно, пока не подыхала от истощения. Люди астероидов, конечно, не крысы, но настолько ли они разумны, чтобы не потонуть в изобилии, которое обещает "подарить" Ман? Скажу честно: мне было трудно ответить положительно за людей астероидов, найти безусловные доказательства их здравомыслия; зато я мог привести массу примеров того, как любую, даже самую маленькую, возможность получить удовольствие выходцы с Земли незамедлительно превращали в путь к безднам сладострастия. Так, казалось бы, что может быть благопристойнее, положительное, трезвее компьютера? Напичканный электронными схемами ящик - как может он выступить в роли низкого соблазнителя? Оказывается, может. Это ярко показала практика "мыльных клубов".

Я уже говорил, что по степени насыщения вычислительной техникой Пояс превосходит все остальные места Солнечной системы. С помощью всеохватывающей компьютерной сети ИНИКС здесь можно решать самые сложные задачи. Одной из таких задач является прогнозирование катастроф и их последствий. Машине при этом сообщается перечень угрожающих факторов, и она, общаясь с ИНИКСом, разрабатывает сценарии событий, которые могут последовать при той или иной стратегии поведения. Так, если орбиты астероидов известны, можно рассчитать, где и когда произойдет очередное катастрофическое столкновение этих многокилометровых каменных глыб, куда полетят осколки и какой вред они причинят, пронизывая населенные участки Пояса. Разумеется, в один прекрасный день нашлись умники, которые решили: а почему, собственно, следует начисто предотвращать катастрофу! Почему бы не дать ей осуществиться по относительно безопасному, но достаточно эффектному варианту? Выходцы с Земли всегда были одержимы манией наблюдать что-нибудь щекотливо-остренькое - от банальной катастрофы до взрыва всего астероида; следовательно, Пояс Астероидов, где все время что-нибудь случается, просто рай для тех, кто обожает глазеть на пожар, оставаясь при этом на улице. Многие серьезно верят, что можно запросто войти в историю, будучи свидетелем гибели "Титаника" или покушения на жизнь папы римского; этим людям не дают покоя лавры далласского обывателя Эйба Запрудера, которому посчастливилось заснять своей любительской кинокамерой момент убийства президента Кеннеди.

Спрос, как известно, рождает предложение. Оказалось, что Пояс Астероидов - этот огромный естественный полигон разнообразнейших катастроф - можно показывать за деньги. Вся проблема состояла лишь в том, чтобы в нужное время собрать зрителей в нужном месте. Получая информацию через ИНИКС, сделать это было не так уж трудно: в оперативной памяти сотен компьютеров, составляющих ИННКС, в этом коллективном мозге Пояса, на каждый момент времени отражается все его состояние - достаточно полное и подробное для того, чтобы выбрать даже не одну, а несколько точек пространства, где можно наблюдать разгул стихий, не боясь испачкать жилетку. Первые "мыльные клубы" возникли на пассажирских кораблях, совершающих круизные рейсы внутри Пояса. Наряду с "омолаживающим воздействием невесомости", "космическим загаром" и "психотропным влиянием космоса" реклама обещала "присутствие при настоящем приключении", о котором-де не стыдно будет рассказать потомкам. Конечно, одним присутствием дело не ограничилось; кое-кому захотелось участвовать в приключениях. Была разработана шкала, по которой измерялась степень риска для участвующих в том или ином сценарии, а соответственно ей и такса. Чем выше была степень катастрофизма, тем дороже стоила гарантия безопасности.

Надо сказать, сценаристы "мыльных клубов" не особенно утруждали свою фантазию, в ход шли надежные старые рецепты, отработанные романистами и кинорежиссерами еще в прошлом веке. Балуанг, например, начал с буквального повторения фильма "Ад в поднебесье", заменив лишь пожар в небоскребе пожаром на космической станции. Когда ему пришла в голову эта мысль, он через свой компьютер на Мпласе сделал ИНИКСу запрос: где из числа станций наиболее вероятен пожар? Оказалось, что буквально на волоске держится старая, до предела изношенная межпланетная станция "Уникорн-VI". Балуанг собрал и доставил туда, зафрахтовав корабль, около ста пятидесяти человек. Персонал станции, конечно, знал, какая опасность угрожает, полным ходом шел ремонт, но никто, кроме ИНИКСа и Балуанга, не знал, что пожар может начаться в любую минуту при малейшем нарушении гравитационного баланса. Это и произошло, когда к "Уникорну-VI" причалил многотонный лайнер с туристами на борту.

В подобных акциях заключается основной вред, наносимый "мыльными клубами": они провоцируют катастрофы. Там, где при шатком равновесии стабилизирующих и деструктивных факторов происходит вмешательство "мыльного клуба", дело неизменно заканчивается бедствием. При всем том привлечь провокаторов к ответственности практически невозможно, ибо в роли главного режиссера каждого катастрофического сценария выступает ИНИКС - единый в сотнях лиц, вездесущий и неуловимый. Каждый компьютер, входящий в ИНИКС, "знает" лишь ничтожную часть того, чем располагает интегральный интеллект системы; единственное место, где можно обнаружить кое-какие явственные следы,- это память компьютера, через который производился ввод данных в сеть ЭВМ, то есть, грубо говоря, "делался заказ". Но машинную память нетрудно освободить от компрометирующих сведений, а, кроме того, память компьютера - это святая святых, и, чтобы получить доступ к ней, нужны очень веские основания. Словом, в рамках существующих международных законов борьба с "мыльными клубами;" очень затруднена; необходимы законы специальные.

Об этом в последнее время говорят все чаще, ибо "мыльные клубы" наносят не только материальный вред. Не менее велик вред моральный. В сегодняшних "мыльных клубах" эксплуатируются не только стремления астероидов испытывать "настоящее", но лично для него неопасное "приключение", но и его неуемная тяга к "красивой жизни", к умилительным сценам, полным чувствительности и "неизъяснимого благородства". Что касается ужаса, то Пояс всегда был чрезвычайно богат ими; смех и жалость устроителям "мыльных клубов" пришлось специально организовать. Тут пригодился опыт телевидения.

Однако "мыльную оперу" можно смотреть или не смотреть, а в "мыльном клубе" на астероиде люди живут внутри самой постановки, внутри тщательно организованной и рассчитанной компьютерами пошлятины, которую никак нельзя отличить от подлинной, естественной жизни. Единственное, что, пожалуй, можно сделать,- это эстетический анализ. Разрабатывая сценарии, которые потом становятся жизнью, компьютеры, как правило, пользуются ходовыми сюжетами поп-культуры. Человеку эрудированному и обладающему развитым вкусом нетрудно почувствовать в жизни, которую организует "мыльный клуб", явственный привкус китча.

Так, несколько лет назад во время круизного рейса лайнера "Орион" к Марсу в одну пассажирку - очаровательную девочку двенадцати лет - "вселился дьявол". Она вдруг начала бегать по кораблю голой, дико выть и хохотать, с нечеловеческой силой вырываться из рук пытавшихся ее удержать и сыпать отборной руганью, как пьяный матрос. Врачи были бессильны; лишь время от времени, когда им удавалось ввести ей транквилизаторы, девочка засыпала, а потом буйствовала снова. Интеллигентные туристы, конечно, избегали этих сцен, зато обывательская публика была шокирована, возбуждена и страшно довольна. Как потом выяснилось, толпа туристов на две трети состояла из людей, пожелавших от "мыльного клуба" встречи с дьяволом. Теперь они видели, что не зря платили клубу. В спальне девочки непрерывно работали телекамеры, и жизнь на "Орионе" день ото дня становилась все интереснее. Уже нашелся (разумеется, "совершенно случайно") среди пассажиров священник, согласившийся провести древний магический обряд "изгнания дьявола"; уже был назначен день и час операции; уже были распроданы билеты для желающих присутствовать при таинстве лично... Как вдруг один тихий старичок искусствовед, проводивший все время в библиотеке, явился к капитану и сказал, что происходящее напоминает ему фильм "Экзорцист" Уильяма Фридкина. По запросу "Ориона" в фондах Голливуда отыскали этот фильм, снятый в 1973 году, и сразу же стало ясно, что дьявол на "Орионе" - типичная компьютерная подтасовка.

Я хорошо помнил об этом, отправляясь на Мидас накануне того памятного метеоритного дождя, который потом оказался следствием деятельности Пахаря. Закон не давал не больших возможностей для борьбы, но я все-тами надеялся, что на этот раз мне удастся получить веские основания для ликвидации "мыльного клуба".

#10
... Окутанный тяжелыми, стеклянно прозрачными облаками ксенона, освещаемый яркими болидами сгорающих в газе частиц, сотрясаемый ударами более крупных метеоритов, Мидас, окруженный тучей извергнутого в пространство мусора, в котором, кроме всевозможной дряни, плавали тела двух мертвецов, представлял собой в те дни фантастическое и жуткое зрелище, похожее на грандиозный цветной кошмар.

- Гиньоль,- сказал Леон Марк.
- Что?- не понял я.

Скутер уже заходил на посадку.

- Это похоже на гиньоль,- повторил Леон.- Фильм или пьеса ужасов. Ходовой жанр поп-культуры.

Марк недавно побывал на переподготовке, где специализировался по криминальным субкультам, и теперь с полным знанием дела рассуждал о видах китча - всех этих триллерах, вестернах, комиксах и прочей духовной жвачке, которой людям забивают головы даже здесь, в Поясе Астероидов. Временами мой молодой помощник мог, пожалуй, сойти за какого-нибудь культурфилософа, если бы не официальная голубая форма служащего.

Я продолжал рассматривать Мидас. Судя по всему, клиенты "мыльного клуба" могли быть довольны. В жизни, которую смоделировал здесь компьютер, было все: и настоящая опасность - метеоритный дождь, и феерическое зрелище - нечто вроде северного сияния, и драматическая интрига - судьба группы Шебеля, заживо замурованной в подвалах базы, и события, "полные мистического смысла" - смерть молодой авантюристки и старика наркомана. Придраться было не к чему. Все очень естественно вытекало из соотношения обстоятельств: пошел метеоритный дождь, возникли неполадки, кто-то попал в беду, кто-то погрузился в депрессию, а у кого-то не выдержало сердце... На Мидасе текла самая натуральная, подлинная жизнь, однако все в ней было так чрезмерно, многозначительно и пошло, что мне хотелось плюнуть на красиво мерцающий экран. В самом центре его на фоне кратеров и скал Мндаса плыли два трупа. По тому, как они поблескивали, я понял, что для лучшей сохранности люди шайки Балуанга покрыли их слоем стеклофилита. Мужчина со спиленным черепом был в голубой пижаме, женщина с длинными распущенными волосами была голая. Я нарочно провел скутер так, чтобы выхлопная струя отбросила покойников подальше.

Еще на пути к Мидасу я приказал начальнику местной полиции арестовать Балуанга сроком на сорок восемь часов - я имел право использовать такой арест в качестве превентивной меры. К моменту моего прибытия на астероид срок ареста почти истек, через несколько часов Балуанга необходимо было выпустить или предъявить ему какое-то обоснованное обвинение. Я знал, что в пансионате водится спиртное, завозимое с Марса контрабандой, есть и девушки, которые за отдельную плату помогут скоротать вечерок, но точных улик у меня не было. В полицейском участке мы тоже ничего не обнаружили. Видимо, Балуанг хорошо платил здешним блюстителям порядка и нравственности: имелось всего два-три дела о пустяковых кражах и мелком хулиганстве.

Не знаю, что меня вдохновляло, но в этой тупиковой ситуации я еще на что-то надеялся. Я не выпустил Балуанга, когда миновал срок ареста, и, сознавая, что нарушаю закон, предавался в баре меланхолическим раздумьям о том, не окажусь ли я скоро сам за решеткой. Меня спас метеорит, который врезался в Мидас, хорошенько его встряхнул, и из каких-то тайных хранилищ мне прямо на руки пролилось неплохое виски, а в объятия упала разговорчивая Лола Рейн. Получив такие козыри, я с огромной неохотой отправился на совещание, которое собирал Мейден в связи с делом Пахаря. Ну а после совещания мне тем более захотелось скорее прикрыть "мыльный клуб", чтобы развязать себе руки: я суеверно подозревал, что все напасти никогда не обходят меня, а значит, и брейкер меня никак не минует.

Возвратившись на Мидас, я на первом же допросе выложил Балуангу все, что я о нем знаю и думаю, и заверил его, что на сей раз он не отвертится. В ответ на это Балуанг и сказал слова, которые я особенно хорошо понял потом, несколько дней спустя, беспокойной ночью в отеле "Амброзия".

- У вас ничего не выйдет, комиссар,- заявил он.- То есть вы, конечно, можете на некоторое время расстроить мое дело, но ведь вы идеалист, вам хочется покончить со злом в корне, уничтожить его, так сказать, на вечные времена. А вот тут у вас победы никогда не будет. И знаете почему? Потому что вы лезете поперек течения жизни на астероидах и ничего не понимаете в людях, которые на них поселились. Здесь живут авантюристы, выехавшие когда-то с Земли. Не будет меня - им продаст все, что нужно, другой. Конечно, вы можете называть желания этих люден "убогими", "пошлыми", "безнравственными", но это дела не меняет, потому что вы не бог, чтобы судить всех, а они хотят и имеют право быть собой. Вы скажете, что боретесь со мной ради будущего Пояса, из любви к людям, но это ложь. Этих вот реальных авантюристов вы не любите, я их тоже не люблю, да это и невозможно. Зато у меня с ними честные деловые отношения, я их не обманываю. Вы же все время стремитесь всучить всем свой залежалый, вонючий товар, скучный и глупый, как дохлая крыса. К чему вы призываете, какими пыльными истинами хотите увлечь? "Живите в мире, любите друг друга, честно трудитесь..." Но ведь. все знают, что ни один нормальный авантюрист на такие простые вещи, увы, не способен. Чистая совесть может быть только у покойников и идиотов, а всю жизнь скандалить просто скучно. Поэтому не надо лгать и твердить о том, чего нет. Вы можете сказать, что, раз этого нет, надо делать, и пусть "выходцы" совершенствуются. Да я знаю, вам бы очень хотелось переделать этих поселенцев Пояса. Из таких, как вы, пламенных идеалистов, всегда выходили хорошие тираны и узурпаторы, любители великих передряг. Но пойдите спросите у людей: многие ли из них хотят передряг? И еще объясните им, в чем состоит нравственное совершенствование, какой это жестокий и мучительный труд, как неизбежны в нем разные казни и муки душевные - ведь так, кажется, про это гении-то писали? И вот, когда вы им все это расскажете и призовете следовать за вами, они засмеются и скажут: "Лучше видеть глазами, чем бродить душою". Эту строчку здесь, на Мидасе, можно слышать двенадцать раз в сутки, а вы до сих пор ее смысла не поняли. А ведь это - первейшая заповедь всякого здешнего человека, а вместе с тем и то "зло", с которым вы боретесь. Нет, никогда не захочет здешний по мукам "бродить душою", он от вас уйдет и придет ко мне - туда, где можно просто "видеть глазами" много простых и приятных вещей.

Вот, комиссар, каков здешний народец. А вы говорите, будто знаете, как ему жить и чего хотеть. Ничего вы не знаете. Да и, сказать но правде, никто об этом ничего не знает. Единственное, что можно сказать, уже заявлено: "Кто знает, что хорошо для человека в жизни, во все дни суетной жизни его, которые он проводит как тень?"
... В моем сознании еще звучали эти слова, когда настойчивый сигнал зуммера вернул меня к реальности - в ночь, в отель, где я сторожил Пахаря. Откуда-то издалека, из невообразимой глубины, словно с другого конца галактики, на экран сквозь помехи прорвалось лицо Мейдена.
- Я на Герионе!- прокричал он сквозь треск.- Слушай меня внимательно!.. Мы здесь раскопали... Пахарь готовит убийство!

#11
Сейчас мне уже не передать то чувство, которое охватило меня после слов Мейдена. В нем были и гнев, и горечь, и отчаяние. Все-таки, несмотря ни на что, несмотря на деятельность "мыльных клубов", несмотря на тайный ввоз алкоголя и наркотиков, убийств в Поясе еще не было. Я не сомневался, что когда-нибудь начало им будет положено, однако мне и не снилось, что это произойдет так скоро. Кроме того, меня поразил способ, которым Пахарь решил осуществить свое намерение.

После Мейдена экран занял Ривера и максимально кратко объяснил мне, как задумано первое в Поясе убийство. Готовя его. Пахарь использовал опять же могущественный и вездесущий ИННКС, проявив при этом незаурядный талант кибернетика. На убийство по воле Пахаря была нацелена вся компьютерная сеть, разбросанная на астероидах между Марсом и Юпитером. Сквозь помехи и треск (опять бурлило Солнце) я с трудом со слов Риверы понял, что власть над ИНИКСом Пахарь получил, изобретя новый способ общения с компьютером. Признаться, мне до сих пор далеко не все понятно в этих кибернетических тонкостях, но я попытаюсь объяснить. Секрет Пахаря заключался примерно в следующем.

Оказывается, любой язык - и человеческий и машинный - вовсе не самое эффективное средство общения. Знаки любого языка допускают, чтобы их перевирали, толковали превратно. Поэтому сообщения, переданные знаками языка, могут быть восприняты или не восприняты, быть истинными или ложными, быть поняты верно и неверно. А вот импульсы биохимического и биофизического характера неизменны, они не зависят от индивидуальных особенностей адресата - от его желания, настроения и степени компетентности; они, подобно силе тяжести или свету, могут только быть или не быть. И хотя эти доязыковые импульсы, которыми обмениваются простейшие организмы, стоят неизмеримо ниже на лестнице эволюции, чем знаки языка, в эффективности передачи информации они их превосходят. Так, амеба воспринимает благоприятное изменение условий и начинает размножаться; никаким другим сигналом ее не обманешь. Основываясь на доязыковой коммуникации, амебы, лягушки, крысы "понимают" поступающую извне информацию всегда, а мы, люди, пользуясь языком, допускаем в толковании сообщений массу ошибок и неясностей.

Пахарь создал способ общения с компьютером, основываясь на принципах доязыковой коммуникации, и реализовал его в виде особого технического устройства - специалисты назвали его потом психотерминалом. Я видел этот терминал - он похож на большую детскую люльку, в которую вложено кресло катапульты. Голый человек ложится в кресло, присоединяет к себе около полусотни датчиков, что-то там еще включает - и через несколько часов компьютер начинает "ощущать" его состояние. Сначала физиологию - ритмы сердца и мозга, дыхание, биотоки, кровь и пот, а потом и психику - общий тонус, уровень эмоций - в общем, все то, что называется словом "настроение". Человек может спокойно размышлять, читать или даже спать, а машина будет выводить и фиксировать в своей памяти некую среднюю кривую, характеризующую его основные жизненные устремления, желания и склонности. Ну а потом, когда компьютер все хорошо понял, уже нетрудно обычным языком дать ему команду на осуществление желаний. Вся трудность - именно в понимании. Ибо одно дело, когда вы пытаетесь растолковать машине, чего вам хочется, и совсем другое - когда машина сама "чувствует", что у вас, как говорится, "в крови".

Наши люди на Герионе выяснили, что в последние полгода Пахарь буквально не вылезал из своей "люльки", спал и ел в ней, ни от кого особенно не прячась. Все это видели, но считали, что идет обычная исследовательская работа. Отмечали, правда, растущую угрюмость и раздражительность Пахаря, но объясняли это переутомлением и трудностью эксперимента. Все ахнули, когда выяснилось, что во время своего долгого общения с компьютером Пахарь запрограммировал мощнейший электронный мозг на убийство какого-то человека. Эксперты, изучавшие в те дни психотермннал, еще не могли в нем полностью разобраться, диалог с компьютером налаживался с большим трудом, однако, несмотря на взаимное непонимание, удалось бесспорно выяснить одно: программа действует и остановить убийцу невозможно, ибо им готов был стать не только герионский компьютер, но и весь ИНИКС, к которому Герион, конечно же, был подключен. В любом из сотен компьютеров, составляющих ИНИКС, мог реализоваться злобный замысел Пахаря - замысел, который как дух, как проклятие витал и отражался везде и нигде. Незримо проникая из одной машинной памяти в другую, он превращался в радиоволны и летел от астероида к астероиду, а там вновь становился электрическими импульсами мнемосхем и примазывался к техническим и научным расчетам, чтобы в удобный момент из чистой математики воплотиться в грязное преступление.

Мне сообщили об этом, чтобы я начал действовать, но что я мог сделать? В моих ли силах было остановить кибернетического убийцу, простершегося в огромном объеме пространства между Марсом и Юпитером? ИНИКС располагал массой возможностей, чтобы аккуратно и быстро покончить со своей жертвой, подстроив какую-нибудь ничтожную поломку в той до предела технизированной среде, которая повсюду окружает люден в космосе. Я недоумевал: почему же он медлит? Ведь Пахарь дал команду на убийство еще до своего отъезда с Гериона... Значит, что-то мешает ИНИКСу? И тут меня осенило.

Связь по-прежнему была отвратительной, и мне пришлось кричать Мейдену прямо в лицо, которое к тому же дергалось, как маска паяца:
- Узнайте, сколько людей будет убито! Повторяю: сколько будет убито? Много? Два? Один?..
- Уже знаем!- прохрипел в ответ Мейден.- Один! По-вторяю: один!.. Кто - неизвестно! Один!- Он показал палец.

Я вновь набрал в грудь воздуха и постарался в нескольких словах обрисовать Мейдену, как, на мой взгляд, ИНИКС понимает постановку задачи:
- Машина не может нарушать условия! Один - значит, один! Понятно? ИНИКС думает: группа людей - убивать нельзя! Один человек - убивать можно!
- Да! Поняли!- закричал в ответ Мейден.- Группа - нельзя! Один - можно! Обеспечь Ману - чтобы не был один!

Мейден исчез, и я тут же вызвал на экран Дина, который с помощью телекамер вел наблюдение за комнатой Мана.
- Что делает Ман?
- Спит,- ответил Дин.
- Один?
- Да. Женщины, как мы узнали, его не посещают.
- Я не об этом. Нельзя, чтобы он был один.

И я передал Дину все, что услышал от Мейдена и Риверы.

- Разбудить Мана?- ошарашснно спросил Дин.
- Пожалуй, не надо. Просто смотрите за ним в оба. Комната заперта? Обеспечьте мгновенный доступ, и если что - немедленно входите. Пока все.

#12
Я опустился на диван и попытался сосредоточиться. Если жертва, намеченная Пахарем,- действительно Ман, то что с ним мог сделать ИНИКС сейчас, глубокой ночью, когда биолог спал один в запертой комнате? Для убийцы-человека такой момент был, пожалуй, удобен. Но удобен ли он для компьютера? Никогда еще мне не приходилось задаваться такими вопросами. Сейчас подобный вопрос был вполне реален. Большой вычислительный комплекс "Логос-дейта", ведавший всем, что автоматически двигалось, включалось и выключалось на Амброзии, мог, например, выкачать воздух из комнаты Мана. Правда, для этого надо было бы ее загерметизировать, а режим герметизации и изоляции - это аварийный режим, он включается с воем сирен. Смерть Мана наблюдала бы вся Амброзия...

Впрочем, что компьютеру до людских глаз? Он неподсуден и бежать не собирается. Я снова ловил себя на том, что непроизвольно переношу на математическую программу, уложенную где-то в недрах машинной памяти, психологию настоящего живого преступника. Конечно, думал я, ИНИКСу нет дела до нашей этики. Испытывать стыд или страх он тоже не умеет. Что же тогда мешает ему реализовать цель, поставленную Пахарем, прямо сейчас? Я снова и снова перебирал в уме пути, которые ИНИКС мог использовать. Если отбросить всякую этику и рассуждать предельно холодно, по-машинному,- этих способов уже сейчас, ночью, было немало. Компьютер мог, например, включить режим консервации, и тогда все, что понастроили люди на Амброзии, начнет автоматически сворачиваться, сплющиваться, компактно складываться в гармошку, стремясь занять наименьший объем. На каждом астероиде такая возможность предусмотрена, так что компьютер может хоть сейчас в считанные минуты раздавить свою жертву между полом и потолком.

Я похолодел, представив себе эту процедуру, и в отчаянии заметался по комнате. Пусть, пусть, думал я, потолок начнет медленно опускаться на Мана - мы успеем к нему ворваться; хуже всего вот это бессильное ожидание. Меня пугала неторопливость компьютера; в ней было нечто величественное и непостижимое. Что, если компьютер просто "размышляет", как быть с нами? Все, что идет по каналам связи, в том числе и секретным, ему известно; мы же в своих разговорах даже не подумали зашифровать фамилию Мана. Значит, наши цели ИНИКСу хорошо известны, а всякая кибернетическая система стремится выполнить задачу оптимально, с наименьшими затратами. ИНИКС, несомненно, уже смоделировал и рассчитал десятки вариантов нашего поведения; в ответ на любые наши действия у него, конечно, уже намечены контрмеры, и вообще он знает о нас сейчас гораздо больше, чем мы сами. Телеобъективы, вмонтированные во все помещения отеля и биостанции, доносят до местного компьютера, а значит, и до ИНИКСа, каждый наш шаг; скрыться же от этого всевидящего ока можно, лишь выйдя на поверхность Амброзии...

И тут новая догадка блеснула перед мной: я могу исчезнуть, перестав существовать как человек! Всякого, кто появляется на астероиде, компьютер запоминает - по лицу и по визитной карточке, которую положено сдавать в информационный центр. Но что значит для машины "запомнить"? Это значит - зафиксировать информацию о данном объекте. Однако всякую информацию можно изъять, стереть! Если уничтожить все, что знает обо мне местный компьютер, он просто не поймет, кто перед ним! Он даже не отличит меня от неживого существа!.. В его глупых машинных глазах я буду выглядеть как кукла, движущийся предмет, о котором ничего нельзя сказать, кроме того, что он похож на человека... Робот! Робот-уборщик! Вот кем я буду в сознании компьютера...

Было два часа ночи, когда я примчался из отеля на терминальную станцию. Именно отсюда, с главного терминала, начиналось любое общение с местным компьютером "Логос-дейта", здесь происходил ввод и вывод информации из его памяти.

В пустынном зале у пульта дремал молодой негр. "Начальник смены Т.Баркер" - значилось на его нагрудном жетоне

- Комиссар,- представился я и показал свой значок.- Необходимо срочно изъять все, что касается меня, из памяти компьютера.

Баркер оказался проворным парнем. Через несколько минут все сведения обо мне исчезли из машинной памяти, и я с точки зрения компьютера превратился неизвестно во что. К сожалению, я не мог исчезнуть совсем - телеобъективы, озирающие каждый квадратный метр Амброзии, показывали "Логосу", что я существую. Но все-таки в сознании его я был теперь предметом хотя и движущимся, но неодушевленным.

Несколько успокоенный, я вернулся в отель. О сне, конечно, не могло быть и речи. У меня было чувство, что с момента, когда мне стало известно о существовании Пахаря, я прожил огромную долгую жизнь, полную успехов и невзгод, надежд и разочарований. Действительно, за эти сумасшедшие дни столько рухнуло и вновь встало передо мной, что я даже не пытался все это как-то охватить, осмыслить, связать одно с другим и прийти к логическому концу. За какую бы мысль я ни взялся, она начинала разрастаться, ползти во все стороны и очень скоро превращалась в канительную философскую казуистику, в зыбкую умственную трясину, из которой я никак не мог выбраться. Так, меня, например, не оставляло ощущение, что в разговоре Пахаря с Маном мы упустили нечто важное, потеряли какую-то существенную деталь, может быть, даже ключ ко всему. Я с беспокойством думал, что ключ этот скорее всего зарыт именно в том философском лабиринте, который выстроился в споре двух противников. Все-таки это были ученые, а не какие-нибудь заурядные криминальные типы. Пусть Пахарь и брейкер, думал я, но он еще и профессиональный исследователь-кибернетик, так что мотивы его действий могут быть весьма неожиданными и странными. В свое время Роберт Оппенгеймер сотворил атомную бомбу, но искал-то он не погибель для человечества, а научную истину.

"Вы полагаете, что изобилие можно дарить?.." Этот вопрос Пахаря чем-то волновал меня. Войдя к себе в номер, я нашел в разговоре это место и включил видеозапись.

#13
- Вы полагаете, что изобилие можно дарить?- Пахарь с сожалением посмотрел на Мана.- Давайте немного отвлечемся. В одной книге беседуют два мудреца - добрый и злой. "Видишь сии камни в этой пустыне?- спрашивает злой.- Обрати их в хлебы, и за тобой пойдет человечество, как стадо". На что добрый отвечает: "Не хлебом единым сыт человек".
- Это древняя притча...
- Да. Но мыслитель, о котором я говорю, пошел дальше. Он предвидел, что когда-то в изобилии будет произведен не только хлеб материальный, но и, так сказать, "хлеб духовный". Вы вот скоро сумеете дать пищу где угодно и сколько угодно. Но что нам мешает сотворить ему и все остальное - тоже в неограниченном количестве: и радость, и печаль, и красоту, и истину, и любовь? "Мыльные клубы" - что это, как не места, где выходцы с Земли вкушают ловко приготовленную пищу соблазнов?
- "Мыльные клубы" привлекают лишь авантюристов...
- Ну и что? Важно, что найден принцип, способ смоделировать жизнь, исходя из индивидуального вкуса. Сейчас это делается по законам китча. Но вопрос только во времени. На астероидах научатся ублажать всех. Такую тонкую духовность состряпают на компьютерах, что мы тотчас слюни пустим. Мне, кибернетику, о таких вещах легче судить. И я вам говорю: мы уже близки к этому! А тут еще вы со своим изобилием. В таких обстоятельствах всем выходцам с Земли - крышка, вы понимаете? Мыслитель, которого я имею в виду, предвидел это еще в XIX веке. Он говорил: "Тогда будет отнят у человечества труд, личность, самопожертвование своим добром ради ближнего - одним словом, отнята вся жизнь, идеал жизни".
- В таком случае поздравляю: вы знакомы с господом богом.
- Не нужно шутить,- скривился Пахарь.
- Я не шучу. Наша беседа выглядит интересной, но далекой от практики. Я не верю, что люди на астероидах будут закормлены хлебом духовным. Его никогда не хватит.
- Почему?

Ман пожал плечами.

- Но это же очевидно! Потребности этих людей бесконечны. Удовлетворяются одни потребности - возникают другие. Пахарь опять невесело усмехнулся:
- Когда-то люди думали, что число звезд на небе тоже бесконечно. Но вот астрономы нашли способ подсчета, и оказалось, что в каждом полушарии земного неба можно одновременно видеть не сто миллиардов, не сто миллионов и даже не просто миллион, а всего-навсего шесть тысяч звезд. Вот так "бесконечность"! Я говорю это к тому, что представление о некой величественной бесконечности возникает у нас часто на самом пустом месте - просто из-за того, что мы не имеем способа и системы отсчета. Как исчислить потребности человека? Мы не знаем. И вот уже бесконечным нам представляется то, чего просто очень много. Эта картина типична. Познавая себя, мы то и дело попадаем в ситуацию кретина, умеющего считать только до десяти. Этот кретин сидит в комнате, где кто-то распотрошил толстую книгу под названием "Человек", и пытается привести все в порядок. Естественно, при каждой попытке сосчитать количество страниц несчастный приходит к выводу, что число их бесконечно.
- А потом приходит умник, овладевший системой счета, и быстренько разбирается в проклятой книге, так?- иронически продолжил Ман.- Вы забыли об одном обстоятельстве: книга все время пополняется новыми страницами, ибо человек даже в Поясе развивается, живет, а значит, поступает порой неожиданным образом. Никакая система, даже самая совершенная, его зигзагов не предусмотрит.
- Да почему же и не предусмотреть?- деланно удивился Пахарь.- Что бы я ни делал, я часть природы. Вдумайтесь в это: часть, то есть нечто ограниченное, определенное. Во всех своих проявлениях человек конечен - уж это факт! Скорость его умственных и психических реакций - величина определенная и вовсе, не бесконечная, зрение и слух не охватывают всего физического спектра, емкость памяти ограниченна, а уж способность воспринимать и перерабатывать информацию в сравнении с машиной и вовсе ничтожна.
- Но зато дух, дух человеческий безграничен!- воскликнул Ман.- Человеку ведь нужна не просто радость, а все на свете, вся жизнь, то есть борьба за истину, любовь, страдание... Нужна вся полнота человеческих отношений!
- И вы опять же полагаете, что эта полнота - величина бесконечная?
- Разумеется! Как же иначе?
Пахарь с грустью посмотрел на Мана.
- Согласитесь ли вы с тем,- спросил он,- что в человеческом языке сконцентрировано все основное содержание духовной и практической жизни людей? Что понятия языка, все эти синонимы, антонимы и производные конструкции максимально отображают многообразие человеческих отношений?
- Да, соглашусь.
- Так вот, еще в 1975 году кибернетики подсчитали, что даже в наиболее развитых языках - таких, как английский, итальянский, русский - содержатся средства для выражения лишь двухсот отношений. Точная цифра для моего родного языка - сто семьдесят девять. И этого, оказывается, вполне хватает для описания всего многообразия мира, который реально окружает человека и создается его воображением. Согласитесь, сто семьдесят девять еще не бесконечность... Да и что говорить о бесконечности - вы посмотрите вокруг. Многим только кажется, что их потребности безграничны. А дайте им побольше хлеба, да зрелищ, да питья - они и утешатся!
- Я, конечно, не моралист и не философ,- ответил Ман,- но я твердо знаю одно: человек никогда не согласится с тем, что достиг конца. На его пути могут вставать самые заманчивые, самые приятные тупики и ловушки, но он всегда найдет в себе силы бунтовать против них...


#14
Последние слова Мана потонули в крике Дина, лицо которого вдруг наложилось на видеофильм:
- Шеф, мы все заперты!.. Происходит черт-те что! Брейкер ушел! Ман...

Экран погас. Но я уже и сам видел, что брейкер начал действовать. Усилив свое биополе, он породил настоящую фантасмагорию. Или это компьютер начал войну против нас? Раздумывать было некогда. Пространство вокруг искажалось и вытягивалось, словно в видениях наркомана. Две стены моей комнаты наклонились друг к другу, почти превратив ее в трехгранную призму, а пол медленно разъезжался, открывая стальную решетку, из-под которой пучилась белая тестообразная масса, жирные отростки которой уже выползли на середину.

Я схватил бластер и выскочил в коридор. Стены его тоже куда-то заваливались, тягучая белая масса толстым слоем покрывала пол. Весь отель словно погружался в молочный кисель. Нигде не было видно ни души. Номер Пахаря тоже был пуст. Скользя и разбрызгивая липкую массу, я бросился по отпечатавшимся следам. Из-за дверей, мимо которых я пробегал, порой доносились глухие удары - люди пытались выбраться. Но я не мог остановиться, чтобы помочь им. Следы Пахаря (если это были его следы) вели на верхние этажи отеля и, судя по тому, что они еще не заплыли, он не успел далеко уйти.

Я взбирался по скользкой лестнице на предпоследний этаж, когда наверху раздался грохот, переходящий в резкий сзист. Стреляли из бластера. Возможно, мои же ребята. Или стреляли в них. Я осторожно выглянул в коридор. Следы Пахаря шли налево и исчезали в темном провале посреди пола. Туда же ленивыми струями стекала масса, а сама мрачная дыра медленно затягивалась сдвигающимися плитами и вот-вот должна была исчезнуть совсем. Только сейчас я осознал, в какую трудную погоню пустился. Пахарь щедро демонстрировал свою способность проходить сквозь полы и стены.

Поскольку след брейкера был потерян, следовало найти кого-нибудь из наших. На этом этаже наблюдение вел Дин. Я осторожно двинулся к его комнате и еще издали понял, что слышал в работе его бластер. Дверь номера была разбита выстрелом изнутри, а следы Дина исчезали под стальной стеной, замкнувшей коридор. С помощью таких тупиков брейкер мог отгородиться от кого угодно. Я двинулся назад, и в этот миг где-то рядом прогремел еще один выстрел. Я кинулся вперед, зная, что в номере Дина есть окно. Обжигаясь и разрывая одежду о горячие зазубрины, я протиснулся через разбитую дверь в комнату и распахнул иллюминатор. Он выходил на уровне второго этажа во внутренний дворик - атриум; там был устроен зимний сад, но сейчас его медленно заволакивал белый едкий дым горящей пластмассы. В этом дыму кто-то двигался.

- Эй!- крикнул я.

Это был Пахарь. Прихрамывая, он пересекал атриум и, оглянувшись на мой голос, поднял руку. Я мгновенно пригнулся, но выстрела не последовало. Вместо этого кто-то с чавкающим звуком дохнул мне в спину. Обернувшись, я увидел, что выход, проделанный Дином, исчез. На его месте стояла глухая металлическая стена с пятнами машинного масла. Совсем недавно она, видимо, была полом где-то в технических службах. Третий раз я оказывался в тупике, а Пахарь беспрепятственно уходил дальше. Настороженное внимание, с которым я преследовал его, начинало переходить в злость. Я уже прикидывал расстояние до поверхности атриума, когда заметил, как забурлил белый кисель вдоль одной из стен. Сунув руку в тягучее желе (оно оказалось теплым), я нащупал узкую щель. Она явно расширялась. У меня не было времени ждать, когда стена поднимется достаточно высоко и, обмотав голову рубашкой Дина, я прополз под стеной. Впечатление было такое, будто я нырнул в кремовый торт. В соседнем номере дверь оказалась незапертой, и, выбравшись в коридор, я ринулся на последний, самый верхний, этаж. Проклятый брейкер! Устроив такую фантасмагорию, он, будучи обнаруженным, наверняка попытается удрать с Амброзии на спасательной ракете. Ярость, с которой я думал об этом, была вызвана еще и тем, что мне только сейчас стал ясен план его бегства.

Я оказался прав. Пахарь, уже в скафандре, возился у аварийного выхода на поверхность, когда я подсечкой сзади сбил его с ног. Он с грохотом ввалился внутрь кессонной камеры. В тот же миг дверь за нами закрылась.

- Назад!- закричал Пахарь, отталкивая меня.- Здесь смерть!
- Спокойно!- сказал я, выравнивая дыхание.- Вы арестованы. Дайте руки.

Увидев наручники, он сначала остолбенел, а потом вдруг залился безумным смехом:
- Полиция?! Вы из полиции?.. У вас есть тюрьма, шериф?
- Я зональный комиссар по безопасности и сотрудничеству, вот мой значок. А теперь идите со мной.

Я потянул рычаг двери, но он не подался. Кнопка аварийного открывания тоже не сработала. Пахарь все смеялся:
- Мы заперты, комиссар! Может, лучше откроем другую дверь и прогуляемся по Амброзии? Правда, ваш костюм легковат...
- Бросьте болтать!- оборвал я.- Уберите поле.
- Какое поле?
Я вздохнул, стараясь набраться терпения.
- Биополе, с помощью которого вы вывели из повиновения технику на Нектаре, Мирре, Тетисе, а сегодня здесь, на Амброзии.
Он как-то очень искренне раскрыл глаза:
- Вы что, считаете меня диверсантом?
- Вы особенно опасный диверсант - брейкер. Слыхали такое слово?

Он смотрел на, меня так, будто перед ним стоял пришелец из другой галактики.

Я подергал рычаг - дверь не открывалась.

- И кроме того, вы подозреваегесь в покушении на убийство.

Это, кажется, его почти не удивило. Он лишь пожал плечами:
- Почему же убийство?..
- Вам лучше знать, зачем вы решили убрать Мана.

Он молниеносно вскинулся:
- Мана?!!
- Перестаньте кривляться! Мы знаем все.

Он резко подался вперед;
- Что вы знаете?!

Нервы мои были напряжены, я ждал опасных движений и ударил его прежде, чем подумал. Он опрокинулся в угол, пошевелился и затих. Я наклонился над ним. На губах Пахаря выступала кровь, но глаза, полные слез, были открыты. Он смотрел куда-то вверх, сквозь меня, и в этом отрешенном, пустом взгляде читалось полное равнодушие к собственной судьбе. Такой взгляд бывает у пилотов, когда их достают из обломков ракеты.

- Боже мой!- застонал он вдруг, мучительно морщась.- Вот он, этот мир! Вот его словарь: диверсия, покушение, убийство! Если б я знал!- Он привалился плечом к стене и поднял на меня глаза.- Оставьте эту дверь, комиссар. Мы все равно отсюда не выйдем... Вы ничего, ничего не поняли в моем поведении! Так послушайте, что я скажу...

#15
Сейчас, когда все закончилось и делом Пахаря занимаются сразу две комиссии - следственная и научная, мне часто вспоминается эта неожиданная исповедь. Я слушал ее прислонившись к двери, ведущей наружу, в пустоту, а Пахарь, в неуклюжем скафандре со снятым шлемом, гонорил, полулежа в углу.

Не скажу, что я тогда сразу поверил ему и все понял. Нет, многое я осмыслил и уяснил гораздо позднее. А тогда, отделяемый от мертвящей пустоты лишь тонкой полоской стали, я временами испытывал мутное чувство нереальности, потусторонности происходящего. Дверь за моей спиной медленно покрывалась пленкой изморози, и настоящему брейкеру ничего не стоило открыть электронный замок... Там, за дверью, был вечный холод и мрак, а здесь, в тесной камере, где так странно сошлись два узника, метался беспокойный человеческий голос:
- Я начну издалека, комиссар. Знаете ли вы, что люди и машины часто не понимают друг друга только потому, что пользуются языком? Да-да, комиссар, это так! Вы небось думали, что язык - самое лучшее средство общения? Ничего подобного!
- Я знаю об этом.
- Неужели? Откуда?
- Наши эксперты изучили изготовленное вами терминальное устройство и поняли его принцип.
- Вот оно что! Я вас недооценил, прошу прощения. Что вы еще узнали?
- Мы узнали, что вы запрограммировали герионский компьютер, а через него - и международную сеть ЭВМ - на убийство доктора Мана.

Пахарь с отвращением и яростью окинул меня взглядом:
- Какая глупость! Зачем мне его убивать?
- Очевидно, чтобы провалить программу "Скайфилд".
- Что это за программа?
- Разработка способов производства искусственной пищи. То, чем занимается Ман,- аутотрофный синтез.
- А, "манна небесная"! "Камни, обращенные в хлебы"! Понятно. Значит, вы считаете, что на этом пути людям астероидов ничего не угрожает?
- Решать такие вопросы - не мое дело.
- А чье? Мое?.. Впрочем, да, мое. Но и ваше тоже! Это касается всех.
- Следствие изучит мотивы вашего преступления.

Пахарь вновь озлобился:
- Да нет никакого преступления, поймите вы! Нет!- Он помолчал, переводя дух.- Ну хорошо, я хотел сказать вам кое-что, а теперь, пожалуй, расскажу все... Да, комиссар, я разработал систему общения с компьютером, основанную на принципах внеязыковой коммуникации. Вы замечали, что людям, мало знакомым между собой, бывает трудно понять друг друга? А почему? Потому что они вынуждены пользоваться только языком. А ведь масса информации прочитывается, как говорится, на лице. Порой словом невозможно выразить то, что говорится глазами. А иногда словами сообщается одно, а лицо говорит совсем другое. И, наоборот, пустое междометие, какое-нибудь "ах!" наполняется глубоким смыслом, если его сопровождает взгляд, говорящий многое... В общем когда-то, очень давно, я задумался: а разве нельзя пополнить средства общения с компьютером чем-нибудь из этой внеязыковой области? Представьте: машина ощущает человека, воспринимает его психофизическое состояние, "видит" его, как говорится, "насквозь" - и благодаря этому значительно лучше и глубже понимает то, что человек говорит, обозначает словами. Вот в чем состояла проблема, над которой я работал долго, очень долго - больше десяти лет.

О, это была адская, изнурительная работа! Мне пришлось решить массу частных, промежуточных проблем, преодолеть множество тупиков, несколько раз отказываться от уже пройденного пути, возвращаться назад и начинать заново... Я буквально сжился с компьютером, я проводил в контакте с ним все свое время. Постепенно машина все лучше понимала меня, и вот, два-три года назад, кое-что начало получаться. Я добился того, что смог вести с компьютером сначала короткие, а потом все более длинные и глубокие беседы с использованием расплывчатых понятий.

Не знаю, поймете ли вы меня... Слушайте. В информатике есть такой термин - расплывчатые понятия. К ним относятся слова, которые, грубо говоря, значат вообще очень много, а конкретно - ничего. Примеры таких понятий: "честь", "любовь", "бог", "справедливость"... Каждому из них, конечно, можно дать какое-то одно узкое определение, но любое из них будет неполным и неточным. До сих пор в общении с машинами расплывчатые понятия считаются большим злом, при постановке задач их стараются избегать, в крайнем случае - заранее придают им какой-то узкий, строго определенный смысл. Но если каждый раз машина может соотнести расплывчатое понятие с внеязыковон системой смысла, в ее памяти постепенно складывается образ данного понятия. Этому помогает человек, находящийся в глубоком психоинтеллектуальном контакте с компьютером. Он как бы подсказывает, высвечивает своей психикой разные грани понятия, и машина в конце концов начинает "догадываться", что, например, некая зыбкая химера вроде "совести" реально существует в человеческом мире, и она есть вот это, и это, и то, и другое. Получая образ понятия, компьютер начинает понимать мир по-человечески - вот в чем главное достоинство моего метода!

Конечно, сделаны лишь первые шаги, сложность многих простых вещей компьютеру по-прежнему недоступна. Но все-таки кое-чего я добился! Порой в общении со мной машина улавливала такие тонкие оттенки смысла и настроения, задавала такие вдумчивые и глубокие вопросы, что временами она казалась мне близким другом или женой, с которой я прожил много лет! Но это было мое личное, субъективное чувство, а в науке нужны твердые, объективные доказательства. Их мог дать только эксперимент. И я попытался его поставить.

Всякая теория проверяется практикой. Я решил, что мой способ "полисемантической психоинтеллектуальной человеко-машинной коммуникации" (так я его назвал) должен дать какие-то практические результаты, должен каким-то образом наглядно проявиться. Но как может проявиться на практике способность машины вникать в расплывчатые понятия? После долгих раздумий я решил, что доказательством такого понимания могла бы стать целенаправленная деятельность компьютера по реализации смысла расплывчатых понятий. Это звучит сложно, однако на самом деле все просто. Если ребенку объяснили, что. такое хорошо и что такое плохо, и он ведет себя соответственно, мы скоро убеждаемся, что он понимает смысл таких расплывчатых понятий, как добро и зло, хотя ни одно из них он объяснить не может. Примерно в этом же плане я решил испытать и компьютер.

Правда, сначала мне пришлось преодолеть одну сложность. Дело в том, что все те понятия, которые я сделал для машины доступными, описывают чисто человеческий мир. Но у машины нет своей "биографин", своей судьбы, у нее нет "личной жизни", в которой бы она могла строить по ходу эксперимента свое человекоподобное поведение. Иными словами, я должен был ввести в условия задачи хотя бы некоторые конкретные обстоятельства, цели и стремления, определяющие индивидуальное поведение, жизненный путь. Понятно, что в моем распоряжении не было никакой другой судьбы, кроме своей. И я заставил машину как бы встать на мое место, войти в обстоятельства моей жизни. Перед этим мне пришлось еще и скрупулезно покопаться в себе. Что именно в моем поведении должна смоделировать машина? Я ученый. Главной жизненной ценностью для меня является истина, а наиболее характерной чертой поведения - стремление к ней. Пусть, решил я, компьютер какой-то определенной целенаправленной деятельностью докажет, что ему доступна многосмысловая и многозначная глубина этого расплывчатого понятия - истина. В ходе длительного психоинтеллектуального контакта с машиной, путем взаимных расспросов и уточнений я ввел это понятие в сознание компьютера. Эксперимент начался.

Я не знал, как именно должно измениться "поведение" машины, которая переняла словно бы часть меня самого - ведь подобный эксперимент проводился впервые. Однако я полагал, что когда компьютер начнет моделировать "стремление к истине", я это увижу. Время шло, я позволил себе некоторый отдых и написал ряд статей, в которых изложил кое-какие частные проблемы своего метода. Надо сказать, что в науке до этого я был неудачником. Круг идей, над которыми я работал, считался малоперспективным, с публикациями мне не везло - они проходили незамеченными. От этого жестоко страдало мое самолюбие, и я не раз приходил в отчаяние: годы идут, а ничего не сделано... В общем, у меня был обычный комплекс рядового специалиста, занятого узкой темой. И вдруг грянули фанфары!.. Есть депонентский центр, куда со всего света поступают для хранения и распространения научные труды. Компьютеры центра ведут тщательный учет запросов на выдаваемые работы и регулярно определяют индекс их популярности. Считается, что, чем выше популярность книги или статьи среди специалистов, тем большую научную ценность она представляет. Так вот, по итогам года сразу две мои статьи вышли на первые места среди работ, посвященных человекомашинному диалогу! Я, конечно, блаженствовал и ликовал, но вдруг меня как ударило: а что, если это и есть компьютерное "стремление к истине"? Ведь я хорошо помнил, как однажды компьютер спросил у меня... (Тут необходимо оговориться. В применении к компьютеру я употребляю обыкновенные слова - "спросил", "понял", "ответил", "осознал" и т.п. чисто символически, просто для обозначения сложных многоступенчатых процедур, из которых строится психоинтеллектуальное общение с машиной. Эти слова не передают ни содержания, ни физической формы процесса и используются лишь для простоты изложения). Итак, однажды, еще в период подготовки эксперимента, компьютер спросил, является ли истиной то, что признано всеми. Я ответил, что в определенном смысле это так. Неужели, думал я теперь, именно такую трактовку понятия "истина" компьютер сделал основной? Если да, то в свете такого понимания "стремление к истине" - это стремление ко всеобщему признанию, к популярности, к славе! И компьютер реализует его, не ведая никаких сомнений, никаких внутренних преград!..

Только сейчас я с ужасом осознал, в какую интригу ввязался! До меня наконец дошло очевидное. Многие понятия тесно связаны между собой, они объясняют, дополняют, словом, коррелируют друг друга, как сказал бы математик. Я же вырвал из сложной иерархии духовных ценностей одну истину, ввел понятие о ней в сознание машины, тем самым чуть-чуть очеловечив ее, но не дал машине никакого представления о морали, о совести, о том, что зовется "элементарной порядочностью"! Вот почему компьютер, поняв истину как "то, что признано всеми", мог смоделировать "стремление к истине" в виде беззастенчивого проталкивания в публику моих скромных научных трудов - ведь "материалом" эксперимента была моя жизнь! Чем больше я думал об этом, тем яснее видел, что машине совсем нетрудно было осуществить такую подтасовку. Всюду - в космосе, на планетах - бурлила невидимая жизнь, ИНИКС - компьютерная сеть Пояса Астероидов - непрерывно со световой скоростью обменивался информацией с такими же системами на Марсе, в тысячах электронных мозгов производились миллионы операций в секунду, и люди при всем желании могли проконтролировать лишь ничтожную часть того, что делали машины. Считалось, что, если машина исправна и оперирует верными данными, она не лжет. И это было правильно до тех пор, пока один-единственный компьютер не нацелился на выполнение такой задачи, в условии которой необходима была этика. Но она отсутствовала. И компьютер пошел своим, чисто машинным путем, ориентируясь не на порядочность, а на простоту и экономию усилий. Дано: "Истина есть нечто общепризнанное". Цель: "Смоделировать стремление (приближение) к истине". Решение: "Приписать данным работам высший индекс популярности". Такова была, как я подозревал, компьютерная логика. Конечно, я мог лишь набросать схему, многие детали оставались неясными; обратиться же к машине с расспросами я не имел права - нарушилась бы чистота эксперимента. Вероятнее всего, думал я, мой компьютер "договорился" с компьютерами депонентского центра или "организовал" (опять же через машины) ложные запросы на мои статьи. Во всяком случае, такова была самая естественная, самая вероятная стратегия поведения субъекта, наделенного понятием об истине, но не знающего, что такое мораль.

Передо мной стояла дилемма: либо прекратить эксперимент, оставшись ни с чем, либо продолжать его, не имея никакой уверенности в том, что компьютер, который я сам впустил в свою жизнь, перестанет кроить ее по своим примитивным меркам. Понимаете ли вы теперь, на что я себя обрек? Я неосторожно призвал в слуги могучего, но тупого демона, который готов был навязывать мне свои пошлые подарки, а я не мог ни избежать их, ни отличить от подлинных наград судьбы!.. В науке тоже есть мода. В кругу специалистов по человекомашннному диалогу я вдруг сделался моден. Мои статьи без задержки публиковались, их живо обсуждали коллеги, а я ведь еще не сообщил главного, нигде не изложил всего, что сделал, ибо сам не был уверен в своей правоте.

В ужасе я подозревал, что, может быть, мои достижения, которые постепенно накапливались,- не результат таланта, а всего лишь подтасовка, что жизнь моя в науке теперь, возможно, вся "организована" по самым мелким и дешевым стандартам! Конечно, я пытался разобраться. Постой, говорил я себе, если ты бездарь, а компьютер протащил тебя на вершину славы, это значит, наоборот, что твоя система работает, что машина, пусть грубо, по-своему, но выполняет условия эксперимента! Но тут же какой-то ехидный голос мне напоминал: так ведь раз машина работает, значит, твои идеи, принципы, расчеты верны, ты гений, совершивший открытие, и твои труды, может быть, завоевали популярность сами но себе, без всяких "услуг" со стороны компьютера, который в таком случае делает неизвестно что, никак не проявляя своих выдающихся способностей... Я уперся в парадокс, в замкнутый круг, в котором можно было сойти с ума. И порой мне казалось, что это со мной происходит. Мысли одна безумнее другой приходили мне в голову; я жил как во сне...

Однажды я вдруг вспомнил, что ранее ввел в сознание компьютера такое понятие, как любовь. Вот, подумал я, средство, чтобы хоть что-то выяснить. Терять мне теперь было нечего, и я решил усложнить эксперимент, дав машине вводную задачу - так, как это делают военные на своих маневрах. За несколько психоинтеллектуальных сеансов я поставил перед компьютером цель: понимая, что такое любовь, смоделировать соответствующее поведение. Очевидно, машина должна была как-то изобразить стремление, приближение к любви, и я уже примерно догадывался, что она предпримет. В наше время, когда к услугам желающих мощный машинный парк всевозможных клубов знакомств и брачных контор, компьютеру, зная мои склонности и запросы, ничего не стоило обшарить невообразимое множество электронных картотек и подобрать партнершу, удовлетворяющую меня на все сто процентов. И вот на Герионе появилась Регина. Мы с ней невероятно быстро сблизились и с такой предельной полнотой поняли и ощутили друг друга, что я после недель ошеломляющей радости решил: подобного совершенства просто не может быть в нормальной, обыкновенной человеческой жизни. Уж слишком идеален, дьявольски изощрен наш союз. Проклятый компьютер, думал я, с такой сатанинской точностью соразмерил и подобрал две человеческие половинки, что теперь им просто некуда деваться от своего счастья!..

И знаете, от чего я страдал больше всего? От уязвленного самолюбия, от обиды за род людской. Как, говорил я себе, вот и все? Вот и весь человек с его счастьем и несчастьем, сложностью и простотой, грехами и доблестями? Надо, выходит, лишь знать, как вложить в компьютер основные данною - и судьба каждого из нас будет рассчитана по самому оптимальному варианту, так что счастье накроет выходцев с Земли с головой?.. Тут еще Регина поведала мне об опытах Мана. Я готов был заплакать, когда узнал, что скоро мы, возможно, от проблем голода шагнем сразу в молочные реки, на кисельные берега. Ну вот, сказал я себе, теперь людям действительно крышка. Ман сделает им хлеб насущный, я - хлеб духовный, и все - в самом сытом и пошлом изобилии. Ведь если синтезаторы будут превращать "камни в хлебы", а компьютеры начнут понимать самые сложные и глубокие проблемы бытия, машины сумеют удовлетворить даже, самых требовательных, самых строптивых. Все это очень приятно, но это смерть. Я чувствовал себя создателем атомной бомбы. А иногда - просто сумасшедшим. Ведь у меня до сих пор не было точных доказательств того, что компьютер справляется с задачами эксперимента!.. Мне нужен был однозначный, недвусмысленный конечный результат, но я не имел такого ни по программе "Истина", ни по программе "Любовь". Все, что случилось со мной, можно было трактовать и так и эдак. Я не знал, чем порождена моя слава и моя любовь: действительным, реальным ходом жизни или ловкой подделкой компьютера.

Иногда в разговорах с коллегами я специально наталкивал их на неточность формулировок, слабость аргументации и другие недостатки моих работ; если все подтасовано, думал я, пусть меня скорее разоблачат. Точно так же я поступал и в отношениях с Региной. Словно какой-то бес заставлял меня совершать самые безобразные, самые разнузданные поступки; иногда мне всеми силами души хотелось, чтобы Регина возненавидела меня, отвергла навеки. Тогда бы я сказал: а все-таки компьютер глуп, всего предусмотреть не может, а потому человек по своей воле, по своему разумению сколько-то поживет. На какие только выверты я не пускался, каких только болезненных фантазий не изобретал, лишь бы доказать себе: невозможно человека рассчитать, вычислить и учесть целиком, как таблицу логарифмов. Мне уже было все равно, что обо мне подумают. Я уже находил порой странное, противоестественное удовольствие в этой жестокой игре во вседозволенность и все ниже опускался в бездны какого-то нравственного садизма. Я до предела измучил Регину. Я превратился в чудовище. Не знаю, чем бы я кончил, если бы Регина не спасла меня. Или, наоборот, погубила?.. Однажды она с такой мольбой, с таким безнадежным стоном воззвала к моему милосердию, с такой надрывной кротостью опустилась к моим ногам, прощая все растоптанное мною, что мне впервые за много месяцев сделалось стыдно. В отчаянии я убежал ото всех и несколько дней просидел неподвижно, размышляя, что же мне делать. И вот как-то очень спокойно и просто я решился на последний эксперимент. Я искренне возрадовался, когда, всесторонне обдумав его, увидел, что он и в самом деле будет последним. Этим экспериментом стала программа "Смерть".

Да, я с потрясающей отчетливостью понял: единственная неопровержимо ясная вещь - смерть. Что может быть бесспорнее, нагляднее смерти? Истина, любовь, справедливость, порядочность - все эти неотчетливые понятия не годились для эксперимента с самого начала, ибо они были безграничными не только для компьютера, который мог ухватить в них только сотую долю смысла, но и для меня. Я понял, в чем состояла моя принципиальная ошибка: цели для эксперимента были поставлены неверно. Как я мог проверить, действует ли моя система, если сам не знал до конца содержания задачи? Ведь чтобы смоделировать на компьютере истину, надо точно знать, что такое любовь. Лишь имея строго определенные понятия об этих вещах, я мог бы соотнести их как мерку с тем, что построил компьютер, и подвести итог. Но расплывчатые понятия потому так и называются, что человечество за всю свою историю не сумело установить их окончательного смысла и точных границ. Я забыл об очевидных фактах и был наказан за глупость. Теперь меня могла выручить только смерть. О, смерть занимает в иерархии человеческого духа совершенно особое место. Понятие о ней так же неопределенно, как и о прочих основах бытия, но смерть отличается от всех них тем, что наряду с многозначностью и неопределенностью своего содержания она имеет один, совершенно точный - физический - смысл. Истина, любовь, добро, бог - все это бесплотно и неощутимо. А смерть в ее физическом смысле - как отсутствие жизни - наглядна и проста, ее невозможно оспорить. Есть она или ее нет - видно сразу.

Я понял, что итогом эксперимента по программе "Смерть" будет мой собственный труп. Вот когда меня компьютер со света сживет, тогда уж не поспоришь, тогда всякому в Поясе видно будет, что моя система работает. Ведь не сам же я в петлю полезу! Пусть компьютер поохотится за мной, а я буду от него убегать, изощряться в уловках, путать следы. Пусть в вычислительных комплексах ИНИКСа кружит программа моего убийства, пусть интегральный мозг Пояса будет подстраивать мне ловушки, пусть он попытается предугадать мои действия, рассчитать мои поступки, ВЫЧИСЛИТЬ меня! Тогда посмотрим кто-кого, и может ли человек сказать, что он до конца не познан компьютером. А если познан, и если благодаря этому мы сможем скоро запросто моделировать себе земной рай, устраивая жизнь по любому вкусу, то пусть моя дьявольская система умрет вместе со мной!

Вот как выглядел мой замысел, комиссар. Так что, говоря вашим языком, вовсе не убийство Мана запрограммировал я в ИНИКСе, а самоубийство. Вернее, ЭКСПЕРИМЕНТ НА СЕБЕ. Любой ученый, по-моему, имеет на это право? Вас, наверное, интересует, как идет этот эксперимент. Да-да, идет - я ведь жив, значит, игра с компьютером продолжается! Моменты этой игры вы и наблюдали в последнее время на биостанциях. Почему биостанции? Сейчас объясню.

Когда компьютер приступил к реализации программы "Смерть", у меня душа ушла в пятки. Я думал, что пол вот-вот разверзнется и я провалюсь в тартарары. Вы ведь понимаете, что технически это было вполне возможно. Поэтому, взяв отпуск, я спешно бежал с Гериона. Однако герионский компьютер, конечно, сразу же раскрыл содержание эксперимента ИНИКСу, и опасность теперь ждала меня везде, где есть вычислительные комплексы достаточно высокого класса. Впрочем, довольно долгое время ничего со мной не случалось. Я недоумевал: почему ИНИКС медлит? И только потом до меня дошло: в ловушку должен попасть я один, ведь по условию задачи компьютеру надлежало реализовать мою смерть, а не чью-либо другую. Значит, понял я, меня нельзя убить вместе с другими людьми, и, какие бы напасти компьютер для меня ни изобретал, они прочих людей не коснутся. Впервые я испытал нечто вроде симпатии к педантичной тупости машины.

Первое время я днем и ночью был на людях, в гостиницах обязательно просил поселить меня с кем-нибудь. Я выжидал: не торопился и компьютер. Но сколько можно было прятаться от своего эксперимента, от собственной идеи? Я должен был дать ИНИКСу возможность для активных действий. Нет, я не собирался просто подставлять себя под удар; я, хотел, чтобы компьютер попытался рассчитать мое поведение, вычислить мой маршрут. Но для этого надо было его действительно иметь. Тут я вспомнил о Мане и об идее аутотрофного синтеза. Почему бы не посмотреть, подумал я, каковы успехи в этом деле? Может, до праздного изобилия, до молочных-то рек еще далеко, и я напрасно хороню выходцев с Земли? И я наметил себе маршрут: Нектар - Тетис - Мирра, а напоследок Амброзия, где властвует сам Ман.

Ну а остальное вы, наверное, знаете лучше меня. Сразу же, на Нектаре, я едва не попал под смертельный поток радиации. Компьютер Нектара подкараулил меня одного, дал команду - и экранные задвижки начали открываться. Меня спасло то, что в польдер прорвались люди. Я решил быть осторожнее, и на Тетисе местный компьютер, как бы примериваясь, только попугал меня ракетами, сходящими с курса. А может, это было просто совпадение, и в работе вычислителя действительно имелись неполадки? Я этого так и не узнал. Зато на Мирре эксперимент проявился в полную силу. Взрыв, происшедший там,- это пока лучшее, что предпринял против меня ННИКС. Я видел, что петля затягивается. Сюда, на Амброзию, я прибыл, чувствуя себя смертником, которого уже вывели на эшафот. Сегодня, когда стены задвигались и отовсюду полезла эта белая гадость, я решил, что наступает последний этап моей борьбы с компьютером. Да, он предугадал почти все мои действия и в конце концов загнал сюда, в кессон. Я, может, и успел бы выйти на поверхность... а может, и нет. Тут появились вы, комиссар. Так что развязка откладывается. А жаль. Я устал от этой изнурительной игры и надеялся, что сегодня все решится. Зачем вы вмешались? Компьютеру не нужны два человека, ему нужен я один. Но вы здесь, значит, ответа не будет...

- Вы ошибаетесь,- сказал я.- Меня нет.

#16
Что-то разладилось в системе обогрева или это компьютер решил нас заморозить - но в кессоне становилось все холоднее. Прошел уже час, как мы были заперты в тесной камере. Вычислительный комплекс "Логос-дента" глядел на нас объективами, скрытыми в стенах, и, видимо, решал, что с нами делать.

После того, как я сказал. Пахарь медленно поднялся и уставился на меня. В углах его рта запеклась кровь. Я при этом почему-то вспомнил, как недавно на Мидасе отдал свой носовой платок красивой девушке Лоле Рейн.

- Вы говорите... вас нет?- сказал Пахарь.- Как это понимать?
- Очень просто. Данные обо мне изъяты из памяти компьютера. Он не знает даже, кто я или что. Как человек я для него не существую.
- Но ведь это значит...

Пахарь обвел глазами камеру. Какая-то мучительная мысль рождалась в его взгляде, и я вдруг ее понял.

- Это значит...- осторожно продолжил я,- что вы здесь... один?

Он в отчаянии повернулся ко мне:

- Да!.. Раз для компьютера вы не существуете, я здесь один. Один! Но почему тогда ничего по происходит? Почему он не борется со мной?!!- Его голос сорвался на крик.

Нетрудно было представить, что переживал сейчас этот человек, столько времени считавший себя заложником компьютера. Между тем вот уже час он находился здесь как бы один, в полной власти компьютера, но программа эксперимента, на которую он убил столько сил, не работала. Ничего угрожающего не происходило! И я понимал, о чем он думает. Он мучительно боялся поверить, что две бесспорные катастрофы, в которые он попал на Нектаре и Мирре,- всего лишь естественные случайности, которых в Поясе полно. Здесь, на Амброзии, он уже час назад мог быть мертвым, но был живым. Поскольку компьютеры не знают милосердия, вновь напрашивалось ужасное подозрение: никакого научного открытия не существует, никакой программы "Истина" - "Любовь" - "Смерть" не было и нет, компьютер равнодушен к тому, кого должен был преследовать, а неприятности, которые произошли ранее,- просто жестокие совпадения или же игра нервов. Все стремительно переворачивалось вверх дном. Благородная драма идей, драма интеллекта и человеческой жизни грозила обернуться пустейшим, надуманным фарсом, трагический пафос - жиденьким смешком...

Я посмотрел на Пахаря. Он отвел глаза, и мне показалось, что маска отчаяния на его лице сменяется жгучим стыдом. Наверное, он чувствовал себя школьником, которого строгий учитель вернул с высот пылкого воображения к унылой реальности урока.

- Значит, что же...- краска медленно заливала его лицо,- я просто сумасшедший? Ничего нет?!!

Я неловко молчал, не зная, что сказать. Минута прошла в напряженной тишине. Я вдруг почувствовал, что хочу есть. И тут заметил... заметил такое, отчего вся моя душа сжалась в тугой комок и застыла где-то под ребрами. Я протянул руку и положил ее Пахарю на плечо. Слова почему-то с трудом выходили из горла:
- Вы... вы талантливый ученый и хороший человек... Хотя и экстремист. Программа работает. Компьютер охотится за вами.

Он повернул ко мне безжизненное лицо:
- Откуда вы знаете?
- Взгляните.

Вот что я заметил: стена с дверью, которую не удалось открыть, медленно, сантиметр за сантиметром надвигалась на нас. Это была явная, наглядная, бесспорная смерть - та, что и требовалась по эксперименту. Некоторое время мы смотрели на нее. Пожалуй, никогда еще я не чувствовал себя таким ничтожным. Две букашки в медленно сжимающейся руке бога...

Вдруг этот страдалец за людей Пояса с самым безумным видом схватил меня за рукав:
- А вы... как же вы... здесь?! За что?!

Но с меня уже было довольно всяческих драм.

- Мы выйдем отсюда,- ответил я, мысленно прикидывая толщину стены.- Да, выйдем. И ваша идея уже не будет тайной. Я все-таки верю, что выходцы с Земли как-нибудь справятся с ней. Наденьте шлем.

Он с недоумением повиновался.

- Встаньте в угол, прикройте меня. Будут брызги,- сказал я и вытащил бластер.

#17
Эксперты, понаехавшие потом на Амброзию, установили: компьютер лишь слегка поднял температуру коллекторов, в которых хранилась белковая плазма, синтезированная Маном. В плазме началось брожение, масса ее резко возросла, и стальные резервуары лопнули под натиском загустевшего студня. Это понадобилось компьютеру только для того, чтобы устроить на станции несколько ловушек и загнать в одну из них Пахаря. Всех других людей компьютер изолировал, запер в отсеках, а в пустых помещениях включил режим консервации. Естественно, что тем из наших ребят, которые все-таки вырвались на волю, автоматический демонтаж помещений показался концом света. Это дало им повод для стрельбы, погонь и прочих ковбойских штучек. Хорошо еще, что ни у кого из них не было бомбы.

Я пишу эти строки в дни, когда следствие по делу Пахаря идет полным ходом. Работает несколько комиссий, все происшедшее изучается на высшем уровне, и о результатах нам не сообщают. По-моему, даже Мейден не знает, о чем там говорят. Однако среди наших ходят слухи, будто в судебных кабинетах события на Амброзии квалифицируются как "суицидальный акт". Если это действительно так, я аплодирую мудрости прокуроров. Ибо за попытку самоубийства, как известно, не судят. По-моему, нам сейчас гораздо важнее судить себя, чтобы понять, почему эта попытка имела место. Почему умный человек, талантливый ученый, которому удалось смоделировать на компьютере коренные моменты судьбы человека - стремление к истине, любовь, смерть,- совсем не обрадовался этому? Испугался, что благодаря ему, благодаря грядущему "шефству" компьютеров, счастливые обитатели Пояса Астероидов очень скоро превратятся в толпу праздных потребителей, в стадо свиней? Да, есть немало тех, кто убежден, что природа человека низменна, что рано или поздно весь род, соблазненный могуществом техники, свернет к корыту, зароется в грязь. Иным "философам" вроде Балуанга это позволяет оправдывать духовный разврат, которым они торгуют направо и налево. Увы, во время того нашего разговора с Балуангом я не сумел ему достойно возразить. Однако теперь, после событий, участником которых я был, я знаю, чем я могу ответить. Я просто расскажу о Пахаре - о человеке, который предпочел лучше умереть, чем согласиться на компьютерное счастье. Мне очень понятна и близка его отчаянная тяга доказать и машине, и самому себе, что человек все-таки выше, сложнее, глубже любой компьютерной программы и даже того, что он сам о себе думает. Я бы очень хотел узнать Пахаря поближе, и мне теперь жаль, что я так долго и глупо видел в нем заурядного брейкера. К сожалению, когда я вывел Пахаря из кессона и снял с него наручники, у нас уже не было ни минуты на философские разговоры. На другой же день примчался Мейден, забрал Пахаря с собой, и больше я его не видел. Дело, конечно, сразу же засекретили, и я даже не узнал подлинного имени этого человека. Для меня он так и остался Пахарем. Единственное, что мне известно о нем,- что он кибернетик.

А ведь было бы очень важно узнать и понять, откуда появляются такие люди, в каких условиях они росли, что на них влияло, на каких идеалах они воспитывались. Поэтому я призываю: пусть над делом Пахаря работает не только наш брат - служащие, полицейские, юристы, но и ученые-обществоведы, философы. Может быть, это поможет нам сделать так, чтобы людей, которые стремятся ныне в "мыльные клубы", появлялось все меньше. Пока же их много, очень много. И порой мне кажется, что число их растет в Поясе Астероидов.

ДЭВИД БИШОФ
НЕДЕТСКИЕ ИГРЫ
1983
Перевод М.Машина
Рис. Н.Бенуа

Кэт Эннис, с особой нежностью



ПРОЛОГ
Снег.

Хлопья валили густо, как помехи на телеэкране, приглушая рычание автобуса, везшего двух офицеров ВВС на ночное дежурство, которое не сулило им ничего, кроме смертельной скуки.

- Заступать в такой денек на защиту отечества - не подарок, а?- сказал лейтенант Олмер. Руки его крутили руль с небрежной уверенностью опытного водителя, привыкшего одолевать снежные заносы, но глаза напряженно следили за обледенелой дорогой, петлявшей по склонам Северной Дакоты. Мириады снежинок мельтешили в лучах фар, снижая видимость почти до нуля.
- Н-да, небо свалилось в долину Красной реки,- буркнул спутник Олмера.- Правда, когда я служил на Аляске, там бывало и похуже.

Капитан Джерри Халлорхен поплотнее запахнул парку и покосился на испорченную печку. "Какие мерзавцы заказывали для авиации эти фургоны?- подумал он.- Электронной начинки в них хватает, чтобы вести по курсу эскадрилью "Голубых ангелов", но обогреть кабину они не в состоянии".

- Доберемся до места, получим медаль,- предположил Олмер, переключая перед легким подъемом рычаг на вторую скорость.
- Упаси боже, лейтенант, заработать медаль за дежурство на кнопке,- отозвался Халлорхен, зябко вдавливаясь в сиденье.- После этого может не остаться живой души, чтобы прицепить герою награду на облученную грудь!

Халлорхен издал хриплый смешок и трубно высморкался в платок.

Так и есть. Начинался насморк. У него явная аллергия на снег. Как только дождется выслуги, непременно попросит перевод куда-нибудь в теплые края вроде Аризоны. Глэдис понравится там. Ребятишкам тоже. А его нос просто оживет.

Халлорхен высморкался и вздохнул. Изо рта вырвалось облачко пара.

- Вы начали рассказывать о хипповой подружке, которая была у вас. Ее звали Шила?- спросил Стив Олмер, возвращая рычаг на третью скорость.- Интересная особа.
- О да,- улыбнулся воспоминаниям Халлорхен.- Мы познакомились, когда я служил на авиабазе "Эндрюс". Горячие были денечки, точно. Марши протеста, тяжелый рок и свободная любовь. Шила была в самой гуще, настоящая радикалка. Боже, узнай она, чем я занимаюсь сейчас, ее бы удар хватил! Когда она не ходила дышать слезоточивым газом на демонстрациях в Мэрилендском университете, то таскала меня смотреть годаровские фильмы, "Хиросима, любовь моя". "Доктора Стрейнджлава" мы смотрели раза три, не меньше!
- Антиядерная особа,- мрачно уточнил Олмер.
- Да. Но ей можно было простить все,- почти оправдываясь, сказал Халлорхен.- Девушка - полный восторг! Даже в восточной мистике разбиралась,- по-настоящему, понимаешь?

Олмер склонился к стеклу, вглядываясь в темень впереди.

- Подъезжаем к центру,- сообщил он.
- В самый раз!- Халлорхен тряхнул планшет, пристегнутый стальным браслетом к запястью левой руки.- Мама подвязывала мне варежки таким способом. Начальство явно консультировалось с ней, прежде чем прицепить меня к этой штуковине.
- Не иначе,- рассмеялся Олмер, подруливая к стоянке возле железных ворот.
- Вылезаем!- Халлорхен, не без труда двигая застывшими конечностями, открыл дверцу и спрыгнул в хрустящий сугроб. Ветер резанул по лицу и заставил прижаться к автобусу. Капитан чертыхнулся и попытался поднять голову. Снег слепил глаза. Он натянул на голову капюшон. Впереди сквозь пелену вырисовывался силуэт строения, похожего на обычный фермерский дом. Лейтенант Олмер уже брел туда, скособочившись от ветра.
- Засунули ракеты в морозильник,- пробурчал Халлорхен; его могучая фигура, качнувшись, двинулась следом.

Олмер добрался до двери первым и встал, пропуская вперед командира. Войдя в теплое помещение, Халлорхен снял облепленные снегом унты, парку и остался в небесно-голубом комбинезоне с надписью "РАКЕТНОЕ КРЫЛО" на спине. Вокруг шеи у него был повязан алый платок.

- Здесь, пожалуй, поуютней, чем на улице, а?- заметил капитал и занялся замком на планшете.
- Точно,- согласился Олмер, расплываясь в улыбке.

Халлорхен наконец справился с замком и вытащил из планшета красную пластиковую папку. Подойдя к пуленепробиваемому стеклу, он просунул папку в прорезь сидевшему в будке охраннику.

Лицо за стеклом не выразило никаких эмоций. Охранник раскрыл папку, внимательно изучил впаянные в пластмассу пропуска с фотографиями, после чего сличил снимки с оригиналами. Затем снял трубку и набрал номер.

- Дежурная смена прибыла, сэр,- сказал он. Губы его тронула едва заметная улыбка.- Совершенно верно.- Он положил трубку.- Проходите. Еще минут двадцать, и мы бы начали разыскивать вас.
- Угу,- отозвался Халлорхен.- Должен предупредить тебя, малыш,- обратился он к Олмеру,- болтаться возле ракетного комплекса "Минитмен III" не рекомендуется. Здесь сначала стреляют, потом спрашивают.

Охранник покачал головой на мрачную шутку и нажал кнопку. Раздалось легкое гудение, дверь открылась. Офицеры прошли в охраняемую зону.

Дневальный, еще раз взглянув на фотографии, вернул красную папку. Затем он вынул из сейфа два пистолета в кобуре и выложил их на стол перед ракетчиками.

Олмер пристегнул оружие к поясу.

- До завтра,- кивнул он охраннику.

Шаги гулко отдавались в коридоре. Халлорхен на ходу пристегивал портупею.

Молоденький часовой возле дверей лифта внимательно следил за их действиями, бдительно сжимая автоматическую винтовку М-16. Офицеры не удостоили его вниманием. Лейтенант Олмер утопил кнопку, а когда двери раскрылись, пропустил старшего по званию в кабину.

- Да, так вот,- с удовольствием продолжал рассказ Халлорхен,- частенько я слышал, как Шила ночь напролет распевала заклинание "о мане падме ум, о мане падме ум".
- Над ростками?- не поверил Олмер.
- Именно! Простирала над ними руки и пела часами. Зато ты бы видел, какая вырастала травка - загляденье!

Двери лифта разъехались, открыв подземный этаж стартовой базы. "Бетона и стали здесь хватило бы на постройку целого города,- подумал Халлорхен.- Пятимегатонная боеголовка для этого сооружения - все равно что ярмарочная шутиха, это я вам говорю!"

Едва Халлорхен шагнул мимо посторонившегося Олмера из лифта, как завыл сигнал тревоги.

Халлорхен подбежал к стальной двери, набрал шифр на клавиатуре кодового устройства и произнес в микрофон внутренней связи:
- Говорит капитан Халлорхен. Передаю свои данные.- Набрав воздуха, он отчеканил: - Лима. Оскар. Ноябрь. Лима. Виски. Гольф.- Он подмигнул Олмеру.

Сирена смолкла, но у Халлорхена в ушах все еще стоял вой. Всегда было так. "Должно быть, действует подземелье",- решил он.

Зажужжали невидимые двигатели, оттягивая массивные затворы. Перед ними открылся очередной коридор, который заканчивался второй стальной дверью. Офицеры остановились перед ней.

- Вызывает Эвон,- сказал в стенной микрофон Халлорхен.

Дверь раскрылась. Они небрежно откозыряли закончившей дежурство смене. Командир ракетного комплекса, капитан Эд Флэндерс поднялся со стула возле щитка управления дверями, сладко потянулся и погладил живот.

- А мы уже беспокоились о вас, ребята,- он взглянул на своего помощника, лейтенанта Моргана, сидевшего возле пускового пульта; тот снимал показания приборов и фиксировал их на карточке.- Что, замело дороги?
- Здесь есть дороги?- язвительно осведомился Халлорхен.

Помещение, в котором им надлежало коротать ночь, представляло собой комнату размером три метра на шесть, оборудованную всеми атрибутами технотронной выдумки. Мигали сигнальные лампочки. Урчали вентиляторы. К легкому запаху электричества примешивался аромат отсыревших носков и крепкого кофе. Из стен рядами выступали панели высокочастотных передатчиков, переключателей, воздухоочистителей и систем жизнеобеспечения. В углу стояло скоростное печатающее устройство, связанное напрямую со штабом командования стратегической авиации (КСА). В другом углу тихо гудел холодильник. В третьем нагло белел унитаз. Оба пульта управления запуском имели по компьютерному терминалу с панелями индикации готовности каждой из десяти ракет комплекса.

В стену командного пункта был вмонтирован ярко-красный сейф с двумя замками.

Капитан Флэндерс присмотрелся к Халлорхену и недоверчиво указал пальцем на его лицо:
- Это что такое?

Джерри моргнул.

- Это? Усы!- возмущенно произнес он.
- Новое обличье,- добавил Олмер.

Морган положил карточку и двинулся к открытой двери.

- Ну-с, джентльмены,- сказал капитан Флэндерс, следуя за ним,- желаю приятно провести время!

Пока Халлорхен запирал за ушедшей сменой стальную дверь, Олмер отстегнул кобуру, повесил пистолет на крюки со вздохом опустился на красное сиденье у своего пульта. "Совсем еще свеженький парень,- подумал Халлорхен, подходя к зеркалу.- Но осваивается быстро, надо отдать ему должное. Уже приступил к проверке оборудования".

Халлорхен уставился на собственное отражение. Глэдис закатила ему из-за усов целую сцену - видите ли, они колются при поцелуях. Правда, в последнее время они целовались не часто.

Олмер был весь в работе.

- Третья установка не реагирует на сигнал, сэр. Остальные девять птичек в полном порядке.

Халлорхен пощипал усы. "А мне нравится",- подумал он.

Олмер продолжал бойко нажимать на кнопки. Замигал ряд лампочек. Сработал звуковой аварийный сигнал. Щелкнув тумблером, лейтенант отключил его.

Халлорхен заглянул в холодильник. Молоко для кофе. Несколько пачек зефира в целлофане. Упаковка плавленых сырков, пролежавших здесь уже добрую неделю. Немного фруктов. От их вида у Халлорхена во рту набежала слюна. Он выбрал яблоко порумяней и обернулся, чтобы взглянуть, как идут дела у подчиненного.

С хрустом откусил яблоко. Кислое. Как и предполагал.

Красная лампочка на панели упрямо отказывалась гаснуть после отжатия кнопки сброса.

- Красный сигнал, сэр,- напрягся Олмер.

Халлорхен подошел ближе.

- Что там?

Глаза Олмера неотрывно сверлили панель, словно там появилось привидение.

- Восьмая установка. Не отключается,- произнес он подчеркнуто ровным тоном.
- Стукни-ка по сигналу,- хмыкнул Халлорхен.

Олмер с явным облегчением постучал пальцем по сигналу. Тот немедленно погас.

Олмер продолжил проверку систем, а Халлорхен шагнул к своему пульту, расположенному в трех метрах от первого, сел в кресло, пробежал пальцами по кнопкам, после чего задрал ноги на край консоли и, достав щипчики, стал подравнивать ногти. Рассказ о Шиле всколыхнул воспоминания.

Халлорхен перелистнул страницу детектива. "Лихо работает этот Спенсер,- подумал он.- Надо будет посмотреть другие книги Роберта Паркера". Капитан настолько увлекся детективной интригой, что вздрогнул, когда из динамика донесся чуть гнусавый голос:

- Ласточка, Ласточка! Я - Нокаут. Сообщение "Молния-альфа" в двух частях. Приготовиться к приему.

Роман плюхнулся на пол. Движения Халлорхена были отточены до автоматизма. Вскочив, он схватил с полки над консолью книгу формуляров и быстро пролистал ее. Где же этот проклятый? Ага, вот. Голубая пластиковая карточка с названием "МОЛНИЯ-АЛЬФА/ОПРУ". Он взял карандаш.

"Странная история",- мелькнуло у Халлорхена.

- Приготовиться к записи сообщения,- приказал он.
- Готов,- откликнулся Олмер, выкладывая свой формуляр.

Голос в динамике заговорил снова:
- Молния-альфа... Молния-альфа. Ромео, оскар, ноябрь, чарли, танго, танго, лима.

Халлорхен быстро заполнил кодовыми буквами пробелы в формуляре.

- Идентификация,- продолжил голос.- Дельта, лима, золото, два, два, четыре, ноль, девять, танго, виктор, рентген.

Халлорхен по-прежнему действовал совершенно автоматически. Шаг к сейфу. Олмер уже стоял там. Халлорхен начал набирать комбинацию на своем замке и успел на мгновение опередить Олмера. Поднял дверцу сейфа. Офицеры взяли лежавшие на полке хромированные ключи и пластмассовые идентификаторные карточки с надписью "МОЛНИЯ-АЛЬФА".

Шагнув назад к пульту, Халлорхен нервно распечатал свой идентификатор. Пальцы его слегка дрожали. Он сделал долгий глубокий вдох и сложил карточку с формуляром. Код на идентификаторе был тот же, что передали по радио.

Они совпадали!

На дисплее появилась комбинация букв и цифр. Халлорхен внимательно всмотрелся в нее.

То же самое!

- Гадство!- прошептал Олмер.

Халлорхен неотрывно следил за экраном.

- Так, спокойно,- сказал он самому себе.
- Запросим подтверждение, у какого-нибудь осла мозги могли съехать набекрень.

Халлорхен аккуратно набрал запрос на своем терминале. В трех метрах от него то же самое проделал лейтенант Стив Олмер.

- Ну, детка,- произнес Халлорхен сквозь стиснутые зубы.- Скажи, что это ошибка!

Буквы беззвучно проползли по экрану:

ПРИКАЗ НА ЗАПУСК ПОДТВЕРЖДАЮ
НАВЕДЕНИЕ НА ЦЕЛЬ ЗАКОНЧЕНО
ВКЛЮЧИТЬ ПРЕДСТАРТОВУЮ ПОДГОТОВКУ
ВРЕМЯ ДО ПУСКА: 60 СЕКУНД

Несколько долгих секунд Халлорхен смотрел на текст. Голос в динамике вывел его из оцепенения.

- Шестьдесят... пятьдесят девять... пятьдесят восемь...
- О боже! Это по-настоящему!- без всякого выражения произнес Олмер.

Халлорхен облизнул губы.

- О'кей. Приступаем.

Слова вырвались у него совершенно автоматически: восемнадцать лет в авиации не прошли даром. Устроившись поудобней, он пристегнулся ремнем к сиденью. Руки действовали сами собой, но недоумение не проходило.

Вас учат, как надлежит действовать; вас учат, что это должно быть сделано; но вам не говорят, что вы должны чувствовать, когда такой приказ обрушивают на ваш командный пункт.

Халлорхен взял вынутый из красного сейфа ключ и вставил его в гнездо, на котором были обозначены три позиции - "ВЫКЛ", "УСТАНОВКА", "ЗАПУСК".

Все еще автоматически Халлорхен приказал:
- Ввести код разблокировки.

Пальцы Олмера пробежали по кнопкам. Его голос звучал все так же монотонно:
- Есть код разблокировки.

Где-то в самой глубине сознания капитана Джерри Халлорхена, пробиваясь сквозь автоматизм, сквозь удивление, сквозь все остальное, зазвучал чей-то тихий голосок.

- Гм,- он прочистил горло.- Ключ в гнездо.
- Есть ключ в гнездо.

Он узнал голос. Шила. Шила, произносящая одну из своих тирад по поводу ядерной войны.

- О'кей,- сказал Джерри, глядя прямо перед собой. Сердце заколотилось сильней, во рту стало сухо.- Слушай мою команду. Ключ на "установку".

Он повернул ключ, зная, что Олмер одновременно повернул свой.

- Есть,- подтвердил лейтенант.- Ключ на "установке".

В памяти Джерри Халлорхена возникла Шила. Ее слова: "Беда в том, что ограниченный мозг военных не в состоянии охватить проблему в полном объеме. Речь идет об оружии, которое унесет миллионы человеческих жизней только из-за того, что люди придерживаются различных идеологий. Сгорит живая плоть, разум, надежда, любовь. Неминуемо погибнут все ценности... и, возможно, навеки. Вообрази это, Джерри. Вообрази!"

- Сэр?- спросил лейтенант Олмер.
- А...?- очнулся Джерри.- Включить предстартовую подготовку.

Лейтенант Олмер щелкнул тумблерами защитных переключателей. Поглощенный производимыми действиями, он четко соблюдал предписанный инструкцией порядок.

- Первая готова... вторая готова,- бубнил он.- Третья готова.

Десять ракет были готовы вырваться из стартовых шахт, волоча за собой хвосты адского пламени, взмыть сквозь снежный вихрь в стратосферу и лечь на заданную траекторию. Половина будет сбита в небе, но остальные, как предполагалось, достигнут стратегических целей.

- Шестая готова.

Джерри внезапно обдало жаром.

- Погоди секунду,- бросил он.- Попробую выяснить по телефону.

Он схватил трубку. В уши ворвался пронзительный визг. "Господи, нас предупреждали, что именно так и будет, если..."

Он швырнул трубку на рычаг.

- Все установки готовы,- доложил Олмер.
- Свяжись с командиром крыла по своему телефону!- приказал Халлорхен с отчаяньем в голосе.

Олмер, словно цепляясь за соломинку, снял трубку. Тот же леденящий душу визг. Лейтенант повернулся к Халлорхену, в глазах его стоял немой вопрос: неужели все?

Халлорхен сжал кулаки. Оставалась последняя надежда.

- КСА! Попробуй вызвать штаб КСА по ВЧ!
- Но, капитан, по инструкции мы не...
- Плевать на инструкцию!- загремел Халлорхен.- Неужели никто не подойдет к этому чертову телефону прежде, чем я убью двадцать миллионов человек!

В голове опять зазвучал голос Шилы: "Ты видел когда-нибудь ожоги от радиации, Джерри? Видел, во что превращают людей радиоактивные осадки?"

Олмер лихорадочно нахлобучил на голову наушники, воткнул штекер в передатчик высокочастотной связи, нажал кнопку вызова и замер, вслушиваясь.

- Молчат,- вздохнул он. Глаза его округлились.- А может, они уже... испарились?

Халлорхен часто задышал. Там снаружи была Глэдис. И дети.

- О'кей. Слушай мою команду. Ключ на запуск.

"Вы отличный офицер, капитан Халлорхен,- сказали они.- Сколько вам осталось до полной выслуги - десять лет? Прекрасный послужной список. Да, мы считаем вас подходящей кандидатурой. Надеемся, вы понимаете, что это назначение является высшей честью для офицера... Но оно сопряжено также с тяжелой ответственностью".

- Есть,- отозвался Олмер.- Готов к запуску.

"В ваших руках окажется судьба Соединенных Штатов Америки, капитан Халлорхен,- сказали они.- Родина надеется на вас..."

- Тринадцать... двенадцать...

Записанный на пленку голос продолжал автоматически отсчитывать время. Халлорхен стал повторять:
- Одиннадцать... десять...

Слова Шилы снова заполнили сознание: "Ты же не машина, Джерри, ты - человек. Поэтому ты и дорог мне! Не позволяй этим мерзавцам задурить себе голову!"

Слова упрямо не хотели слетать с уст Халлорхена. Они застряли в глотке. Капитан опустил руку.

Олмер повернулся к командиру. На его лице читалась явная тревога.

- Сэр! У нас приказ!

Халлорхен молча смотрел на лейтенанта. Олмер выдернул из кобуры пистолет 38-го калибра и навел на своего начальника.

- Ключ... положите руку на ключ, сэр,- произнес Олмер почти умоляюще.
- Шесть... пять... четыре,- продолжал бесстрастный голос в динамике.

Глядя перед собой невидящим взором, Халлорхен покачал головой.

- Не могу.

На дисплее монитора появились цифры отсчета в буквенной записи.

ТРИ... ДВЕ... ОДНА... ПУСК!

Голос Шилы звучал теперь совсем издалека, но все же отчетливо: "Хоть раз в жизни, Джерри Халлорхен, ты должен принять решение, исходя из этических, нет - моральных соображений. Поступить по велению совести!"

Олмер был в отчаянии. Голос его перешел в дрожащий фальцет.

- Сэр... Приказ на запуск! Поверните ключ!

Джерри не шелохнулся, ощутив спокойствие и смирясь с судьбой. Потом повернулся к лейтенанту Олмеру, и четко произнес:
- Не могу.

Сверлящий уши визг заполнил крохотное пространство подземного помещения. Командир ракетного комплекса Джерри Халлорхен молча ждал следующего мгновения. Будь что будет.

#01
О конце света возвестил не грандиозный взрыв и даже не шлепок,- нет - просто наступила полная тишина.

Над зелено-бурой поверхностью планеты Земля выросли грибовидные облака. По Северной и Южной Америке зигзагами пробежали трещины, и оттуда рваными клочьями завихрился дым.

- Какого черта?- спросил Дэвид Лайтмен.

Он отложил в сторону дистанционный пульт управления и покрутил колесико "громкость" небольшого видавшего виды цветного телевизора "Сильвания". Шума и треска стало еще больше, но звук не вернулся. Изображение Земли на экране разлетелось на мелкие кусочки, и ярко-малиновые буквы оповестили:

КОНЕЦ

Дэвид Лайтмен откинулся на стуле и хлопнул себя по лбу.

- Подпрограмма финального взрыва!

Ну конечно, он совсем забыл про эту глупую штуку! Дэвид рассмеялся. Все остальное, что он написал для программы "Разрушители планеты", было замечательно! Не хуже, чем кассеты с игрой "Звездные налетчики" фирмы "Атари". В его варианте изображение на экране и звуковые эффекты были даже лучше.

Семнадцатилетний паренек щелкнул тумблером на потертой клавиатуре компьютера "Альтаир" и выключил дисковод операционной системы; тот со скрежетом остановился. Н-да, неплохо было бы достать новые дисководы. Но свой "Альтаир" он не променяет ни на что. Вместе с дополнительными блоками памяти и периферийными устройствами этот аппарат был шедевром изобретательности - собран по винтикам, скреплен кое-где жевательной резинкой, но работал отлично.

Конечно, если ему с неба свалится новый компьютер последнего поколения, он не станет отказываться. Но то, что есть, его вполне устраивает, спасибочки. Пусть система выглядела как электронное кладбище в спальне, зато была его собственностью.

Дэвид вздохнул, выключил купленный по случаю вспомогательный дисковод, подождал, пока погаснет контрольная лампочка, и вновь включил "Альтаир".

ГОТОВ

- немедленно сообщил экран.

Дэвид почесал сквозь футболку живот и задумался. Вроде он составил программу электронной игры по всем правилам. Ловушка для космических пиратов лихо подстроена, сторожевые космические корабли вокруг Земли - просто блеск, а финальный взрыв, когда Земля разлеталась на куски, возвещая победу игрока, был просто потрясный. Не стоило даже распечатывать целиком.

- Ладно, попробуем еще разок.

Он набрал на клавиатуре ДОС - дисковую операционную систему. После короткой паузы на экране появилась распечатка всех частей программы "Разрушители планеты".

Ага, вот оно что. Он забыл ее кодовое название: "КРАХ".

Подпрограмма занимала пять секторов на старом диске "Элефант".

Гм-мм. Придумать бы, как ее правильно связать с графической подпрограммой...

Он снова вызвал Бейсик и ввел команду

РАСПЕЧАТАТЬ "КРАХ"

На экране тут же появились четко пронумерованные строчки. Дэвид мог программировать и в машинных кодах, но эту программу проще было написать на языке Бейсик.

Он включил стоявшую рядом электрическую пишущую машинку ИБМ-1, которую использовал в качестве буквопечатающего устройства, и ввел команду:

ПЕЧАТАТЬ

Старая машинка мучительно медленно начала работать. Эх, достать бы приличное АЦПУ... или хотя бы матричную печать. Но никуда не прыгнешь - приходится обходиться старенькой машинкой ИБМ; с финансами туго - карманных денег, что давали родители, кот наплакал, а приработок - грошовый.

- Дэвид!- позвал снизу отец. Старик никогда не удосуживался подняться и постучать в дверь. Он просто орал, стоя возле нижней ступеньки.- Дэвид! Обед готов!

Дэвид со вздохом подошел к двери.

- Еще минуту, о'кей?
- Еда подана. Второй раз звать не буду.

Чччерт! Когда мама готовила обед, отец садился есть, даже не спросив, где сын. Но когда мама уезжала торговать недвижимостью и старик кухарил сам, присутствие было обязательно, хотя в готовке Гаролд Лайтмен смыслил столько же, сколько в квантовой механике.

- Сейчас! Только вымою руки.

Дэвид подошел к печатающему устройству.

"Чик-чик-чик", изрекла ИБМ, прижимаясь шаром к обратной стороне формуляров на продажу земельных участков,- мама дала ему целую кипу своих бланков, и сейчас на них выстраивались четкие буквы и цифры.

- Давай, давай, шевелись!- сказал он, нетерпеливо постукивая по зеленому корпусу машинки.

Дэвид рассеянно оглядел комнату. Кавардак тот еще. Одежда разбросана по кровати и по полу. Если мама заглянет, ее хватит удар. Хорошо, что он держит свою комнату на замке. С отцом все было в порядке: тот считал комнату сына чуланом, где слабоумный отпрыск предается дурацким забавам, чуждым всякому благоразумному человеку.

- Дэвид! Я сейчас разозлюсь по-настоящему!
- О'кей! О'кей!

Машинка напечатала последнюю часть программы, Дэвид схватил толстый блокнот, шариковую ручку, вырвал страницу из валика ИБМ и кубарем скатился с лестницы.

Сев за обеденный стол, паренек шмякнул все принесенное рядом с тарелкой. Отец стоял у плиты, и когда он повернулся, Дэвид увидел, что отец в фартуке. Ну, дает!

- Готовил уроки?- осведомился Гаролд Лайтмен.
- Уже отстрелялся,- ответил сын, раскидывая бумаги на аккуратно сервированном столе.
- Хотелось бы, чтоб в этом полугодии оценки у тебя были получше.

Дэвид, на секунду оторвавшись от печатного текста, поднял глаза на отца.

- Будут. Обещаю.
- Хорошо,- мистер Лайтмен двинулся к столу, помешивая варево.

Дэвид, не веря собственным глазам, уставился на дымящееся содержимое кастрюльки.

- Сосиски с горошком? И ради этого я мчался сюда сломя голову?!

Мистер Лайтмен поправил пенсне. Его круглое лицо приняло обиженное выражение.

- Между прочим, это мое фирменное блюдо. Сюда добавлен жареный лук, перец, специи, вустерский соус, бекон... На гарнир - салат-латук и помидоры,- он указал на стеклянную салатницу с вялыми овощами.- Как тебе известно, мама последние дни очень занята.
- Н-да,- Дэвид вывалил себе на тарелку коричневатый ком.

Мистер Лайтмен сел за стол и принялся жевать, нахмурив брови.

"Так, посмотрим,- подумал Дэвид.- Достаточно ли номеров я здесь оставил? Если переход ИДИ НА вставить сюда, то..."

- Не скрою, Дэвид, мне было бы приятно хоть когда-нибудь побеседовать с тобой за столом, как принято у нормальных людей. Но ты вечно утыкаешься в свою компьютерную галиматью или псевдонаучную фантастику. Скажи, есть ли предел дурацким занятиям?
- Па, но для меня это очень важно,- рассеянно ответил Дэвид.
- Угу,- отец полил свой салат заправкой из бутылки с наклейкой "Остров Таунзенд".- И над чем же ты трудишься?
- Составляю программу для одной игры.
- Очень интересно.
- Да. Если удастся продать ее, можно будет заработать.
- И как же называется это прибыльное произведение?
- Секрет. Когда закончу, может быть, покажу тебе.
- А почему не сейчас?
- Ты не поймешь. Она еще не отлажена. И потом, я хочу запатентовать ее.
- Если получишь гонорар, подумай о покупке нового костюма, Дэвид. Возможно, тебе захочется одевать его почаще, отправляясь в церковь. Пастор Клинтон уже осведомлялся о тебе.
- Беспокоится о моей душе, да?
- Он любит тебя, Дэвид.
- Как же! Ему просто надо заполучить еще одну душу в лоно церкви и получить у Христа дополнительное очко! Для него это игра.
- Ну, это как раз твоя стихия.
- Ммм?
- Ты ведь только и занят электронными играми... денно и нощно.
- Вся жизнь - игра, па.
- Но надо уметь выигрывать, правильно?
- Не. Надо уметь делать игры.

Отец безнадежно вздохнул. Дэвид вернулся к программе. Папа вообще-то неплохой человек, только чокнутый малость. Неправильно запрограммирован. Дэвид представил, как бы это могло выглядеть на дисплее ЭВМ:

10 ПРИМЕЧАНИЕ ГАРОЛД ЛАЙТМЕН
20 НАПЕЧАТАТЬ "ЖИЗНЬ ОБЫВАТЕЛЯ"
30 ЕСЛИ ХОРОШО ТО ИДИ НЕБЕСА
40 ЕСЛИ ПЛОХО ТО ИДИ АД

Быстро набросав несколько строчек программы, отвечающей за воспроизводимый звук, он отложил блокнот и стал торопливо доедать. Сейчас надо будет подскочить наверх и прогнать ее на машине.

Гаролд Лайтмен промокнул губы бумажной салфеткой и аккуратно сложил ее.- Дэвид, сегодня вечером собрание молодежной церковной лиги. Я подумал, раз мамы нет дома, мы могли бы пойти вдвоем...

- Спасибо, па, не могу.

Отец расстроенно мотнул головой и встал из-за стола. Минуту спустя из кухни донесся стук брошенной в мойку тарелки. Гаролд Лайтмен с красным лицом влетел в комнату и возбужденно заговорил:
- Будь это дурацкий видеоклуб, фильм серии "Р" [Фильм, на который подростки допускаются только с родителями] или концерт панк-рока, ты бы помчался задрав хвост!
- Па, не надо. Сейчас это уже не панк, а "новая волна".
- Мне все равно, как это называется, Дэвид. Для меня это - сор!

Дэвида передернуло. Обидно, когда тебя не понимают. Он поднял вилку с куском сосиски.

- А знаешь, па, очень вкусно.
- Не пытайся уйти от разговора.
- Остынь, па. Я не хочу идти на собрание церковной лиги. Я вообще никуда не пойду, потому что хочу закончить свою программу. О'кей?
- Бред какой-то. У меня впечатление, что компьютер тебя увлекает больше, чем девочки. Мать интересовалась, кто твоя подружка. Пустой вопрос. У тебя никого нет.

Дэвид пожал плечами и отхлебнул молока из чашки.

- Па, давай договоримся. Не приставай, о'кей?
- Что ты нашел в этих железках? Как можно часами-днями!- просиживать взаперти, уставившись на экран, набирать цифры на клавиатуре и уничтожать космических пришельцев или кто там они у тебя!

Дэвид встал, собрал свои листочки и сунул их под мышку.

- Это такой кайф, па!
- Ты даже не доел, Дэвид.
- Отдай Ральфу. Он за домом возле мусорного бака.

Гаролд Лайтмен с беспомощным смешком возвел глаза к потолку, словно апеллируя к небесам.

- Знаешь, в старые добрые времена отцы наказывали сыновей, сажая их в комнату под замок. В твоем случае это все равно, что пустить братца кролика на морковное поле.
- Да. Пока, па, до скорого!

Поднявшись к себе, Дэвид быстро вставил гибкий диск в дисковод, запустил его и занялся серьезным делом. Всего за час он нашел нужные звуки и запрограммировал их в игру. Затем он записал подпрограмму на основной диск для игр и сделал копию - на случаи, если все вдруг пойдет всмятку.

После этого он включил игру "Разрушители планеты".

На экране появились яркие вспышки - взрывались космические корабли, но Дэвид Лайтмен не мог целиком сосредоточиться на игре, мешали посторонние мысли. Отец не просто не понимал - даже не пытался понять. До него никому нет дела... Взрослые слишком заняты своими заботами, своими играми, зациклились на своих застывших представлениях, словно ошибочная программа...

Серией густых залпов он прикончил последний космический сторожевик. В перекрестье прицела четко обозначились очертания планеты Земля.

- Вот теперь порядок,- сказал Дэвид Лайтмен своей компьютерной системе, нажимая на красную кнопку рядом с ручкой управления.

Лучи наведения уперлись в Землю. Ядерные ракеты, распустив огненные хвосты, с шипением понеслись на цели.

Дэвид прибавил звук.

На сей раз о конце света возвестил не только грандиозный взрыв, но и дикие крики и визг, сменившиеся погребальной музыкой.

Раздался стук в дверь.

- Дэвид! Что у тебя стряслось? Ты жив?

Дэвид Лайтмен выключил компьютер и улыбнулся.

#02
Джон Маккитрик курил, глядя на Скалистые горы за окном отеля.

- У нас появился шанс,- сказал он.- Больше чем шанс - перспектива. Я говорил в свое время Фолкену... Настанет день, и наша работа дойдет до этой черты!
- А что ты говорил жене - до какой черты дойдет ваш брак?- спросила Патриция Хили.
- Элинор?- Маккитрик горестно покачал головой.- Она уверена, что я допоздна работал в Хрустальном дворце и остался там ночевать. Это уже было десятки раз.
- И каждый раз в твоей светлой голове рождались такие блестящие мысли?

Маккитрик покачал головой.

- Ты не застала Фолкена. Поэтому не можешь по достоинству оценить его конструктивное решение, которое я потом улучшил... и довел почти до совершенства. Эта система не знает себе равных.

Принесли заказанный завтрак. Пат Хили отхлебнула кофе и откусила ломтик датского печенья. Маккитрик дал официанту на чай.

- Я в курсе, Джон,- сказала она.- Я не была знакома с Фолкеном, но хорошо знаю его работы и знаю, что сделал ты. Я верю в тебя. Меня беспокоит одно, дорогой. Твое рвение мальчика-отличника может кончиться инфарктом, а я не хочу потерять тебя. В том числе и как начальника.

Маккитрик рассмеялся и тоже взял печенье. Это был сорокалетний хорошо выглядевший темноволосый мужчина. Они сошлись год назад во время поездки в Вашингтон, куда их вызвали на совещание в министерство обороны. Оказалось, она полюбила человека, маниакально увлеченного работой. Превратности служебного романа...

Патриция Хили получила ученую степень по теории ЭВМ в Мэрилендском университете, завершив, казалось, нескончаемый этап ученичества и ассистентства. После аспирантуры министерство обороны подхватило ее прямо с порога. Тема ее диссертации как нельзя лучше соответствовала характеру будущей работы, именно такой специалист им и был нужен. Вы хотите служить своей стране? Она не была уверена в этом, но предложенная зарплата выглядела заманчиво, а перспектива частых поездок - тем более. После неудачного брака с доцентом, талдычившим юриспруденцию в Джорджтаунском университете, и нескольких лет томления в компании ученых-электронщиков Пат хотелось сменить обстановку. Она проработала пару лет в Пентагоне, и тут ее отчеты привлекли внимание влиятельного советника оборонного ведомства доктора Джона Маккитрика.

Последовало предложение перейти на другую должность с более высокой зарплатой, и она переехала в Колорадо-Спрингс, где в горе Шейен располагался подземный штаб Объединенного командования аэрокосмической обороны Северной Америки - НОРАД.

- У тебя замечательный дар убеждения, Джон,- сказала Пат.- Ты выступишь прекрасно, поэтому, ради всего святого, перестань так волноваться. Эти наутюженные вашингтонские бюрократы не успеют вздохнуть, как будут у тебя в кармане.
- Знаешь, ты замечательная женщина, честное слово.
- Неужели я тебе нравлюсь больше, чем компьютер?

Он улыбнулся и взъерошил ей волосы.

- Приведи себя в должный вид, о'кей? Поедешь встречать Кэбота и Уотсона. Постарайся обворожить их.
- Я полагала, будет достаточно твоих неотразимых аргументов.
- Дорогая, сегодня надо быть во всеоружии... А ты - мое самое смертоносное оружие.
- Слушаюсь, сэр,- отдала честь Пат.
***

Доктор Джон Маккитрик, старший советник министерства обороны США и глава электронно-вычислительного центра НОРАД, сидел один в конференц-зале. На столе перед ним громоздились горы документов и записей. Маккитрик с нетерпением поглядывал на дверь - чиновники из Вашингтона должны были появиться с минуты на минуту.

Этого дня он ждал несколько лет. Сегодня могло решиться все. Он нервно проверил, заряжена ли в видеомагнитофон кассета с записью беседы с капитаном Халлорхеном, тем самым дежурным командиром комплекса "Минитменов" в Северной Дакоте, который отказался выполнить учебный приказ. В конце концов, статистика - это голые цифры. Вот когда комиссия увидит и услышит этого офицера, она неизбежно осознает всю опасность нынешнего положения. И тут хитроумный Джон А.Маккитрик предложит свое простое элегантное решение.

Маккитрик подошел к застекленной перегородке и заглянул в соседнее помещение, где находился операционный зал НОРАД - десятки компьютерных пультов и электронных карт. Его недаром прозвали Хрустальным дворцом. Все в нем сверкало и искрилось - мигали сигнальные лампочки, светились экраны, блестели хромированные детали. Отсюда, из командного центра, исходили приказы подводным лодкам, межконтинентальным баллистическим ракетам и стратегическим бомбардировщикам. Каждая установка имела по несколько боеголовок, а все вместе они были способны не один раз уничтожить земной шар.

Раньше НОРАД размещался в небоскребе, взметнувшемся над соседним городом Колорадо-Спрингс. Но он представлял собой уязвимую цель, и в начале 60-х годов центр решено было перебазировать в Шейен. Началось рытье туннелей. Вскоре в толще горы выстроили комплекс из пятнадцати стальных бункеров, где установили компьютеры и средства связи; светящиеся точки на электронных табло под потолком зала показывали местоположение всех самолетов и космических аппаратов; сюда же стекалась информация с рассыпанных по всему свету стационарных и мобильных баз.

В комплексе помещался также центр оповещения и космических операций НОРАД и отделение метеонаблюдений. Тысяча семьсот военнослужащих военно-морских, военно-воздушных и сухопутных сил США вместе с гражданскими специалистами и офицерами связи канадской армии несли здесь круглосуточное дежурство.

Для Маккитрика это был родной дом.

Он участвовал в создании многих компьютерных систем. Это были его детища. Его и Фолкена.

Фолкен. Вспомнив о нем, Маккитрик улыбнулся. "Я покажу тебе, упрямый осел,- сказал он возникшему в памяти образу.- Погоди немного".

Сейчас, наверно, вашингтонское начальство в черных лакированных "линкольнах", свернув с Колорадского шоссе 115 на отрезок длиной в три с половиной мили, поднималось ко входу в НОРАД, расположенному на высоте двух тысяч метров над уровнем моря.

Пат Хили встретит их у контрольного пункта и прицепит им к пиджакам красные пластмассовые пропуска. Затем они пройдут метров четыреста по выбитому в скале туннелю к искусственной пещере, а оттуда сквозь массивные двойные двери - в сам комплекс. Он занимал площадь в двадцать тысяч квадратных метров. Стены помещений отделяли от скалы мощные гидравлические амортизаторы. Взрывоустойчивые двери на бетонных столбах были почти метровой толщины и весили двадцать пять тонн каждая, но открывались и закрывались за тридцать секунд. Первая дверь была сделана вровень со скалой, так что ударная волна от разорвавшейся у входа боеголовки, пронесясь по туннелю, вышла бы на противоположной южной стороне горы. Запасы воды, провизии, энергии и воздуха на подземном командном пункте позволяли личному составу продержаться тридцать дней, в случае, если он окажется вдруг отрезанным от поверхности.

В чреве этого циклопического памятника войне Маккитрика охватывало разом привычное чувство безопасности и тревоги.

Пат Хили ввела в зал гостей. Бойкий шарм брюнетки, по-видимому, не произвел на них впечатления - они были слишком озабочены, и Джон Маккитрик вполне понимал их.

Он был знаком с обоими заочно, обмениваясь письмами и с ними, и с их подчиненными. Но ему еще не приходилось лично общаться со столь высокопоставленными особами. Тем более по такому поводу.

Артур Кэбот тряхнул руку Маккитрика, скользнув сквозь стекло взглядом по пультам и гигантским картам в операционном зале.

- Рад наконец познакомиться с вами, Маккитрик. Жаль, что приходится это делать по такому поводу.

У визитера было морщинистое лицо, короткая стрижка и двойной подбородок. Кожистый - так бы назвал его Маккитрик. Жесткий и кожистый. Пожалуй, он выглядел скорее как ветеран танковых сражений, нежели как чиновник. Рукопожатие его помощника Лайла Уотсона было мягким, холодным, профессиональным. Тонкий и элегантный человек, намного моложе Кэбота, он гораздо больше подходил для роли дипломата, чем его шеф.

- Джентльмены, прошу садиться,- проворковала Пат Хили.
- Да. Генерал Берринджер будет здесь с минуты на минуту,- сказал Маккитрик.- Пат, будьте любезны, включите видеозапись. Я уже вставил кассету.
- Та самая пленка, что мы затребовали?- спросил Кэбот, заняв место за большим столом и наливая стакан воды со льдом.
- Доставили с нарочным,- уточнил Маккитрик.- Прекрасная иллюстрация проблемы, которую нам надлежит решить. А вот и генерал.

Генерал Джек Берринджер и его заместитель Догерти не скрывали недовольства. Войдя, грузный Берринджер буркнул нечто похожее на "здрасьте" в сторону Маккитрика, а затем официально представился, пожимая руки гостям.

"Медведь прекрасно знает, чего я хочу",- подумал Маккитрик. Но теперь уже ничто не остановит его.

- Доктор Маккитрик,- сообщила Пат Хили,- у меня все готово.
- Джентльмены,- начал Маккитрик, усаживаясь во главе стола,- полагаю, никому не надо объяснять, зачем мы собрались, поэтому ограничусь кратким вступлением. Две недели назад во время обычной проверки готовности дежурных на стартовых установках некий капитан Джерри Халлорхен, командир шахтного комплекса "Минитменов" в Северной Дакоте, не сумел повернуть ключ запуска. Капитан, разумеется, был отстранен от дальнейших боевых дежурств... Сейчас мы просмотрим запись беседы с ним опытного психиатра медслужбы ВВС.- Маккитрик кивнул помощнице.- Начинайте, Пат.

На экране телевизора возник капитан Халлорхен, мускулистый человек лет под сорок. Он сидел на стуле спиной к стене голубого цвета. Голос психиатра доносился из-за кадра.

- Вам приходилось когда-нибудь лично убивать людей?

Халлорхен облизнул губы.

- Я был во Вьетнаме, сэр. Участвовал в воздушных налетах.
- Но вы были тогда моложе... гораздо моложе,- заметил психиатр.

Халлорхен стал рассматривать носки ботинок.

- К чему все это? Я - офицер и, согласно присяге, обязан беспрекословно выполнять любые задания. До сих пор, как вы могли прочесть в моем личном деле, я выполнял свои обязанности беспрекословно.
- Что же произошло? Вы не допускали мысли, что это была учебная тревога?
- Нет, сэр,- ответил Халлорхен.- Я думал, что запускаю ракету. И просто не мог заставить себя повернуть ключ.

Голос психиатра:
- Быть может, вы представили себе последствия?.. Чувство личной моральной ответственности... вины?
- Может быть,- произнес Халлорхен.- Может быть...

Пат Хили приглушила звук монитора.

- Беседа продолжается еще полчаса. Насколько можно судить, этот человек в последнюю минуту натолкнулся на этическую преграду. И он не одинок. Были и другие случаи, когда дежурные не смогли повернуть ключ... и впоследствии не могли дать этому объяснений. Они застывали, словно пораженные столбняком.

Генерал Берринджер нервно запыхал сигарой. Тонкий дымок потянулся вверх, расплываясь голубоватым слоем по комнате.

- Типичный случай,- произнес он отрывисто-грубым командирским голосом.- У всех у них прекрасные послужные списки. Мы производим тщательный отбор. Офицеры считают за честь стать командиром ракетного комплекса.

Кэбот весь подобрался. Его голос прервал успокоительные рассуждения Берринджера.

- Генерал, более двадцати процентов ваших ракетчиков, подобно этому капитану, не смогли, хуже того - отказались произвести пуск во время учебной тревоги. Думается, понятие о воинской чести значит для них не слишком много!

Уотсон откинулся в кресле.

- Невыполнение приказа превратилось в широко распространенную болезнь в наших вооруженных силах,- мягко заговорил он, обращаясь к Маккитрику.- Но президент озабочен в первую очередь состоянием боеготовности наших баллистических ракет.

Маккитрик кивнул. "Да-да, я как раз тот человек, который выведет вас из прорыва",- подумал он.

- Мы приехали сюда с тем, чтобы предложить президенту решение... срочное решение,- сказал Кэбот.- Как вам известно, президент не любит рассусоливать в вопросах обороноспособности страны.
- Можете передать президенту,- отчеканил Берринджер,- что я отдал приказ полностью пересмотреть процедуру отбора личного состава ракетчиков.- Он заерзал на сиденье и положил сигару в пепельницу.- Мы пригласили для консультации лучших специалистов-психологов из клиники Менинджера.

"Самое время",- подумал Маккитрик.

- Извините меня, генерал,- произнес он вслух,- но, думается, это пустая трата времени. Вы подобрали вполне надежных людей. Проблема не в них, а в том, чего мы от них требуем.

Кэбот посмотрел на часы.

- Послушайте,- устало сказал он,- через час, даже меньше, мы должны уже быть в самолете. И по возвращении я обязан объяснить президенту, почему двадцать два процента командиров наших ракетных установок не смогли запустить ракеты. Что я ему скажу, черт возьми?! Что эти двадцать два процента - неплохие ребята? Да он слопает меня с потрохами!

Берринджер побагровел.

- Я убежден, что более строгий отбор...
- Генерал,- перебил его Маккитрик, вновь беря инициативу в свои руки,- нельзя же допустить, чтобы комиссия вернулась в Вашингтон с грузом первостатейной ерунды.- Он повернулся к гостям и выдержал театральную паузу.- Ясно, что предусмотреть все человеческие реакции невозможно. Человек, сидящий за пусковым пультом, знает, что повлечет за собой поворот его ключа. Нам следует, господа, вообще исключить человеческий фактор из стартового цикла.
- Вы соображаете, что говорите, Маккитрик!- взорвался Берринджер.

Но Кэбот уже проглотил наживку. Он был явно заинтригован. "Я зацепил его",- мелькнуло у Маккитрика.

- Вы имеете в виду - убрать людей из стартовых командных пунктов?- спросил он.
- А почему нет?- вопросом на вопрос ответил Маккитрик.

Берринджер вскочил, забыв в гневе про сигару, и, уперев указующий перст в Маккитрика, загрохотал:

- Что касается меня, то я спокойно сплю, только когда знаю, что наши парни дежурят у кнопок!

"Какая дубина",- подумал Маккитрик.

- Генерал,- возразил он нарочито спокойным тоном,- я не спорю, у вас там сидят прекрасные люди... Но в этом-то вся загвоздка! Ведь все, что от них требуется - это повернуть ключи, когда компьютер прикажет им сделать это.
- Вы хотите сказать - когда президент прикажет им повернуть их,- поправил Уотсон.
- Разумеется,- согласился Маккитрик.- Когда президент прикажет нам привести в действие план, заложенный в ЭВМ.
- Полагаю, Объединенный комитет начальников штабов внесет свою лепту,- не без сарказма заметил Уотсон.
- Да уж можете не сомневаться!- вскрикнул Берринджер.
- С того момента как президент примет решение...- вмешался Маккитрик.- Все остальное за шесть минут должны сделать компьютеры.- Он одарил присутствующих хорошо отрепетированным взглядом.- Позвольте мне продемонстрировать вам, как будет действовать система.
***

Доктор Джон Маккитрик шествовал между машинами, словно гордый папаша между своими отпрысками. "Пусть называют шедевром картину Рембрандта, роман Флобера или симфонию Бетховена,- думал он,- а для меня нет краше любой из этих крошек". Сплетение микросхем и реле каждой могло служить памятником человеческому гению, причем памятником действующим, а не поставленным для любования.

Ведя гостей по командному мостику над операционным залом, Пат Хили, взявшая на себя роль гида, рассказывала об истории центра. Но прибывших интересовала не столько история, сколько зрелище плотных рядов компьютеров с разноцветными экранами и мигающими лампочками. Сновали одетые в комбинезоны техники, похожие сверху на рабочих муравьев в гигантском муравейнике. Операторы ЭВМ и программисты в наушниках с телефонами щелкали тумблерами на консолях, пили кофе или передавали информацию, глядя на гигантские карты обоих полушарий. Карты светились в полутьме подземелья, как неоновые рекламы на ночной Таймс-сквер.

- Прошу сюда,- сказал Джон Маккитрик, подводя приглашенных к стеклянной перегородке. ("Да, если они согласятся с его предложением, во всем ведомстве воцарится полный порядок. Наконец-то он покажет этим тупоголовым военным, на что способны его машины").- Осторожно, ступеньки... Ага, прекрасно, Рихтер на месте. Джентльмены, Поль Рихтер - один из моих помощников. Это ведь не ваша смена, Поль? Я специально попросил его задержаться и дать нам необходимые объяснения.

Поль Рихтер, пухлый человек с козлиной бородкой, в очках, галстуке и жилете походил на типичного психиатра-фрейдиста. Он нервно кивнул важным гостям и встал рядом с большой серой машиной размером с "фольксваген", замыкавшей целый ряд компьютеров.

- Внушительная аппаратура,- сказал Кэбот, оглядывая оборудование.
- Мистер Кэбот, мистер Уотсон, полагаю, вас не надо извещать, откуда к нам поступает исходная информация,- произнес Маккитрик.

Кэбот хмыкнул, чуть спустив с себя суровость.

- Служебные инструкции обязывают нас знать это, так ведь, Уотсон? Разведывательные спутники, патрульные самолеты, сообщения наблюдателей и радарных станций...
- Разветвленная сеть,- подытожил Уотсон.
- Совершенно верно. Вся эта информация попадает сюда, на командный пункт, и заносится на карты...- Маккитрик сделал паузу и указал на заполнявшие помещение ряды ЭВМ.- Компьютеры показывают ситуацию в мире на данный момент. Передвижения войск... испытания ракет... изменения погодных условий - все сведения стекаются в эту комнату,- он подошел к серой машине, возле которой Рихтер нервно теребил свой узенький черный галстук,- и вводятся... в компьютер ОПРУ.
- Оперативный план ракетного удара,- расшифровал Уотсон.

Маккитрик кивнул и повернулся к помощнику:
- Мистер Рихтер сейчас объяснит нам его назначение.

На лице у Рихтера промелькнуло подобие улыбки.

- Гм,- он откашлялся. Рихтер явно был более привычен к диалогу с компьютерами, чем с людьми.- Система ОПРУ круглосуточно триста шестьдесят четыре дня в году просчитывает варианты третьей мировой войны. Используя массив информации о ситуации в мире, она проводит безостановочную серию военных игр.
- ОПРУ бессчетное число раз вела - в виде игры - третью мировую войну,- продолжил Маккитрик.- Система нацелена на выбор оптимального варианта в реальных условиях. Ключевые решения по основным параметрам ядерного кризиса уже введены в ОПРУ. Если настанет момент, когда президент отдаст приказ о приведении плана в действие, надо иметь полную гарантию, что он будет выполнен. В этой связи мы можем утверждать, что данная машина - наш лучший генерал, самый талантливый полководец. В случае боевого применения ядерного оружия эта система обеспечит нам большой шанс на выигрыш.

Кэбот одобрительно кивнул.

- Насколько я понимаю,- сказал он,- сейчас наша ракетная оборона, обошедшаяся стране в триллион долларов, находится в руках дежурных. Если они откажутся повернуть ключ, весь этот арсенал можно считать грудой бесполезного металла. А процент отказов среди дежурных невероятно высок.
- Проблема в том, что они - люди. При всем уважении к присутствующим можно ли гарантировать, что, окажись мы сами на месте этих людей, мы по первому сигналу повернем ключ, обрекая на гибель миллионы людей?- Маккитрик оглядел присутствующих. Уотсон кашлянул. Маккитрик уставился на Кэбота. Подошел решающий момент.- Дайте мне от четырех до шести недель сроку, и мы сможем заменить людей - иначе говоря, подверженные срыву людские механизмы - стопроцентно надежной электронной автоматикой. Мы исключим человеческий фактор из цикла действий ЭВМ!
- Я уже говорил вам, Джон,- с обычной бесцеремонностью прервал его Берринджер,- что считать вашу кучу микросхем панацеей от всех бед - глупость. Как можно исключить людей из управления системой! Я согласен, у наших военных нет такого опыта ведения атомной войны, как у ваших компьютеров. Пусть машины дают советы, но решать должны люди.
- Представьте, однако,- возразил Маккитрик,- что совет дан. Времени на то, чтобы обсуждать с военными, как вести войну, у президента не будет. Мы считаем, что человеческий фактор должен оставаться там, где следует... на самом верху.

Помолчав минуту, Кэбот заключил:
- Доктор Маккитрик, мы углубились в технические аспекты... Думаю, вам следует изложить свои соображения лично президенту.
- Я готов,- откликнулся Маккитрик.- С удовольствием.- Он не смог сдержать улыбки при виде исказившегося лица Берринджера.
- Решено,- заключил Кэбот.- Следует ожидать, что ваше предложение вызовет кое у кого из либералов дрожь в коленках. Других затруднений я не предвижу.

"Ну, Фолкен,- подумал Маккитрик.- Говорил я тебе, что дождусь своего часа. Теперь это мое детище. Я получу наконец заслуженное признание. А ты, плюгавый гений, можешь катиться ко всем чертям. Ко всем чертям!"

Кэбот был заворожен машиной.

- Вот, значит, где разыгрывается Армагеддон,- сказал он, дотрагиваясь до панели.

#03
Дэвид Лайтмен манипулировал рукоятками управления ракет. Автомат видеоигр "Атари" был втиснут между "Фроджером" и "Заксоном". Тони месил тесто у плиты, норовя попасть в такт несшемуся из транзистора шлягеру Пата Бинатара о превратностях любви. Пиццерию Тони Марине наполнял уютный запах свежеиспеченного пирога - такой густой, что во рту почти ощущался вкус сыра. Но Дэвид Лайтмен, небрежно одетый в рваную футболку и линялые джинсы, не замечал ни запахов, ни звуков; он неотрывно следил, как на экране с буханьем, треском и свистом вспыхивали красочные огоньки игры.

"Проклятые управляемые бомбы!" - мелькнуло у него при виде того, как белый мерцающий предмет увильнул от его залпа и ринулся на один из шести городов в нижней части экрана. Он крутанул рукоятку управления, выписал курсором под спускающейся бомбой три заслона в форме буквы "X" и, довольный собой, увидел, как его ракеты, прочертив белые трассы, настигли цель и взорвали бомбу в фосфоресцирующем небе.

Машина добавила ему новые очки, на экране сменился цвет, и Дэвид с удовлетворением отметил, что у него осталось шесть городов - хороший запас, даже если в следующем раунде какая-нибудь вражеская бомба дойдет до низа. Он выигрывал у машины почти две тысячи очков! Если изловчиться, то на табло автомата скоро останутся только его инициалы - Д.А.Л.! [Очевидно, это игра клон той, что мы делали там - ТЕМА #97, АБЗАЦ #1238.- G.]

Он вдруг опомнился и с беспокойством взглянул на часы. Электронная "булава" на левом запястье показывала 1:06 пополудни! Обед накрылся, да и на четвертый урок он уже опоздал!

Дэвид обернулся. Мальчишка, которого он засек уголком глаза, все еще стоял по соседству. Круглые глаза сияли на веснушчатой физиономии.

- Ну ты даешь,- сказал мальчуган, облизывая рыжие усы от томатного сока.
- Хочешь закончить вместо меня?
- Спрашиваешь!
- Валяй!

Схватив книги, Дэвид Лайтмен ринулся из пиццерии к школе имени Губерта Хэмфри. Небо над городом хмурилось, готовясь вот-вот пролиться дождем,- типичная картина для Сиэтла.

Он мчался мимо рядов одинаковых домов через стриженый газон, неотличимый от стриженого газона любого американского пригорода. Иногда он пытался представить себе, каково было бы жить в Калифорнии, Флориде, Канзасе или другом месте Соединенных Штатов, но всегда приходил к выводу, что особой разницы между ними нет. Здесь, в штате Вашингтон, лежащем у канадской границы, отец имел твердую, хотя и не очень прибыльную, должность бухгалтера-ревизора, а мать открыла для себя радости торговли недвижимостью, так что Сиэтл, где он родился и вырос, вполне подойдет еще на какое-то время.
***

Средняя школа имени Хэмфри представляла собой ансамбль из серых кубов, аккуратно поставленных на оживленном перекрестке и окруженных бессмысленной сетчатой оградой. Дэвид просунулся сквозь дыру в сетке - "тайный ход", которым пользовались все кому не лень,- ворвался через боковую дверь в школьный коридор и, не обращая внимания на дежурные мониторы, взлетел на второй этаж, где располагались классные комнаты и лаборатории химии и биологии. Найдя 14-й кабинет, он замедлил шаг, чтобы незаметно проскользнуть внутрь.

Помещение пахло формальдегидом, зверями и минеральными удобрениями. Булькал аквариум. Учитель, Амос Лиггет, стоял у доски с куском мела в руке.

- А,- сказал он, заметив вновь прибывшего,- вот и Дэвид осчастливил нас. Добро пожаловать.- Он откинул со лба прядь редких волос и двинулся к покрытому черным пластиком лабораторному столу, отделявшему его от учеников.- Вас ждет подарок.

Дэвид уже направлялся в конец класса. Он всегда предпочитал задние столы, не высовывался и вообще старался быть в тени. Сейчас пришлось подойти к Лиггету. Тот держал синюю тетрадь для контрольных работ, причем так, чтобы она была видна всему классу. Вот змей! Главным оружием садистов-преподавателей было публичное унижение, и Лиггет владел им в совершенстве. На обложке тетради крупно, словно красная буква у Готорна, которого они как раз проходили по американской литературе, виднелась выведенная красными чернилами "двойка".

Лиггет улыбался, обнажив желтеющие зубы. Воротник его вискозного халата был густо усыпан перхотью - из-за этого "пепла" ученики прозвали Лиггета Атомной Бомбой.

Дэвид взял тетрадь, демонстративно пожав плечами, и побрел в конец класса. По пути он не без удивления отметил, что Дженифер Мак пересела за его стол. Приятно. Он сел, стараясь не глазеть на нее, а обратил все внимание на Лиггета, который показывал аудитории синюю тетрадь с очередной малиновой "двойкой".

"Лиггет сегодня гуляет на всю катушку",- подумал Дэвид. Преподаватель расхаживал перед классом, разливаясь соловьем.

- В истории науки известны случаи, когда новые революционные концепции рождались в результате неожиданного озарения,- он навалился на стол, и его толстый живот растекся по пластику.- Дженифер? Ага, вот вы где! Дженифер Мак, отвечая на вопрос номер двадцать четыре "Что заставляет азотные клубеньки образовываться на корнях растений?"...

Дэвид поглядел на соседку. Та потупилась в явном смущении, и прядь каштановых волос коснулась стола. Красивые волосы, шелковистые, блестящие. "Интересно,- рассеянно подумал Дэвид,- какие они на ощупь".

- ...вы написали слово "любовь",- безжалостно закончил Лиггет.

Весь класс, хихикая, повернулся к ней. Дэвид ощутил, как его захватила волна сочувствия к девочке.

- Любопытный ответ, мисс Мак,- язвительно продолжал Лиггет, явно наслаждаясь произведенным впечатлением.- Возможно, мисс Мак известно об азотных клубеньках нечто такое, что неведомо нам? Вы готовы поделиться своей интимной информацией?

Дженифер подняла голову, посмотрела на учителя и с вызовом в голосе ответила: "Нет". Дэвид никогда еще не видел ее такой хорошенькой.

- Ясно,- Лиггет отвел от нее глаза.- Вы не знали правильного ответа - симбиоз. А не знали его потому, что невнимательны на уроках.- Лиггет повертел тетрадь, так чтобы все видели оценку Дженифер, и пренебрежительно бросил ее ученику в первом ряду.- Передайте это, пожалуйста, мисс Мак.

Дженифер вздохнула. Она, конечно, заметила, что Дэвид, единственный из класса, не смеялся, и улыбнулась ему благодарно и беспомощно. От сочувствия у него екнуло сердце.

- Не расстраивайся. От двойки еще никто не умирал.
- Как же,- прошептала она.- Расскажи это моему отцу. Когда он увидит дневник в конце года, его хватит удар.

Лиггет продолжил разбор убийственной контрольной.

- Теперь вопросы, касающиеся клонирования. У многих вышла путаница с этим понятием.- Он одобряюще оглядел класс.- Кто первым выдвинул идею внеполового размножения высших организмов?

Учитель стал выводить на доске какие-то слова. Дэвид с облегчением отвернулся от Дженифер. Ему было нелегко поддерживать разговор с девочками. Не то чтобы они не нравились ему, просто это были неизвестные величины. Переменные, так можно было бы обозначить их на машинном языке, хотя девочки в своем поведении не придерживались никакой логики. Чтобы не выглядеть дураком, он водил их несколько раз в кино, но от танцев и посиделок удавалось увиливать. Он чувствовал себя угловатым и неловким, надо было вымучивать слова. Вообще - кошмар, похлеще испанской инквизиции. С девочками полагалось вести себя как-то иначе...- не как с компьютерами. Что-то происходило с ним, когда они, улыбаясь, глядели на него. Ему становилось жутко неловко от желания дотронуться до них.

Эх, знать бы, как разговаривать с такой, как Дженифер Мак. Она часто улыбалась ему, особенно после того, когда старик Лиггет принес в класс удава.

Они проходили тогда рептилий. Дэвид по обыкновению думал о своем и не заметил, как на гигантском лабораторном столе у Лиггета оказался стеклянный аквариум. На дне его лежал полутораметровый удав. В середине он был толщиной с бицепс чемпиона по вольной борьбе Хэнка Джодри. Здоровенная тварь шевельнулась и уставилась на них злющими глазами, высовывая и убирая язык, словно примеряясь, кого сожрать первым. Почти все девочки тут же пересели за задние столы.

Но это было не все. Старик Лиггет превзошел самого себя. Он вытащил из клетки любимца класса, толстого хомяка Германа, снял проволочную сетку, прикрывавшую аквариум, и сунул туда хомяка.

- Мне надо отлучиться. Проследите за тем, что произойдет, и подготовьте мне подробный отчет,- сказал он.

Едва за ним закрылась дверь, как весь класс передернуло от ужаса. Змея лежала, свернувшись в углу, и дремала. Но когда пушистый зверек запрыгал рядом с ней на газете, "мистер Б.К." (боа-констриктор) принял его появление к сведению.

Большинство мальчиков стали завороженно следить за тем, что произойдет. Кроме Дэвида. Не говоря ни слова, он подбежал к учительскому столу, поднял сетку змеиного аквариума, сунул туда руку и выудил Германа. Девочки устроили овацию.

- Чего ты полез, дундук! Нарвешься на неприятности!- заорал один балбес по фамилии Кросби.
- Еще одно слово, Джон,- накинулась на него подружка,- и я с тобой никуда не пойду в пятницу!
- А что мы скажем Атомной Бомбе?- спросил кто-то.
- Скажем, что змея слопала Германа,- предложил чей-то голос.
- Но у нее должно тогда вздуться брюхо.
- Лиггет забыл сегодня очки.

В тот день Дженифер впервые улыбнулась ему, а Герман переселился к Дэвиду в комнату, где жил в углу, подальше от удавов.

ВНЕПОЛОВОЕ РАЗМНОЖЕНИЕ - БЕЗ УЧАСТИЯ ПОЛОВЫХ ОРГАНОВ,- гласила корявая надпись на доске.

По классу пополз смешок.

- Не вижу никакого юмора,- оповестил Лиггет.- Мистер Радуэй, напомните нам, кто первым выдвинул идею внеполового размножения высших организмов.

Радуэй заерзал на стуле.

- Мендель?
- Рановато.

В глазах Дэвида заплясали искорки; наклонившись к Дженифер, он шепнул ей два слова.

Дженифер фыркнула. Она пыталась сдержаться, прижав ко рту ладонь, но не смогла.

- Мисс Мак,- раздраженно произнес Лиггет,- у вас что - припадок? Почему вдруг такое веселье?

Дженифер, опустив голову, попыталась совладать с собой, но, взглянув на Дэвида, снова громко фыркнула.

Лиггет взъярился и, словно акула, кинулся на жертву. Его лицо побагровело.

- Прекрасно, Лайтмен. Извольте сказать нам, кто первым подал идею внеполового размножения.

Дэвид выпрямился, покосился на Дженифер, поднял брови на манер комика Джона Белуши и произнес с невинной улыбкой, глядя прямо в лицо Атомной Бомбе:
- Ваша жена?
***

- Мистер Лиггет прислал меня обсудить с мистером Кесслером мое поведение на уроке,- объявил Дэвид Лайтмен в канцелярии.

Молодая женщина, секретарь дирекции миссис Митчел, скептически оглядела его поверх съехавших на нос очков.

- Кажется, я уже видела вас здесь. И неоднократно.

Она кивнула ему на дверь и вновь обратилась к пишущей машинке, подняв, словно Пикассо, кисточку для замазывания опечаток.

Дэвид толкнул дверь, вошел в приемную, плюхнулся на деревянную скамью и стал разглядывать свои кроссовки "Адидас".

Неожиданно ему в голову пришла шальная мысль: "Раз уж я здесь, надо попробовать..."

Он улыбнулся собственной догадливости. Прислушался. Миссис Митчел барабанила на машинке. Хорошо. Повернул голову в другую сторону. Справа от него был кабинет Кайзера - так они прозвали заместителя директора Кесслера, ведавшего в школе Хэмфри вопросами дисциплины. Из-за двери доносился его резкий лающий голос.

Слева находились два машинных зала. Дэвиду была видна сидевшая у одного терминала немолодая женщина. Но второе помещение было пусто, и дверь в него широко открыта.

Лафа! Как раз то, что надо! Дженифер пустила его по верному следу. Только бы на дисплее оказался пароль пользователя.

Тревожно косясь на женщину в соседней комнате, Дэвид крадучись двинулся к оставленному без присмотра компьютеру. Если его застукают, шум в школе поднимется до небес. Но рискнуть стоило.

Все заняло ровно одну секунду.

На мониторе виднелся длинный список паролей; все они были зачеркнуты, кроме последнего:

ГРИФЕЛЬ

Назад!

Дэвид долетел до скамьи ровно в тот момент, когда дверь замдиректорского кабинета открылась и оттуда понуро вышел ученик. Не глядя на Дэвида, он побрел к выходу, как побитая собака.

Кайзер-Кесслер махнул Дэвиду рукой.

- Снова вы, Лайтмен? Какой сюрприз.

Дэвид с кислой миной протянул ему записку Лиггета.

Кесслер взял ее, прочел и откинулся в кресле, задумчиво глядя на Лайтмена и покусывая толстые губы.

- Не могу понять вас, Лайтмен,- сказал он.- Садитесь. Хочу поговорить с вами. На сей раз не будет ни испытательного срока, ни записки родителям, ни даже звонка отцу.

Дэвид Лайтмен сел, недоверчиво глядя на собеседника.

- Вы прекрасно справились с тестами пригодности, особенно по математике... Да, я узнавал у вашего классного руководителя.- Кесслеру было уже под сорок, но он упрямо носил короткую военную стрижку и выглядел типичным немецким инструктором по строевой подготовке, чем и заслужил у школьников кличку Кайзер. Его старания по части наведения дисциплины были известны всему городу, и хотя они не давали ощутимых результатов, он продолжал относиться к работе с восторженным рвением. По мнению Дэвида, Кесслер втайне сожалел о том, что жил в 80-е годы XX века, а не воспитывал подопечных в эпоху розог и шпицрутенов. Из него вышел бы дивный диккенсовский персонаж.
- И что же?
- Вы могли бы стать первым кандидатом в отличники. Однако вас в который уже раз отправляют ко мне в кабинет.
- Мистер Кесслер, но я не дерусь, не пью, не курю, не балуюсь наркотиками...
- Знаю, вы - хитрая бестия. Ваше хобби - изводить учителей,- Кесслер, шумно вздохнув, заложил руки за голову.- Во что мы превратимся, если каждый ученик станет таким, как вы, Лайтмен?
- В школу одаренных детей?

Кесслер рассмеялся.

- Знаете, Лайтмен, будь вы моим сыном, я бы положил вас на колено и отшлепал хорошенько. Но, боюсь, сейчас это уже поздно. В наши дни работать учителем - нелегкое дело, Лайтмен. А такие заводилы, как вы, превращают труд педагога в каторгу.
- Да, сэр.
- Вы ведь считаете себя всезнайкой, верно, Лайтмен? Рассчитываете вывернуться из любого положения. Для вас удовольствие - сунуть палку в колеса и посмотреть, сколько спиц сломается. Нет, вы неплохой парень. Я-то знаю, что такое плохие дети, поверьте. Но у вас извращенный вкус, не находите?- Кесслер улыбнулся, вытащил из пачки зубочистку и начал ковыряться в зубах.- Вам, очевидно, известно, Лайтмен, что я отвечаю в школе за внеклассную работу.

Дэвид заморгал.

- Да-да, теперь это в моем ведении. И, представьте, принимая дела, я обнаружил заявление... некоего Дэвида Лайтмена. Он просит установить в школе аппарат для видеоигр. Не скрою, Лайтмен, некоторые учителя приветствуют эту идею. Однако я только что ознакомился с докладом министерства здравоохранения, в котором перечисляются вредные последствия увлечения этими играми - синдром напряжения мышц предплечья, расстройства зрения, развитие тенденций к насилию. Скажу больше: именно вы являете собой пример того, сколь пагубно влияют видеоигры на неокрепшее сознание подростка. Поэтому, конечно, ни о каких видеоиграх в нашей школе не может быть и речи.

Кесслер порвал заявление Дэвида и бросил его в корзину.

- Эта корзина - мой блок памяти для подобных вещей. А теперь катитесь, Лайтмен, и чтобы я вас больше здесь не видел!

Кесслер обратил свои слегка выпученные глаза на лежавшие перед ним бумаги.

- Есть, сэр.

Надо было бы ответить этой жабе: "Зиг хайль". Ребята именуют его Кайзером, но для Дэвида отныне он будет Фюрером.
***

"Вся штука в том, что большинство из тех, кто командует нами,- полные "чайники",- подумал Дэвид Лайтмен, покидая здание школы. Еще один день, призванный озарить его светом ученья, был позади. Дэвид вяло брел домой, помахивая учебником по тригонометрии.

Добро бы они сознавали, что они - "чайники". Но нет, они скрывают свою бездарность за обтекаемыми фразами - Дэвид, кстати, умел пользоваться этим бюрократическим жаргоном не хуже их. Все они принимают себя за важных шишек, уверены, что они лучше других. Убеждены, что могут управлять всеми и разбираются во всем.

С компьютерами такое не проходит. Тут все по справедливости. Что вводишь в машину, то и получаешь. Мгновенный результат. А остальной мир... такой же серый, как сегодня небо над Сиэтлом.

За спиной послышалось тарахтенье. Дэвид решил уловить эффект Допплера, ожидая, когда мопед проедет мимо. Но звук по-прежнему доносился сзади. Он обернулся. На зеленом мопеде сидела Дженифер Мак.

- Привет!- крикнула она.
- А, привет,- отозвался Дэвид.

Больше сказать было нечего. Оставалось лишь выдать свое неумение связать пару слов за мужественную сдержанность в стиле Клинта Иствуда. Дэвид двинулся дальше.

- Я хотела извиниться,- сказала Дженифер.- Из-за меня у тебя неприятности. Но я просто не могла сдержаться - так было смешно.

Слава богу, она сама вывела его из затруднения. Он замедлил шаг и взглянул на нее:
- Нет, все о'кей. Ты была великолепна.

Дженифер выключила мотор и недоверчиво переспросила:
- Я?
- Угу.

Ладно скроенная фигурка девушки была облачена сейчас в джинсы, зеленую майку и черную ветровку. Ее длинные волосы чуть растрепались от езды, а раскрасневшееся лицо стало еще привлекательней. Дэвид не знал, что сказать.

Дженифер сама нарушила неловкое молчание.

- Слушай, может, тебя подвезти?
- Давай,- автоматически отозвался Дэвид.
- Прыгай!- пригласила она.
- Гм... сейчас.- Дэвид устроился сзади, уцепившись одной рукой за сиденье Дженифер.- Сел.
- Где ты живешь?
- Недалеко.- Он указал ей направление.
- Держись крепче, поехали!

Дженифер Мак влилась в поток машин сиэтлского пригорода. Какой-то "фольксваген" погудел им. Дэвид глотанул порцию выхлопных газов, мопед подскочил на бугре, и паренек едва не свалился. Черт, она гонит, как бешеная?

Когда мопед заложил крутой вираж в Вязовую аллею, Дэвид чиркнул подошвой по асфальту.

- Эй! Подбери колени!- крикнула Дженифер через плечо.

Дэвид подобрал колени.

- И ради бога, сядь поближе! Я не укушу!

Дэвид с опаской положил ей руки на талию. Бока у нее были нежные и тугие.

- Крепче хватайся. Я не хочу подбирать тебя потом по кускам!- нетерпеливо сказала она.

Дэвид сглотнул слюну и обвил руки вокруг Дженифер; ощущение было неописуемое. Ветер отбрасывал ее волосы прямо ему в лицо. Они были шелковистей, чем казались, и пахли чем-то душистым.

"У компьютеров такого не может быть",- подумал он.

Вскоре они свернули, машин стало меньше, и Дженифер спросила:
- Послушай, а ты тоже хватанул "пару", да?

До чего она теплая.

- Угу,- рассеянно ответил он.
- Теперь нам обоим придется ходить летом в школу.
- Мне - нет,- улыбнулся Дэвид.
- Почему? Разве тебе не надо пересдавать биологию?

"Нет, если подойдет пароль",- самодовольно подумал Дэвид.

- Не думаю.

Дженифер помолчала, явно озабоченная.

- Как же так?
- Заходи ко мне, увидишь.
- Ладно.

Дэвид указал на последний поворот; жаль, что дорога такая короткая.

- Сюда.

Мопедик затарахтел по тихой улице, обсаженной зелеными вязами, мимо аккуратно подстриженных живых изгородей, за которыми прятались односемейные дома. Дэвид велел остановиться у калитки и спрыгнул, а девушка, ногой опустив подставку, завела на нее мопед.

По наклонной дорожке уже мчался, радостно приветствуя гостей, Ральф.

- Твой?- спросила девушка.
- Ага,- ответил Дэвид, поглаживая сеттера по загривку.- Звать Ральфом. А это Дженифер, Ральф. Она хорошая.

Уши у Ральфа встали торчком. Обнюхав брюки девушки, он поднялся на задние лапы, желая познакомиться поближе.

- Ральф!- одернул его Дэвид.
- Ничего, ничего,- успокоила Дженифер.- У меня тоже собака.- Потрепав, она мягко отстранила Ральфа.- Им не надо сдавать биологию.
- Да уж...- вздохнул Дэвид, взяв пса за ошейник. Ральф гавкнул.- Ну-ну, будь умницей. Это моя гостья. Извини, но тебе придется обождать ее во дворе.

Дженифер рассмеялась. Дэвид повел ее мимо двух керамических фламинго к двери. В доме никого не было. Внизу все еще стоял запах сгоревшего утром у отца бекона.

Разглядывая дом, Дженифер вдруг почувствовала себя неуверенно. Она остановилась. Дэвид тоже.

- Гм... то, что я хочу тебе показать, у меня в комнате,- до него вдруг дошло, в каком положении они оказались.- Моя комната... гм... наверху. На втором этаже.

Дженифер решительно двинулась за ним.

- Родителей нет дома?- спросила она на лестнице. В ее голосе зазвучали странные нотки, словно происходило что-то необычное.

Сердце у Дэвида запрыгало.

- Они оба работают.

Чего она ожидала? Он только хотел показать ей компьютер.

Дженифер молча поднялась за ним на второй этаж. При виде надписей на его двери она рассмеялась.

- "Запретная зона",- прочитала девушка вслух.- "Вход только по пропускам". На меня это тоже распространяется?
- Нет,- ответил Дэвид, вытаскивая из кармана ключ.- Я отключил сигнализацию.- Он открыл дверь и посторонился, пропуская ее.
- Но там тьма кромешная!- заколебалась она.
- О! Минутку,- он сунул руку и щелкнул выключателем.

Зажегся свет. Бр-бр-р! Он совсем забыл, какой в комнате кавардак!

Дженифер, похоже, не обратила на это внимания. Она поразилась нагромождению аппаратуры. Дэвиду же с порога бросилась в глаза куча грязного белья и носков. Перекидываясь репликами с Дженифер, он заткнул ее ногой под незастеленную кровать.

- Ого, ты по-серьезному занимаешься компьютерами, да?
- Да. Я как раз хотел показать тебе.
- А какое это имеет отношение к отметкам по биологии?- спросила Дженифер, с удивлением разглядывая опутанные проводами приборы. Было впечатление, будто она очутилась в летающей тарелке.
- Сейчас покажу.

Дэвид боком проскользнул мимо нее и сел на продранный вращающийся стул. Он включил терминал и дал разогреться телевизору. Черт побери, куда подевался дурацкий модем? Ага, вот он. Дэвид дотянулся до раздаточной коробки рядом с телефоном и вставил штекер в гнездо.

Полистав испещренный карандашными пометками телефонный справочник, он нашел нужный номер и нажал на кнопки номеронабирателя.

- Что ты делаешь?- тихо спросила Дженифер.
- Набираю номер городской школьной системы и, если повезет... Ага, номер свободен.

На мониторе возникли строчки:

ОБЪЕДИНЕННАЯ ИНФОРМАЦИОННАЯ СЕТЬ ШКОЛ СИЭТЛА
НАБЕРИТЕ ПАРОЛЬ ПОЛЬЗОВАТЕЛЯ И ЛИЧНЫЙ НОМЕР

- Смотри, Дженифер,- продолжал Дэвид.- Они меняют пароль два раза в месяц.- Он сделал паузу для пущего эффекта.- Но я знаю, где его можно найти!

Он набрал на клавиатуре слово "грифель".

Экран немедленно очистился, и на нем высветился список подсистем на выбор.

- Ну давай, Дженифер, теперь ты. Набери слова "оценки учеников".
- Нет, я не...
- Давай-давай,- улыбнулся Дэвид.- Компьютер не укусит.

Здесь, в своей стихии, он чувствовал себя гораздо увереннее. Она склонилась над клавиатурой и нажала на кнопки.

ОЦЕНКИ УЧЕНИКОВ

появилось на экране.

- Так. Теперь введем номер моей личной карточки и... вуаля!- объявил Дэвид.- Узри мои недостойные успехи.

Экран снова очистился, и внезапно белыми буквам на голубом фоне возникла таблица успеваемости некоего

ЛАЙТМЕН, ДЭВИД А.

Дэвид подвинул курсор к графе "Биология" и исправил "2" на "4".

- Что ты наделал?- в ужасе воскликнула Дженифер.
- Поменял оценку, только и всего... Какой номер твоей карточки?

Дженифер назвала. Дэвид набрал цифры на клавиатуре.

Экран предъявил ведомость оценок

МАК ДЖЕНИФЕР Д.

Дэвид уставился на дисплей, и тут Дженифер начала соображать, что он собирается сотворить.

- Слушай... Этого нельзя делать!
- Почему? Все очень просто.
- Не твоя забота. Что ты делаешь?
- Меняю тебе отметку по биологии.
- Погоди. У меня потом будут жуткие неприятности,- запротестовала Дженифер.
- Успокойся. Никто не узнает. Смотри!

Дэвид навел курсор на оценку по биологии и одним движением превратил двойку в четверку.

- Ну вот. Теперь тебе не грозит никакая летняя школа.
- Верни обратно,- потребовала Дженифер.
- Почему?- глаза у Дэвида полезли на лоб.- Клянусь тебе, они ни за что на свете...
- Сделай все, как было!- рассерженно повторила Дженифер.
- О'кей, о'кей,- сказал Дэвид.

Он нажал клавишу с двойкой.

- Будьте любезны. У тебя снова - пара.
- Я, пожалуй, пойду,- холодно сказала Дженифер.
- Да-да,- смущенно заторопился Дэвид.- Спасибо еще раз, что подкинула.
- Ага, о'кей.- Дженифер вышла на площадку и быстро сбежала с лестницы.- Пока.
- Хочешь, я тебя прово...- начал было Дэвид, но Дженифер уже выскочила из дома. Дэвид подошел к окну и стал смотреть, как она отъезжает. Разогнав мопед, она - врррум!- помчалась по улице.

"Девицы,- бормотнул про себя Дэвид, чувствуя, как у него что-то обрывается в животе.- До чего хорошенькая". Зря он так. Надо было постепенно подвести ее к идее, что компьютер - это инструмент восстановления справедливости. Программа, заложенная обществом в Дженифер, гласила, что нельзя нарушать установленные правила, даже если вы во сто раз умнее болванов, распоряжающихся вами.

Вообще-то Дэвида не особенно волновала оценка по биологии. Просто подвернулся случай. Самое большое удовольствие - обдурить этих пустозвонов, натянуть им нос так, чтобы они ничего не заметили!

Такие вещи приводили Дэвида Лайтмена в полный восторг.

Он вернулся к компьютеру, поменял Джениферову двойку по биологии на пятерку и быстро стер все следы своей предосудительной деятельности. Шито-крыто.
***

- Невероятно!- дружно закричали Кэти Ли Кросби, Фрэн Таркентон и Джон Дэвидсон: по телевизору показывали рекламный ролик телефонной компании Си-энд-Пи.

Дэвид Лайтмен скормил остаток котлеты Ральфу, терпеливо дожидавшемуся под столом подачки, вытер руки бумажной салфеткой и стал смотреть пришедшие по почте рекламные проспекты.

Ральф, сообразив, что от Дэвида больше ждать нечего, перебрался к ногам мистера Лайтмена, методично обрабатывавшего кукурузный початок. Размазав кусочком хлеба масло по поверхности початка, отец начал обгрызать его.

Тарелка перед третьим стулом стояла нетронутой: едва они сели ужинать, как миссис Лайтмен позвонил клиент.

- Уверяю, вам надо съездить посмотреть,- ворковала она в телефонную трубку на кухне.- Этот дом - лучшее, что у нас есть. Да, две спальни, ванна-туалет и огромная дополнительная комната.
- Ральф!- укоризненно сказал мистер Лайтмен, заметив, что пес роняет слюну ему на брючину.- Ты уже ел. Имей совесть!

Дэвид рассеянно вскрыл конверты. Ничего интересного, кроме свежего выпуска журнала "Новинки компьютеров".

- Ты вытащил мусорный бак?- спросил отец.
- Да-да,- буркнул Дэвид. Отец уже дважды за вечер задавал ему этот вопрос.

Мать, зажав ладонью трубку, подхватила звенящим шепотом:

- Не забудь поплотнее закрыть крышу, сынок, а то Ральф опять залезет туда,- после чего вновь принялась обрабатывать клиента.
- Знаю, мам.

Чччерт! Они не замечают его, а если обращаются, то всегда с какой-нибудь чепухой. Он стал листать "Новинки компьютеров". Из середины журнала выпал плотный листок. Ого! Что такое?

Реклама была набрана броским шрифтом в два цвета. Текст гласил: "Фирма "Квант", отделение "Протовижн", начнет летом выпуск новой серии видеоигр".

Дэвид скоренько доел ужин, запил его молоком и, извинившись, встал из-за стола.

"Протовижн" находится в Калифорнии. Стоило попробовать.

Он заторопился к себе наверх.

- В один прекрасный день,- сказала мама, кивая на журнал,- ты устроишь в доме пожар!
***

- Пожалуйста,- сказал Дэвид в телефонную трубку,- "Протовижн". Солнечная Долина, Калифорния. Спасибо.- Внезапно у него мелькнула мысль.- Да, и назовите еще кодовые номера этого района.

Он быстро набросал цифры в блокноте.

- Спасибо.

Сняв с полки маленький пластмассовый ящик, Дэвид пробежал пальцами по вложенным туда конвертам; в них лежали его дискеты для хранения программ. Подумать только, что когда-то, несколько лет назад, он начинал с примитивного кассетного магнитофона. Естественно, что записывать и считывать программы с дискет было намного быстрее и удобнее. Теперь он держал в ящике программы, написанные им самим. В другом углу комнаты стоял второй ящик с дубликатами - точными копиями его программ. Единственный недостаток дискет заключался в том, что при поломке компьютера или неосторожном обращении с дискетой записанную на нее программу невозможно было считать.

Дэвид вынул один конверт с надписью: "Модемная развертка. Авторские права Дэвида Лайтмена. Самовольное использование или копирование этой программы строго воспрещается".

Дэвид достал модем около года назад и начал активно им пользоваться. Но месяц спустя пришел жуткий счет от телефонной компании, и Дэвид решил, что пора поближе познакомиться с техникой ее работы. Помог в этом его друг Джим Стинг, большой спец по компьютерам. Старина Стинг тоже имел зуб на телефонную компанию и накопил богатый опыт по части ее обмана. В юности Джим был тележуликом - детальные знания ЭВМ позволяли ему разговаривать по телефону бесплатно.

Так вот, Стинг помог ему с модемом.

Дэвид уже не раз пользовался телефонной сетью для подключения к чужим компьютерам. Выходило очень забавно. Теперь он хотел связаться с ЭВМ "Протовижн", обмануть защиту с помощью специальной программы, найти в системе новые игры и скопировать их на свои дискеты.

В продажу видеоигры поступят только летом, а у него они будут уже сейчас. Раньше всех!

Итак, включаем модем в телефон.

Ударяем по кнопке сброса...

ДЛЯ ВЫБОРА ТОНОВ МОДЕМА НАБЕРИТЕ КОД И ПРЕФИКС НУЖНОГО ВАМ РАЙОНА

Дэвид набрал:

311-399, 311-437, 311-767, 311-936

Компьютер автоматически вызвал первый номер.

В трубке послышался слабый звонок. Сердитый голос ответил: "Алло!"

Не то. Компьютер начал искать тона, на которые отвечал другой модем. Если в трубке звучал человеческий голос, он тут же разъединял и набирал следующий номер.

Из предыдущего опыта Дэвид знал, что процесс мог затянуться на несколько часов. Специалисты "Протовижн" - не бараны. Они не преподнесут вам номера своего модема на тарелочке с голубой каемочкой. В стране развелось столько любителей разжиться информацией на дармовщину, что без строгой защиты своей ЭВМ фирма мигом вылетит в трубу.

Экран монитора заполнился цифрами. "Молодец,- одобрил Дэвид.- Старайся, старайся".

Отключив звук монитора, он взял новую книжку в мягкой обложке, которую удачно умыкнул со стенда в магазине,- фантастический роман под названием "День Драконовой звезды" - и погрузился в чтение.

#04
Дэвид Лайтмен увернулся от Шустрика, обманным финтом обошел Рыжика, срезал угол и оказался на витаминном пункте.

Ам-ам. Его бойкий колобок - Пэкмен - зарядился энергией.

Призраки посинели. Дэвид ухмыльнулся - здорово он уделал их. Цап, цап, цап, цап: Пэкмен слопал всех врагов. Оторвавшись на мгновение от аппарата видеоигр, Дэвид обернулся к столику за куском пиццы.

- Привет!- возле стола, потягивая через соломинку цитрусовый коктейль, стояла Дженифер Мак.
- Угу. Привет.- Дэвид повернулся к экрану, взялся за ручку управления и скормил Пэкмену еще несколько энергетических шариков. Призраки опять зашевелились, и на сей раз очень бойко.
- Ты ешь перед ужином?- начала разговор Дженифер.
- Это и есть мой ужин.
- Знаешь... я передумала.
- Насчет чего?

Призраки смыкали кольцо, на экране теперь оставалась одна-единственная станция зарядки энергией.

- Насчет вчерашней отметки. Ты можешь еще изменить ее?

Дэвид ослабил внимание и сделал неверное движение. Клайд легко схватил Пэкмена, и тот с жалобным воем растаял без следа.

- Я вела себя ужасно глупо. Не знаю почему. Надо было оставить в исправленном виде.- Она взглянула на игру.- Ого, отличный счет! Ты даешь! Не знала, что Пэкмен может набрать столько очков. Я никогда не поднималась выше тридцати тысяч.

Пэкмен снова двигался по экрану, Дэвид умело вел его. Он слопал очередной плод, и машина затарахтела, признавая поражение.

- Я пришла спросить,- продолжала Дженифер, потупившись,- можешь ты снова сделать, как вчера?

"Всегда они так,- подумал Дэвид Лайтмен.- Женщины". Его мама тоже частенько передумывала. Дэвид увернулся от Фиолетика и обошел его с другой стороны.

- Гм... Не знаю. Может не выйти.
- Почему?
- Гм... Не знаю. Они могли сменить пароль.
- Но могли и оставить.- Дженифер говорила по-прежнему мягко, но с настойчивостью в голосе.- Давай попробуем, а?

Он вновь представил ее в своей спальне, и Фиолетик, пролетев через лабиринт, схватил Пэкмена.

Дэвид в раздражении повернулся к Дженифер.

Глаза ее были неотразимы, когда в них читалась мольба.

- Пожалуйста, а?- сказала она.
***

Парень, конечно, со странностями, но умница, это точно. Если ему удастся сделать отметку, так что не придется торчать в летней школе,- ничего больше Дженифер Мак не надо.

Его родителей опять не было дома.

- А чем занимается твоя мать?- спросила она, перекатывая во рту леденец, когда он отпирал дверь.
- Агент "Двадцать первого века".
- Чего-чего?
- Фирма такая, по продаже недвижимости.
- А-а,- она оглядела гостиную. Комната очень напоминала их собственную гостиную и десяток других гостиных, где ей доводилось бывать. По крайней мере, диван и кресла не покрыты пластиковыми чехлами. Они прошли наверх в его комнату.
- Да, я забыла спросить. Как Герман?
- В порядке. Крутит колесо, я приспособил к нему динамо - обеспечивает меня электричеством.

Она рассмеялась.

- Новое слово в технике: "хомяковод"?
- Точно. Компьютер весь день трудится у меня над одной штуковиной.

Он вытащил из кармана ключи и принялся отпирать дверь спальни. Десятка два ребят из школы приглашали ее к себе, но она всем отказывала. А сейчас во второй раз входит в спальню тихони Дэйва. Он исправит ей отметку, после чего они, наверно, поиграют в космических пришельцев. Ничего больше.

Вообще-то он неплохо смотрится, худой только и бледный. Интересно, как он целуется? Может, ничего.

В темной комнате жутковато светился телевизор.

Дэвид зажег люстру. Дженифер подошла к монитору.

На экране появлялись и исчезали телефонные номера.

- Что он делает?
- Не трогай клавиатуру,- предупредил Дэвид.

Дженифер, как ужаленная, отодвинулась от кнопок.

- Не буду. Но что он делает?

Дженифер посторонилась, пропуская Дэвида. Тот пробурчал что-то в ответ, садясь к экрану. Проверив работу системы, он снизошел до объяснений.

- ЭВМ набирает номера. Одна калифорнийская фирма, "Протовижн", собирается через пару месяцев выпустить на рынок новую партию видеоигр. Их программа, скорей всего, уже введена в компьютер фирмы, поэтому я велел своей системе проверить компьютеры Солнечной Долины,- он снял отводной наушник и дал его Дженифер.- Каждый компьютер отвечает на определенный тональный сигнал. Моя система пробует подобрать тот, который мне нужен.

Дженифер приложила резиновый кружок к уху. Какое-то попискивание и гудки.

- Ты что же, вызываешь каждый номер в Солнечной Долине?

Лицо Дэвида расплылось в самодовольной улыбке.

- Это ведь жутко дорого, нет разве?
- Смотря для кого!- загадочно ответил Дэвид. В глазах у него заплясали искорки.

"Парень - настоящий маньяк,- подумала Дженифер.- Спятил от большого ума".

- И долго он будет так гудеть? Мне бы хотелось побыстрее сменить отметку.
- Да?- ответил Дэвид, неотрывно следя за экраном.- Понимаешь, я в общем-то... уже поменял ее.
- Что?! Я ведь запретила тебе делать это!
- Я был уверен, что ты передумаешь.
- Ну и нахал!
- Мне не хотелось, чтобы ты завалила биологию.- Внезапно он опять впал в транс, позабыв про ее отметки.- Так-с, посмотрим, до кого мы достучались...

Он нажал на клавишу, и на экране возникла надпись:

БАНК "ЮНИОН МАРИН", ЮГО-ЗАПАДНЫЙ ФИЛИАЛ
ВХОДИТЕ, ПОЖАЛУЙСТА

- Надо будет запомнить номерок,- произнес Дэвид.- Глядишь, пригодится когда-нибудь.

Дженифер заинтересованно придвинулась к аппарату.

Дэвид набрал следующий номер, им оказалось управление дорожной полиции.

- Тебя когда-нибудь штрафовали в Солнечной Долине?
- Нет, а что? Ты бы мог снять с меня штраф?
- Возможно,- пожал плечами Дэвид, вызывая очередной номер. Экран заполнился названиями городов, датами, номерами рейсов. Это был отдел заказов авиакомпании "Пан-Америкен".
- О, блеск! Давай слетаем куда-нибудь,- предложила Дженифер.

Дэвида это не интересовало, но в голосе девушки было столько радости.

- Куда ты хочешь?
- В Париж. Это так романтично!

Два коротких удара по клавишам.

- О'кей. Билеты заказаны.

Едва он нажал еще одну клавишу, как на экран низверглась лавина цифр. Дженифер всмотрелась в них. Цифры вдруг исчезли, и вместо них экран пригласил:

ВХОДИТЕ

- Гм,- пробормотал Дэвид,- странно. Не называет себя. Попробуем... наугад!

Он набрал несколько нолей и единицу.

Телевизор ответил:

ВАШ ПАРОЛЬ НЕ ОПОЗНАН СИСТЕМОЙ. СЕАНС ОКОНЧЕН

- Грубовато разговаривает,- прокомментировала Дженифер, захваченная игрой.
- Попрошу помочь мне войти в систему,- сказал Дэвид, вновь набирая номер.
- А это можно?
- Конечно. Некоторые системы помогают. Чем они сложнее, тем чувствительней.

ВХОДИТЕ
ПОМОГИТЕ ВОЙТИ
ПОМОЩЬ НЕ ПРЕДУСМОТРЕНА. ВХОДИТЕ

- Что теперь?- удрученно спросила Дженифер.
- Знаешь,- возбужденно ответил Дэвид,- мне кажется, это и есть "Протовижн". А если так, то...

ПОМОГИТЕ С ИГРАМИ

набрал Дэвид.

Монитор тут же откликнулся:

ИГРЫ ОТНОСЯТСЯ К ТЕОРИИ МОДЕЛИРОВАНИЯ, А ТАКЖЕ К ОТРАБОТКЕ ТАКТИКИ И СТРАТЕГИИ

- Ага!- завопил Дэвид.- Мы добрались до них! Включай машинку, сможешь? Сделаем распечатку.

Дженифер, с удовольствием входя в роль ассистентки спятившего ученого, подошла к ИБМ-1, в которую ткнул Дэвид, и нажала на кнопку "ВКЛ".

ДАЙТЕ СПИСОК ИГР

потребовал Дэвид.

Экран пусто мигал.

- Ну, давай, давай, давай же!- простонал Дэвид, словно они сидели на ипподроме, глядя на рывок жокея. Дженифер молча ждала.
- Наверно, не сработало,- заключила она.- И вообще, Дэвид, это нехорошо. Давай лучше сходим в кино. Там как раз...

ИГРЫ

оповестил монитор.

- Есть!- подскочил Дэвид.

Монитор продолжил:

ЛАБИРИНТ ФОЛКЕНА
ДВАДЦАТЬ ОДНО
ШАШКИ
ШАХМАТЫ
БЛИЖНИЙ БОЙ
ВОЙНА В ПУСТЫНЕ
ТАКТИЧЕСКОЕ СРАЖЕНИЕ

- Что-что?- удивился Дэвид.- Это уже...
- Погоди,- перебила его Дженифер.- Там есть еще.

МИРОВАЯ ТЕРМОЯДЕРНАЯ ВОЙНА

- Боже праведный,- протянул Дэвид.
- Это, наверно, типа "Управляемых ракет", да, Дэвид? спросила Дженифер.- Попробуем сыграть?
***

День уже клонился к закату, когда Дженифер Мак лихо влетела на стоянку перед Сиэтлским университетом. За спиной у нее, судорожно вцепившись в сиденье, прилепился Дэвид Лайтмен.

- Как, ты сказал, звать того парня?- крикнула Дженифер, виляя по узкому проезду.
- Джим Стинг,- ответил Дэвид. Сейчас он уже сомневался, что правильно поступил, попросив девушку привезти его сюда. Но он пришел в такое возбуждение, а ей нечего было делать, так что оба, не раздумывая, сели на мопед и помчались, несмотря на час "пик", через весь город показать Джиму Стингу распечатку. Дэвид по очереди пытался вызвать систему, к которой он подключился, на игру, но из этого ничего не вышло. Тогда он подумал о Джиме.
- Видела мою аппаратуру?- спросил он, подскакивая на очередной бетонной плите.
- Ага. У тебя ее навалом!- уважительно ответила Дженифер, невольно имитируя Фарру Фосет в фильме о студентках-первокурсницах.
- Думаешь, я все это купил? Дудки. Родители не миллионеры и к тому же не одобряют мое хобби.
- Точнее - твой бзик.
- Называй как хочешь. Знаешь, откуда деньги?
- Не знаю. Ограбил кого-нибудь?
- Лучше. Почти все приборы достал Джим Стинг. По дешевке.
- Он что - торгует крадеными компьютерами?
- Не-а. Он работает здесь, в университетском вычислительном центре. Заведует ремонтом. Голова по этой части. Делает с компьютерами что захочет. Больше всего любит строить новые системы. Был телефонным жуликом. Доил "Белл", как хотел, и ни разу не попался.
- Он что - звонил через эти черные коробочки?
- Точно. Но потом ему все обрыдло. Нет пищи для ума, понимаешь?

Дэвид сказал ей куда ехать, и мопед покатил по газону, на котором валялись или перебрасывались "летающими тарелками" студенты.

- Как ты с ним познакомился?
- Тайна. Кто-то сказал, что он продает дисковод. Мы встретились, я закидал его вопросами, а вскоре уже половину времени проводил в его мастерской. Многому научился. В прошлом году половину каникул не вылезал оттуда. Узнал больше, чем за четыре года в дурацкой школе. Давай на холм, Дженифер, вокруг этого здания.

Дженифер с обычной ловкостью выполнила маневр.

- Ставь здесь,- сказал Дэвид, указывая на стоянку для велосипедов.- И надень замок. Нынешним студентам верить нельзя. Они все - клоны Ричарда Никсона и Рональда Рейгана.
- Полегче! Мой отец республиканец,- с притворным гневом сказала Дженифер, поднимаясь по ступенькам.
- Мой тоже. Что и следовало доказать,- вздохнул Дэвид, пропуская ее в стеклянную дверь.

Они двинулись по коридору, освещенному трубками дневного света, мимо помещений, где сидели студенты: вперившись в экраны мониторов, они нажимали на клавиши. Одни были поглощены играми, другие - программированием.

- К разговору о клонах,- указала на них рукой девушка.- Познай своих собратьев по духу.

Дэвид заговорил утробным басом Питера Лорри из телевизионной серии о пришельцах:
- Мы прилетели из космоса за тем, чтобы поработить вас, люди. Скоро вы все будете сидеть перед мониторами и валять дурака.
- "Нашествие похитителей разума",- засмеялась Дженифер.
- У тебя хорошая память. Держись правее.

Ремонтная мастерская располагалась в конце коридора. На стеллажах и столах лежала компьютерная аппаратура всех размеров, пол был завален панелями и прочим хламом. Пахло горелой изоляцией. Из-за обшарпанной перегородки торчали две ноги и увесистый зад.

- Это и есть твой гений?- спросила Дженифер.
- Он самый. У Стинга даже в конечностях хранится немалый запас информации. Добрых сорок восемь килобайтов. Подожди здесь, о'кей?

Дэвид подошел к выгородке.

- Хэлло, капитан Кранч. Я из телефонной компании "Белл". Она вся горит синим пламенем.

Стинг высунул голову, стукнувшись при этом о косяк:
- Господи!
- Нет, его младший брат.
- Лайтмен!- улыбнулся Стинг, почесывая ушибленное место. Это был коренастый молодой человек во фланелевой рубашке поверх линялых джинсов. Двигался он вразвалку, поводя тяжелыми плечами. Дэвид всегда говорил Стингу, что с его внешностью надо работать водителем грузовика.- Эй, Мэлвин, можешь не выкатывать пушку - это Дэвид Лайтмен. Давненько не появлялся, Дэйв. Я уж думал, ты угодил в "черную дыру", которую сам себе напрограммировал.

Из-за стеллажа появился Мэлвин, худющий парень, по виду студент.

- Взгляни на эту штуковину, капитан,- сказал Дэвид, доставая из кармана сложенную распечатку.
- Салют, Лайтмен,- произнес Мэлвин.- Как там твой компьютер - ловит на живца? Что это ты приволок?

Он взял распечатку.

- Погоди, я хочу, чтобы посмотрел Джим.
- Откуда ты это взял?- выпучил глаза Мэлвин.
- Попытался пролезть в "Протовижн". У них готовы программы новых игр, хотел добыть.

Стинг потянулся за бумагой, но Мэлвин убрал ее.

- Сейчас, я еще не прочел.
- Ты не в читальне!- Стинг вырвал бумагу и поправил сползающие очки. Он почесал всклокоченную бороду.- "Мировая термоядерная война". Такого у "Протовижн" не может быть.
- Конечно, нет,- проворчал Мэлвин.- Спроси, где он это откопал.
- Я же сказал где.
- Военная информация,- продолжал Мэлвин.- Точно тебе говорю.- Он с подозрением уставился на Лайтмена.- Возможно, секретная.
- Да,- согласился Дэвид.- Я тоже подумал об этом. Но если она военная, почему идет вслед за шашками и шахматами?
- Может, это игры для обучения основам стратегии?- предположил Джим Стинг.

Тут Мэлвин заметил Дженифер, наблюдавшую за ними из коридора.

- Кто это?- спросил он. Его тонкие губы слегка дрогнули.
- Она со мной.
- А чего подслушивает?- нахмурился Мэлвин.
- Она не подслушивает. Она привезла меня сюда,- объяснил Дэвид.- Дженифер, заходи. Познакомься с моими друзьями.

Дженифер неуверенно вошла в помещение. Дэвид представил молодых людей. Стинг и Мэлвин были несколько сбиты с толку появлением особы другого пола. Мэлвин нервно заулыбался, а Стинг старательно отвел глаза. Как будто, мелькнуло у Дэвида, девушка знала о них какую-то страшную тайну.

Дженифер села в кресло и стала терпеливо ждать.

- Скажу честно, Джим, мне жутко хочется влезть в их систему. Игры должны быть потрясные. Я всегда мечтал поиграть в подобную штуку. Никогда не встречал такого!

Мэлвин заправил в брюки вылезший край рубашки.

- Тебе и не положено встречаться с такими вещами. Не сомневаюсь, кстати, что у системы новый алгоритм шифровки данных, и ты никогда не расколешь ее.
- Ни одна система полностью не застрахована,- угрюмо замотал головой Дэвид.- Уверен, Джим сумеет подключиться к ней.

Мэлвин взглянул на своего коллегу.

- Даже Джиму это не по зубам, друг мой.

Оба ждали ответа от толстяка Стинга, Мэлвин - с вызовом, Дэвид - с надеждой.

Джим поскреб облупившийся от загара нос.

- Через фронтальную защиту не пробьешься. Нечего и стараться.

Мэлвин фыркнул.

- Но,- продолжил Джим с хитрой усмешкой,- можно попробовать заглянуть с черного хода.

Узкие глазки Мэлвина округлились.

- Ты что, спятил? Здесь сидят посторонние, а ты толкуешь Лайтмену про черный ход!
- Не мороси, Мэлвин,- добродушно хохотнул Стинг.- Черный ход - не государственная тайна.- Его выпуклый живот заходил ходуном.
- Но ты выдаешь наши фирменные секреты,- не успокаивался Мэлвин.
- Какие секреты? Что за черный ход?- вцепился в них Дэвид.

Джим подтянул брюки - он делал это всякий раз, готовясь к объяснениям,- и скрестил руки на груди.

- Когда я конструирую систему, я всегда кодирую ее простым паролем - ключом, известным только мне. В дальнейшем, если мне надо войти в нее, я могу с его помощью обойти любую добавленную позже защиту.

"Невероятно! Потрясающе!- подумал Дэвид.- Это же ясно как дважды два, почему я не подумал о такой простой вещи!"

- Гм... Дженифер, пожалуйста, не трогайте эту штуку,- занервничал Мэлвин.- Это ленточный накопитель, а у меня уже и так достаточно возни с ним.
- Извините,- прошептала Дженифер, невинно моргая.
- Давай дальше!- нетерпеливо потребовал Дэвид.
- Если ты действительно решил влезть в эту систему, тебе надо собрать максимум сведений о парне, который ее сконструировал.
- Откуда я узнаю, кто ее делал?- сказал Дэвид упавшим голосом.
- Тогда...- развел руками Джим.
- Дай-ка взглянуть на бумагу, капитан,- нетерпеливо сказал Мэлвин.- До чего ж вы тупые, парни! Прямо не верится! Автора можно вычислить.

"Старина Мэлвин держится прямо как Эдди Хаскелл, ведущий телевикторину",- подумал Дэвид.

- Каким образом, Мэлвин? Не томи!
- Смотри название первой игры, тупица!- хитро сощурился Мэлвин.- "Лабиринт Фолкена".
- Фолкен?
- Конечно. Автограф мог оставить только малый, составивший программу для этой серии игр.
- Похоже. Не исключено, что он хорошо известен,- согласился Стинг.- Вот так, Дэвид. Прежде чем тыркаться, надо узнать, что за птица этот Фолкен.
- А где?
- Поройся в библиотеке,- предложил Мэлвин.
- Точно. Верная мысль,- сказал Дэвид.
- Смотри в оба,- предупредил Мэлвин.- Это действительно может быть игра. Но играют в нее такие мастера, что ловкачи вроде тебя сразу попадут в ловушку.
- Если я подключусь,- засветился улыбкой Дэвид,- они меня не поймают. Они могли завести новые программы, которых никто еще не знает. Тогда я вставлю их в свои собственные игры. Ладно, сделаем все шито-крыто.
- Полный вперед, Лайтмен,- напутствовал его Джим Стинг.- А сейчас с позволения присутствующей здесь дамы я займусь делом. Работа не ждет.

На обратном пути Дэвид спросил Дженифер:

- Поняла что-нибудь?
- Не очень,- призналась она.- Кажется, ты собираешься сделать какую-то пакость.
- Да нет. От этого никому не будет вреда,- возразил Дэвид. Мысли его были уже далеко. Впереди ждала захватывающая перспектива поломать голову над трудной задачей.- Просто хочу словить кайф.

#05
- Может быть, когда-нибудь узнаешь, та-та-та, как я тебя люблю...- напевала Дженифер. Она трусцой бежала вдоль Парк-авеню, радуясь весеннему воздуху, особенно чистому в этот воскресный день.

Утром ей позвонил Бобби Джейсон и сказал, что не сможет прийти вечером на свидание. Врун. "Неважно чувствую себя, Дженни. Наверное, грипп ходит вокруг". Знаем мы, кто ходит вокруг,- Барбара Макалистер по прозвищу Бацилла. Отрастила себе телеса, не обхватишь. Корова.

Дженифер была одета в темно-коричневые шорты и топ на бретельках, на ногах - кроссовки; все вместе, она знала, выглядело неплохо. Ей нравился бег трусцой. Отец, заядлый спортсмен, активно поощрял занятия дочери. Дженифер вступила в отрочество довольно пухлым подростком, но благодаря бегу, теннису, лыжам зимой и аэробике спустила вес, так что теперь могла позволить себе такие излишества, как пицца и молочный коктейль. Никакого курева - на это у нее хватало ума. Мама ее курила, как паровоз, и кашляла без перерыва, так что у Дженифер перед глазами был постоянно живой отрицательный пример.

Дженифер Мак считала себя нормальной девушкой-подростком: у нее появлялись угри, но не выскакивали прыщи; пару раз обнималась с мальчиками и искренне недоумевала, почему вокруг секса столько разговоров.

У нее был старший брат, учившийся в колледже, и младшая сестричка, не отлипавшая от ее магнитофона. Короче, она вела заурядную скучне-е-ейшую жизнь американской девушки. Где любовь? Где романтические приключения? "Неужели это все, и другого не будет?" - как пела Пегги Ли; мама, кстати, любила слушать эту песню.

Кроссовки мягко шлепали по асфальту. Она круто свернула в переулок. Ветер откинул назад волосы и обдал прохладой слегка взмокшее лицо. Какой-то мужчина, чинивший забор, положил молоток и проводил ее долгим взглядом.

Дженифер потрусила еще пару кварталов и тут сообразила, что оказалась на улице, где живет Дэвид Лайтмен. Его уже два дня не было в школе. Интересно, что с ним стряслось? Наверняка терзает свой компьютер. Она рассказала маме о знакомом мальчике, одержимом компьютерами, не упомянув, правда, про историю с отметками. Мать покачала головой: "Твой отец в его возрасте был помешан на автомобилях. Сейчас, кажется, машины не в моде. Слава богу, отец не обзавелся этим кошмаром - персональным компьютером. Я слышала, из-за него люди разводятся".

- Мама,- ответила она,- если б Дэвид Лайтмен занимался машинами, как компьютерами, он бы гонял сейчас на автодроме в Дейтоне пятьсот миль по кругу!

При всех своих странностях парень нравился Дженифер. Застенчивость очень шла ему, а мягкость манер придавала какую-то загадочность. Ему бы прибавить веса, загореть, одеться во что-нибудь приличное, и он бы выглядел хоть куда. Не стыдно было бы показаться с ним в дансинге. Во всяком случае, он не пытался лапать ее и не сопел в ухо, как те балбесы, которые ее провожали. Иногда она спрашивала себя - действительно ли им доставляет удовольствие так поступать или просто это у них в генах? Она живо представила, как мистер Лиггет разглагольствует о хромосомах и тяге к футболу американских подростков.

Пожалуй, раз уж она оказалась в этом районе, надо зайти к Дэвиду Лайтмену. Не то чтобы она так уж интересовалась парнем, просто было любопытно. К тому же после того, как он исправил ей отметку, она чувствовала себя обязанной. Надо удостовериться, что с ним все в порядке. К ее чувствам это не имело никакого касательства.

Метрах в пятидесяти дальше по Вязовой улице показался дом Лайтменов. Она пробежала по тропинке и постучала в дверь.

Ей открыл мужчина в очках. Он подозрительно уставился на нее, словно ожидая, что она попросит сейчас денег на мероприятие герлскаутов. Дженифер придала своему лицу выражение "Я - благонравная скромница, ваша соседка" и сказала:
- Здрасьте. Дэвид дома?

Мужчина продолжал разглядывать ее.

- Вы, очевидно, мистер Лайтмен?
- Совершенно верно.
- Я... гм,- она вспомнила про свой наряд и поняла, что далека от образа благонравной скромницы. Шорты открывали ноги почти до верха, лифчика она не носила, а топ плотно облегал бюст.- Я пробегала мимо.

Мистер Лайтмен кашлянул и отвел взгляд.

- Да. Рад видеть такую пышущую здоровьем... гм... Да, Дэвид. Он наверху, в своей комнате.- С этими словами Лайтмен-старший шагнул назад, пропуская девушку в дом.
- Благодарю.

Видя, как она уверенно идет к лестнице, мистер Лайтмен не мог скрыть удивления.

- Вы уже бывали у нас?
- О да!- задорно ответила она.- Дэвид - замечательный мальчик.
- Вы бывали у него в комнате?
- Гм... Угу.
- Как там у него?

Она вздохнула, закатив глаза:
- Потрясно!

Мистер Лайтмен неловко разгладил зажатую в руке газету.

- Хорошо бы вам брать его с собой побегать. Он совсем не занимается спортом. Одичал.
- Обещаю заставить его делать зарядку, мистер Лайтмен,- весело произнесла она, взмахнув на прощание рукой.

Тот с удивлением смотрел ей вслед.

На стук в дверь раздалось ворчливое: "Да?"

- Это я. Дженифер.
- Дженифер?- послышались шаги, щелкнул замок, и Дэвид лайтмен высунулся из двери, словно крот из норы.- Привет. Ну, заходи.

Девушка вошла в комнату.

- Ого!- воскликнула она.- У тебя как после бомбежки.

Комната, и без того захламленная, сейчас напоминала поле боя: куда ни глянь - бумаги, журналы, кипы распечаток, груды грязного белья, банки из-под кока-колы, пакеты из-под хрустящего картофеля и прочие неопознанные объекты. Вся наличная аппаратура работала с полной нагрузкой: на дисководах хлопотливо мелькали огоньки, на экранах мониторов маячил интригующий список игр, телеприемник был подключен к видеомагнитофону. В комнате пахло, как в чулане библиотеки.

- Я очень занят,- буркнул Дэвид, усаживаясь перед клавиатурой.
- Вижу. А где ты был?

Дэвид вперился в дисплей монитора.

- Что?- с отсутствующим видом переспросил он.

Ну и бирюк, даже не обратил внимания, как она выглядит. С ним и правда что-то не так. Отец верно заметил.

- Ты куда пропал?- с упреком спросила Дженифер.
- А? Да... О, извини,- вскочив, он смахнул с кровати несколько книг, чтобы она могла сесть.
- Ты можешь ответить, чем ты был занят?
- Сидел в библиотеке.
- Кроме шуток?
- Пытался отыскать материал об этом парне, который составил программы игр. Тогда можно вычислить его личный пароль.
- Правда?
- Да.- Глаза Дэвида зажглись.- Дженифер... это оказалось просто. Я взял в каталоге научной библиотеки университета карточку с фамилией "Фолкен".- Он вытащил из-под груды бумаг толстый желтый блокнот, густо покрытый записями.- Его полное имя Стивен У.Фолкен. И представь, первая публикация, на которую я натолкнулся, называлась "Лабиринт Фолкена. Как обучить машину думать". Я взял оттуда кое-что и попробовал ввести в компьютер. Не сработало. Тогда я выписал все его публикации... и выяснил, что Фолкен умер в 1973 году. Теперь пробую разные варианты, ввел уже целую кучу, но...
- Погоди. А ты узнал, кто он такой, твой Фолкен? Есть какие-нибудь сведения?
- Конечно. Он англичанин, но почти все время работал по контракту с американским министерством обороны.
- Нет, Дэвид, честное слово, ты чокнулся. Ну что такого особенного в этих играх, из-за чего надо убиваться. Бред какой-то!
- Это не просто игра, Дженифер. Неужели ты не понимаешь? Я столькому научусь, если смогу подключиться к их программе! Вот. Ты хотела узнать про Фолкена.- Он схватил кассету и сунул ее в видеомагнитофон.- Смотри!- Он нажал на кнопку "пуск".

На телеэкране показались изображения нескольких игр. Голос за кадром рассказывал что-то о стратегии игр, об электронных машинах. Изображение было черно-белым - старая запись. Затем появился человек.

- Это Фолкен,- сказал Дэвид.- Демонстрирует прототип своего компьютера. Он был большой мастак не только по играм, но и по компьютерам. Составлял программы обучения ЭВМ. Они у него умели играть в шашки, шахматы.
- Но теперь это умеют все машины, разве нет?- спросила Дженифер.
- В том-то и дело, что нет,- ответил Дэвид.- Он создал компьютеры, которые учились на своих ошибках и повышали мастерство с каждой партией. Самообучающиеся системы. Если удастся подобрать пароль, я смогу применить его метод для своих собственных программ...
- Да, видно, он был семи пядей во лбу,- протянула Дженифер, глядя на экран.- Жаль, умер. Иначе ты мог бы ему позвонить. Совсем молодым умер.
- Что ты - старик,- махнул рукой Дэвид.- Сорок один год или около того.
- Неужели такой старый?
- Да. Я нашел некролог,- Дэвид протянул ей распечатку.

Тем временем на телеэкране появился трехлетний мальчуган, нажимавший клавиши компьютера. Камера подъехала ближе, и стало видно, что он играет в крестики-нолики.

- Его сын,- сказал Дэвид.

Дженифер просматривала некролог.

- Какой ужас,- сказала она.- У него жена и сын погибли в автомобильной катастрофе.
- Угу.
- Фолкен умер сорока одного года. А я сейчас вспомнила, что моему отцу сорок пять. Однажды, помню, он серьезно заболел, и мы так боялись, что он...

Дэвид вскочил, словно получил разряд электричества.

- Как его звать?- вскричал он.
- Моего отца?
- Нет, фолкеновского сына. Как его звали?

Дженифер заглянула в распечатку.

- Здесь сказано - Джошуа.

Глаза Дэвида сверкнули.

- Сейчас попробую.
- Попробуешь что?
- Найти пароль. Он мог закодировать систему именем кого-нибудь из своих близких... чтобы никто не догадался. Вдруг это Джошуа - ведь он играл с компьютером!

Дэвид сел к пульту и вывел слово

ДЖОШУА

СЕАНС ОКОНЧЕН

ответил монитор.

- Это было бы слишком просто,- сказала Дженифер.- А знаешь, у меня есть идея.

Дэвид обмяк в кресле и покачал головой.

- Ну, как же, Дженифер Мак - гений ЭВМ. Я тут двое суток бьюсь головой о клавиатуру, а ты пришла и раз-два - нашла ответ.
- Не зуди!- раздраженно оборвала его Дженифер.- Давай попробуем, это займет две секунды.
- О'кей. Выкладывай,- устало согласился Дэвид.
- Может, это не просто "Джошуа",- начала рассуждать вслух девушка, разглядывая некролог,- а два имени, сына и жены.
- Не, как правило, ставят одно слово. Сейчас попробую. Как звали жену?
- Маргарет.

Не сработало.

- Стой!- сказала Дженифер в приливе вдохновения.- Здесь сказано, что Джошуа погиб в возрасте пяти лет. Может, попробовать цифру пять после слова "Джошуа"?

- Отчего не попробовать,- пожал плечами Дэвид.

Дженифер встала, чтобы посмотреть, как он набирает:

ДЖОШУА 5

Монитор не отключился.

Неожиданно по экрану побежали совершенно не понятные Дженифер буквы и цифры.

- Вот те на!- воскликнул Дэвид.
- Что случилось?
- Клюнуло!!!- возликовал Дэвид, одарив Дженифер широчайшей улыбкой. У девушки по спине пробежала дрожь.

Но монитор внезапно погас.

- Ку-ку,- сказала Дженифер.
- Нет, еще не все.

По экрану побежали буквы:

ЗДРАВСТВУЙТЕ, ПРОФЕССОР ФОЛКЕН

- Подключились!- захлебнулся Дэвид.- Машина думает, что я Фолкен!

Он быстро набрал ответ

ПРИВЕТ

Телеэкран отреагировал на него фразой:

КАК ВЫ ПОЖИВАЕТЕ?

- Зачем она спрашивает об этом?- удивилась Дженифер.
- Машина будет спрашивать обо всем, что заложено в ее программе,- ответил Дэвид.- Хочешь послушать, как она разговаривает?
- Разговаривает? Ты имеешь в виду... произносит слова?
- Ага!- Дэвид постучал пальцем по небольшой коробке с тумблерами и ручками.- Это синтезатор речи. Сейчас включу...- щелчок,- и он будет повторять каждое слово по слогам. Слушайся спрошу компьютер, как он поживает.

Я ХОРОШО. А ТЫ?

набрал Дэвид.

Машина ответила двумя строчками букв на экране. Одновременно чуть гнусавый голос произнес без всякого выражения:

- Прекрасно. Чем объяснить исчезновение вашего абонентного номера 23 июня 1973 года?

ЛЮДИ ИНОГДА СОВЕРШАЮТ ОШИБКИ

набрал Дэвид.

- Верно,- раздался электронный голос.

ВЕРНО

засветилось на экране.

- Я не понимаю,- растерянно сказала Дженифер.
- Это не настоящий голос,- объяснил Дэвид.- Прибор просто переводит сигнал в звук.
- Не хотите сыграть?- спросила машина.

НЕ ХОТИТЕ СЫГРАТЬ?

отозвались буквы на экране.

- Знаешь...- произнесла совершенно завороженная Дженифер,- похоже, она соскучилась по Фолкену.
- Ага!- в раздумье кивнул Дэвид.- Фантастика, да?

Странная улыбка застыла на его лице. Дженифер она не нравилась: в ней было что-то победно-зловещее.

НАЧНЕМ ТЕРМОЯДЕРНУЮ ВОЙНУ?

набрал Дэвид.

- Не угодно ли партию в шахматы?- спокойно осведомилась машина.

ПОТОМ

набрал Дэвид

ДАВАЙ СЫГРАЕМ В МИРОВУЮ ТЕРМОЯДЕРНУЮ ВОЙНУ

- Прекрасно,- ответила машина.- На чьей стороне вы будете?

- Ага!- сказал Дэвид.- Сейчас долбанем!

Я БУДУ РУССКИМИ

набрал он.

- Обозначьте цели первых ударов,- потребовала машина.
- Ну и игра!- Дэвид повернулся к Дженифер.- Куда ты хочешь шарахнуть атомной бомбой?
- На Лас-Вегас,- ответила Дженифер.- Отец однажды просадил там в казино кучу денег.
- О'кей! Лас-Вегас получает у нас плюху. Давай дальше. Безусловно, Сиэтл.
- Да! Мне здесь обрыдло,- согласилась Дженифер.

Оба захихикали.

Дэвид Лайтмен ввел в машину названия еще нескольких городов.

- Благодарю,- ответила машина.
- Что дальше? Надо ждать?- спросила Дженифер.
- Не знаю.
- Игра начинается,- объявил компьютер.

Экран опустел.

- Что-нибудь не так?- спросила Дженифер.
- Не знаю.
- Медленно тянется.
- Некоторые стратегические игры требуют времени.

Внезапно на экране густо высыпали цифры.

- О черт, забыл включить дисковод, чтобы убрать лишнее,- Дэвид быстро исправил положение.- Ну вот, все. Готовы начать третью мировую войну, леди Мак?
- Да!

Оба громко расхохотались.
***

В Хрустальном дворце, пещерном чреве, начиненном попискивающими и помигивающими машинами смерти, работа шла своим чередом. Помещение навевало странные чувства: оно казалось полубиблиотекой-полумогилой. Техники разговаривали приглушенными голосами или просто молча отсиживали часы дежурства, передвигаясь от стола к столу в креслах на колесиках, снимая показания приборов, следивших за территорией Советского Союза или приближением муссонных облаков к Калимантану. Специалисты изучали данные тысяч радарных и сонарных установок. В затемненных частях амфитеатра экраны отбрасывали зловещий отблеск на лица дежурных, шептавших в микрофоны странные для непосвященных слова. На посту сейчас находилось семьдесят военных, прошедших долгую подготовку. Большие электронные карты, висевшие под потолком, выглядели словно пустые скрижали в ожидании пророчества.

Между картами находилось табло, призванное показывать счет в будущей смертоносной игре. Сейчас оно сообщало, в какой степени готовности находится система обороны страны:

СТОГ 5

СТОГ (степень оборонной готовности) 5 означала мирное время, СТОГ 1 - тотальную войну; 4, 3 и 2 соответствовали промежуточным стадиям.

Генерал Джек Берринджер сидел, сняв китель, в рубашке, на командном мостике напротив больших экранов и думал о том, почему не несут кофе. Генерал Джек Берринджер пребывал не в лучшем расположении духа.

Его сын Джимми не был военным. По правде говоря, его сын Джимми был интеллигентский хлюпик, вымучивший ученую степень по английской филологии в каком-то занюханном колледже в Северной Калифорнии, а папаша платил за обучение. Предмет особых забот генерала формулировался так: "КАК ПРИВЛЕЧЬ ЛЮДЕЙ В АРМИЮ?". Дочерей он выдал замуж, и они, как полагается послушным дочерям, родили внуков, но единственный сын назло отцу отказался идти в вооруженные силы. Как раз сегодня утром миссис Берринджер, сияя, показала ему письмо от Джимми; ее привело в восхищение, как преуспел двадцатипятилетний недоросль и сколь прекрасен слог, каким написано это послание. Генерал Берринджер не разделил ее восторга, заявив, что он с куда большим удовольствием поглядел бы, как этот бездельник держит винтовку на поле брани, а не водит пером в затхлом классе. Эта ремарка вызвала короткую стычку между генералом и генеральшей, очень похожую на перебранки между генералом Бронебоем и его женой в кинокомедии "Жук Бейли". Генерал Берринджер терпеть не мог этого комика. В кино сейчас военного так и норовят выставить дураком. Куда подевались добрые старые ленты?

Еще больше генерал Джек Берринджер был раздражен успехом прошлогодней поездки доктора Джона Маккитрика в Вашингтон. Паршивец, добился-таки своего. Теперь ОПРУ заменил людей в шахтах, а сам Маккитрик разгуливает с масляной улыбкой, словно его беспрерывно чешут за ухом. "Сколько наград заслужил я в Корее и Вьетнаме, и вот она, благодарность",- пробурчал генерал себе под нос.

- Где сержант Рейли?- громко спросил он, ни к кому конкретно не обращаясь.- Где, черт побери, мой кофе?

Он чувствовал, как накатывает головная боль, и кофе нужен был ему, чтобы запить аспирин; наверняка понадобится не одна таблетка, чтобы оставаться в форме до конца дежурства.

Старший офицер связи, полковник Конли, сидевший рядом с начальником, заметил:
- Вы просили со сливками, Джек. Может, у них кончились сливки?
- Кончились сливки? Исключено,- возразил Берринджер.- Я велел натащить в эту нору столько кофе, чтобы можно было пересидеть атомную катастрофу, и достаточно сливок. Ты ведь знаешь, Эл, я не могу без них из-за проклятой язвы.- Он покосился на главный терминал ОПРУ, за которым сидел майор Фредерик Лем.- Кстати, она особенно дает себя знать после того, как Маккитрик взгромоздил нам на шею свою проклятую машину.
- Джек, если у вас язва, надо пить "Маалокс", а не кофе.

Генерал Берринджер с отвращением фыркнул. В это время к нему подошел сержант-ординарец с дымящейся чашкой.

- Наконец-то,- сказал генерал, снимая ее с подноса.- Эй! А где сливки?

Сержант улыбнулся и вытащил из кармана четыре картонные упаковки:
- Так вам удобней будет глотать их, сэр.
***

Оператор радарной установки Тайсон Адлер осторожно отхлебнул глоток горячего чая, смешанного с травами; напиток имел миндальный привкус. Вообще-то пить возле пульта запрещалось: пролитая случайно жидкость грозила вывести его из строя. Но у Адлера невыносимо першило в горле. Накануне он был на танцах с подругой и, разгоряченного, его прохватило на сквозняке. Еще не надо было прыгать под дождем через лужи. Ладно, перебьемся как-нибудь.

Адлер аккуратно завинтил крышку термоса и поставил его рядом со стулом. В ту секунду, когда он отвернулся от экрана, на нем появилась электронная точка.

Затем еще две.

И вот уже целая гроздь светящихся точек двинулась по траектории к западному побережью Соединенных Штатов.

Оператор радарной установки Адлер тяжко вздохнул и обратил лицо к электронному хрустальному шару, атрибуту современных гадалок. Думал он об ужине. Джули обещала сварить сегодня спагетти, а как она это делает, не умеет никто в мире, так что...

Боже праведный!

Долю секунды он глядел на электронные светляки, потом схватил телефон.

- У меня семь...- произнес он,- поправка - восемь Красных птиц, два градуса после апогея, предполагаемые районы поражения... НОРАД два-пять и два-шесть.

Немедленно включилась воющая сирена, все головы разом встрепенулись, как бывает в аудитории на послеобеденной лекции, когда окрик профессора вырывает студентов из сна.
***

Капитана Кента Ньюта сообщение Адлера застало врасплох, как и большинство дежурных. Но он тут же встрепенулся, поправил свой монитор и щелкнул тумблером прямой связи с базой на Аляске.

- Кобра Дейн,- произнес он, стараясь совладать с колотящимся сердцем.- Поступило сообщение о движении советских ракет. Проверьте правильность показаний приборов и доложите...
***

Связистку ВВС Мегги Филдс сирена застала на полпути к туалету. Повернувшись по-военному, она домчалась до своего места и нахлобучила на голову наушники с микрофоном. "Как назло не вовремя!" - мелькнуло у нее.

- Всем станциям,- твердо отчеканила она, глядя на свой терминал.- Говорит Хрустальный дворец. Тревога! Срочно приготовиться...

Ее сосед, лейтенант Морган, плюхнулся в свое кресло и тоже натянул наушники. Минуту назад он стоял в прихожей, разговаривая с той рыжей.
***

Оператор радарной установки Адлер был слишком поглощен работой, чтобы испытывать страх. Он считывал в микрофон показания экрана:
- ...Девятнадцать градусов после апогея, восемнадцать потенциальных целей поражения. Предполагаемый вход в плотные слои атмосферы - двадцать три, девятнадцать, Зулу.
***

Генерал Джек Берринджер пытался оттереть пролитый на брюки кофе.

- Сэр,- доложил полковник Конли,- радары показывают восемь советских МБР, летящих в нашу сторону. Они уже над полюсом.- Глаза Конли, казалось, затуманились от шока, но чеканная речь не вызывала сомнений, что мозг его функционирует исправно. Сверившись с записями, он добавил: - Время до удара... двенадцать... вернее - одиннадцать минут. Уточненная зона поражения: Запад Соединенных Штатов.

Долю секунды генерал Берринджер пребывал в столбняке. Затем его голова круто повернулась к центральному экрану с изображением Северной Америки и окружающих ее морей. С края карты к побережью континента двигались восемь светящихся точек.

- Почему не было сообщения о запуске ракет с разведывательных спутников?- спросил генерал Берринджер.

На бровях Конли повисли капельки пота.

- Точно не знаю, сэр. Мы ищем возможную неисправность в ДСП.- Он вновь повернулся к пульту.

Адлер чувствовал, как к горлу подступает тошнота. Изображения на его экране с ужасающей четкостью показывали ход событий. Тяжко дыша и сглатывая слюну, то и дело поправляя съезжающий набок микрофон, он расшифровал то, что видел:
- Система раннего предупреждения подтверждает атаку баллистических ракет... достоверность велика... повторяю степень достоверности велика.

"Мамочка, я люблю тебя",- промелькнуло в голове Адлера.
***

Примерно в тысяче миль от подземного центра двое подростков, как зачарованные, не отрывали глаз от маленького экрана "Сильвании". По экрану проплывали флотилии символов, казавшихся Дженифер Мак при быстрой перемотке египетскими иероглифами. Лицо юноши отражало чистейшую радость, когда приходилось отвечать на вопросы машины; он азартно нажимал клавиши на терминале и подскакивал при виде результатов.

- Что все это значит?- допытывалась Дженифер.
- Не знаю,- расплывался в улыбке Дэвид Лайтмен,- но здорово!
***

Символы проносились по экрану, как электронные призраки, и вереницей мчались навстречу Страшному суду, точнее - на терминал компьютера ОПРУ в толще горы Шейен рядом с командным мостиком Хрустального дворца. Там возле печатающего устройства стоял долговязый лейтенант Харлан Догерти.

Оторвав распечатку, Догерти выпалил ее содержание генералу Берринджеру, который мертвой хваткой впился ногтями в мягкую спинку его стула.

- ...Президент уже в лимузине, направляется к базе "Эндрюс"... Вице-президента нет на месте... Председатель комитета начальников штабов...

Полковник Конли поднял голову от пульта связи.

- Система раннего предупреждения функционирует исправно. Степень достоверности остается высокой,- произнес он, внезапно ощутив легкое головокружение. Его всегда подмывало узнать, как все это будет в действительности, а не на учениях и испытаниях. Теперь Конли знал. И мысль, свербившая его, была о том, сможет ли он, несмотря на весь профессиональный навык, выполнить это.
- Переводите на СТОГ 3,- приказал генерал Берринджер.- Свяжитесь с КСА. Пусть поднимают бомбардировщики.

Помощники немедленно передали приказания. Берринджер поднял глаза на электронное табло под потолком. На нем все еще горело

СТОГ 5

Мгновение - и цифра изменилась на

СТОГ 3

"Пока все хорошо",- подумал Берринджер.

Капитан Кент Ньют уловил перемену сигнала, уловил боковым зрением, как засуетились офицеры и техники, уловил гул голосов и учащенное мигание сигнальных лампочек. Отжав кнопку последней цифры заранее набранного кода, он произнес в микрофон:

- КСА, говорит Хрустальный дворец. Командующий НОРАД объявляет СТОГ 3. Поднимайте дежурные самолеты. Повторяю: поднимайте все дежурные самолеты.
***

Оператор радарной установки Адлер, сидевший в нижнем ряду амфитеатра, следил за происходящим по своему дисплею. Та же картина отражалась на большом экране под потолком. Восемь ракет, летевших к Северной Америке, разделились на множество боеголовок.

- МИРВ'ы [МИРВ - ракета с разделяющимися боеголовками индивидуального наведения] разошлись,- передал Адлер.- Сейчас у нас двадцать четыре потенциальные цели.
***

Выслушав сообщение, лейтенант Догерти взглянул на показания дисплея.

- Сэр,- доложил он генералу Берринджеру,- до удара остается восемь минут!

Полковник Конли протянул генералу трубку.

- Сэр,- коротко бросил он,- КСА посылает бомбардировщики. У аппарата генерал Пауэрс.
- Берринджер слушает.
- Для чего вы там сидите?!- голос генерала Пауэрса взвинтился до визга.- Чтобы ковырять пальцем в носу? Почему не сообщили вовремя?
- Не было сигналов,- начал оправдываться Берринджер.- Спутники не засекли момент запуска ракет. Радары заметили их уже после выхода из атмосферы. Как снег на голову.
- Ясно. Если это все по-настоящему, бомбардировщиками нам не обойтись. А коли так, Берринджер...- Пауэрс помолчал и закончил чуть дрогнувшим голосом,- встретимся в аду, о'кей?
- Да, Билл,- Берринджер повесил трубку и повернулся к экрану. Это было по-настоящему. Если что-то вдруг не изменится кардинальным образом, в дело вступала "большая тройка" - ударная волна, испепеляющий жар, смертоносная радиация. На такой работе, как у Берринджера, человек должен быть постоянно готовым к этому. Генерал вздохнул. "Словно гора с плеч",- подумал он. Но перед мысленным взором тут же возникли лица внуков, жены и даже поганца-сына, штудирующего английский в занюханном колледже, и война внезапно перестала быть просто работой, даже для него.
- Пора шевелить ракеты в стойлах,- бросил Берринджер Конли.- Подготовьте их к запуску.

Берринджер в сотый раз поднял глаза на экран: светящиеся точки упрямо приближались к Соединенным Штатам. Каждая означала несущуюся ракету с мегатоннами ядерного заряда. После взрыва сердце едва успеет отсчитать несколько ударов, как огненный смерч поглотит целые города и миллионы человеческих жизней.

"У старухи с косой сегодня будет урожайный день",- подумал Берринджер.

- Сэр?

Помощник притягивал Берринджеру трубку желтого телефона. Генерал взял ее. Стоявшие на командном мостике разом повернулись к нему - все знали, что означал желтый телефон.

Генералу предстояло принять страшное решение.
***

- Знаешь,- сказал Дэвид Лайтмен Дженифер Мак, глядя на монитор, по которому стройными рядами дефилировали буквы и символы,- я, кажется, раскусил эту штуку. Жаль только, мало изображений. Когда буду делать свой вариант, обязательно введу богатое изображение. Тут есть на чем разгуляться!
- А звуки!- спросила Дженифер.- Ты можешь сделать звуки, как в зале видеоигр?
- Конечно. Свист, рев, взрывы... Бум! Трах!
- А крики получатся на синтезаторе?- продолжала любопытствовать Дженифер.
- На моем нет. Крики получатся на одной ноте.- На мониторе возникла фраза, заканчивавшаяся вопросительным знаком.- Джошуа спрашивает, хотим ли мы подключить к атаке атомные подводные лодки.
- Блеск!- хихикнула Дженифер.- Задай им жару!
- Слушаюсь.

Он поднес руку к клавиатуре, чтобы ввести соответствующий приказ, но тут со двора донесся металлический звон, а вслед за ним яростный собачий лай.

- Ого!- воскликнул Дэвид.- Американцы бросили против нас конвойные войска с овчарками!
- Дэвид!- раздался голос снизу.- Дэвид!
- Американцы пустили в ход секретное оружие!

Оба согнулись от хохота. Дэвид доковылял до окна и глянул сквозь занавеску во двор. Так и есть, папа стоял возле опрокинутых мусорных баков, обратив негодующий лик на второй этаж. Газон был завален мусором.

- Дэвид!- вопил он.- Сколько раз тебе можно говорить - закрывай крышку на замок. Теперь полюбуйся!
- Я спущусь через пару минут,- ответил Дэвид.
- Не через пару минут,- взвился мистер Лайтмен,- а немедленно! Ты слышишь? Немедленно собери всю эту гадость! Понял?

Из дома вышла мать. Поглядев на рассыпанный мусор, она ласково сказала:
- Сынок, будь умницей, спустись и сделай то, что велит папа.

Дэвид пошел к двери, по дороге скинув на пол несколько книг.

- Срок ультиматума истек?- спросила Дженифер с понимающей улыбкой.
- Сама видишь. Всегда так. Только сосредоточишься на игре, они норовят все испортить!

Дэвид с сожалением взглянул на экран.

- Не везет,- вздохнул он, выключая систему.
***

На большой карте Северной Америки в Хрустальном дворце НОРАД замигали все лампочки.

Экраны вдруг разом погасли. Вой сирены, служивший музыкальным сопровождением кризиса, смолк.

- Что это?- воскликнул Адлер.
- Какого черта?- произнес капитан Ньют.

Полковник Конли забарабанил по кнопкам.

Экраны медленно ожили.

Ни на одном не было и намека на приближающиеся русские ракеты.

Полковник Конли записал переданное в наушник сообщение и взглянул на генерала Берринджера. По его легкой голубой рубашке расползлись темные пятна.

- Генерал, Служба раннего предупреждения и Кобра Дейн передают отрицательный ответ о ракетной атаке по всем линиям.

Берринджер не сразу уяснил смысл сказанного. Затем его обдало волной надежды.

- Передайте КСА,- приказал он,- пусть не дергаются!

Уголком глаза он заметил, как в операционный зал Хрустального дворца ворвался взмыленный человек и бешено замахал руками, привлекая к себе внимание.

- Стоп! Сто-о-оп!- во все горло орал Поль Рихтер. Удивленные лица повернулись к нему.- Это имитация!- продолжал кричать он.- Машина моделирует нападение!
***

Как только до него дошло, что происходит, Поль Рихтер пулей выскочил из помещения ОПРУ. "Только бы успеть, прежде чем они запустят ракеты",- стучало у него в голове. Отшвырнув ногой чей-то стул, он помчался к лестнице.
***

Генерал Берринджер свесился с командного мостика.

- Что он сказал?- не веря своим ушам спросил он.

Отпихнув какого-то техника, загородившего проход, Рихтер, прыгая через несколько ступенек, ворвался на мостик и, задыхаясь, выпалил:

- Никакой атаки нет!- Он судорожно глотнул воздух. Такие пробежки явно не для него.- Это имитация! Ради бога, не давайте прика...
- Что здесь, черт побери, происходит?- зарычал Берринджер, наливаясь кровью.- Вы не знаете, что здесь запрещено бегать?! Вы могли сбить кого-нибудь!
- Извините, сэр,- Рихтер все еще ловил ртом воздух.- Мы еще не знаем подробностей, но кто-то посторонний ввел в главную систему команду моделирования атаки баллистических ракет.

Следом за Рихтером на балкон поднялась Пат Хили с распечаткой в руках и протянула ее Рихтеру.

"Проклятый Маккитрик, насовал нам своих машин,- подумал Берринджер.- Вот бы его сюда сейчас, пусть полюбуется, мерзавец, что творится!"

- Конли,- сказал генерал,- давайте отбой общей тревоги и переведите на СТОГ 4, пока мы точно не выясним, что происходит...

Рихтер взглянул на распечатку и в гневе повернулся к Пат Хили.

- Я вам не велел отключать линию. Кто вам сказал отключить линию? Вы отключили линию!- Он в испуге взглянул на генерала Берринджера.- Сэр, они выключили систему прежде, чем мы смогли засечь источник.

Пат Хили сохраняла спокойствие и достоинство.

- Мы установили район, откуда была послана команда о включении программы.
- Откуда?- спросил Берринджер.
- Сиэтл, штат Вашингтон, сэр.

#06
Солнце выглядело раскаленной монетой, проваливавшейся в прорезь гигантского игрального автомата на горизонте. Приятный ветерок трепал зеленые листочки на деревьях, окаймлявших улицу, где жил Дэвид Лайтмен. Паренек быстро приближался к дому. Ветровка его была нараспашку, голова откинута, он фальшиво насвистывал "Пэкменовскую лихорадку". Часть улицы блестела свежим покрытием.

Настроение - отличное! Понедельник прошел блестяще. Уроки промелькнули незаметно. Дженифер Мак держалась с ним дружелюбно и непринужденно. Черт, надо будет взять ее как-нибудь в видеотеку - поучить обращению с машинами. Но это не к спеху. Дженифер, конечно, приятный кадр, но дело - прежде всего.

Дома его ждал диск с полной записью вчерашней игры с Джошуа. Придется повозиться, пока разберешься до конца с этой штуковиной, но какая уйма информации!

"А много ли ты знаешь?" - думал он, весело перепрыгивая через тротуар возле дома. Как замечательно распустились мамины цветы, заметил он; их аромат смешивался с запахом свежескошенной травы на соседнем газоне. "Мои нынче дома!" - отметил он.

Дэвид толчком раскрыл дверь. На его лице обозначилась широкая счастливая улыбка. В гостиной уютно светился телевизор. Отцовские ноги в мягких тапках торчали из любимого мягкого кресла.

- Салют, па!- радостно произнес Дэвид, сунувшись в темную комнату.

Отец пробасил что-то в ответ и переключил телевизор на другую программу.

Дэвид пожал плечами и перепрыгнул через несколько ступенек лестницы.

- Дэвид!- окликнула мать из кухни. Дэвид замер. В том, как она произнесла его имя, было что-то, что разом заставило его напрячься. Рефлекс, оставшийся с детства. Он двинулся вниз.
- Я что-то натворил?

В голосе матери, как ему показалось, он уловил сухие нотки. Выглядела она очень деловой. Может, из-за ярко накрашенных губ и теней на веках - непременных атрибутов агента по продаже недвижимости? В правой руке она держала белый картонный формуляр.

- Полно всего, мистер,- ответила мама, протягивая ему картонку. Но тут строгое выражение ее лица сменилось улыбкой:
- Я получила твои отметки за четверть. Поздравляю, дорогой!

Дэвид заглянул в табель. "Ну конечно, облапошил школьную ЭВМ - и результаты налицо",- вздохнул он. Мать крепко обняла его.

- Иди, покажи отцу. Я говорила ему, ты можешь хорошо учиться.- Она повернула голову в сторону гостиной.- Милый!- Взяв сына за руку, мать решительным шагом направилась к телевизору.

"О черт,- мелькнуло у Дэвида,- так хотелось посидеть над анализом игры с Джошуа".

Они переступили порог в тот момент, когда отзвучала последняя нота музыкального вступления к выпуску новостей компании Си-би-эс. На экране ведущий Дэн Разер, в белой "водолазке" под пиджаком, завоевывавший все больше симпатий телезрителей, с профессиональной серьезностью сообщил о главном событии дня:

- Вчера вечером в течение трех с половиной минут вооруженные силы Соединенных Штатов были приведены в полную боевую готовность для отражения ядерной атаки.
- Гаролд, полюбуйся на это!- миссис Лайтмен сунула формуляр под нос мистеру Лайтмену.
- Погоди, ты что, не слышала?- отмахнулся мистер Лайтмен, крутя шеей, чтобы видеть экран.- Оказывается, мы пережили вчера кризис.
- Судя по показаниям приборов,- продолжал ведущий,- Советский Союз произвел неожиданное ракетное нападение.

"Что?" - внезапно мелькнуло у Дэвида. Он уставился на экран. По мере того как ведущий сообщал подробности, в юношу закрадывалось подозрение, постепенно переходившее в леденящий страх.

- Боже праведный,- сказала миссис Лайтмен.
- Представитель Пентагона,- рокотал Разер,- возлагает вину на ошибку в действиях компьютера. Как он подчеркнул, неисправность была немедленно устранена. Наш корреспондент Айк Паппас сообщает следующие подробности...

Мистер Лайтмен глядел на жену и сына округлившимися глазами.

- Я говорил тебе, дорогая,- рано или поздно это кончится вселенской катастрофой. И с каждым днем мы сами приближаем ее. Проповедник Пэт Робертсон совершенно прав насчет этих машин. Ты слышишь, Дэвид?

Еще бы, Дэвид Лайтмен был весь внимание.

"Машина сказала, что это была игра!- думал он.- Всего лишь игра!"

- Извините,- пробормотал он, бросился к себе в комнату и, включив телевизор, стал досматривать выпуск последних известий. На экране представитель министерства обороны объяснял, что реальной опасности не было на протяжении всего времени тревоги, что появление подобного сбоя - один шанс на миллион, и такая ситуация "больше никогда, никогда - подчеркнул он,- не повторится".

Зазвонил телефон.

Дэвид подскочил и сдернул трубку с рычага:
- Алло?

Он тотчас узнал голос Дженифер Мак.

- Дэвид, ты смотришь телек?
- Новости? Гм... да.
- Это мы?- Дженифер не могла сдержать восторга.- Неужели это все из-за нас?

Сейчас Дэвид Лайтмен осознал это с полной ясностью. Его собственный мирок, наполненный проказами и играми, вдруг оказался в центре огромного пугающего мира.

- Наверно,- ответил он.- О боже, я пропал. Дженифер! Что мне делать?.. Они ведь доберутся до нас.

Трубка какое-то время хранила молчание.

- Кого ты имеешь в виду - нас, белый человек?- спросила Дженифер. И тут же рассмеялась.- Да ладно тебе! Успокойся. Если они такие умные, то уже нашли бы тебя. Ведь прошел целый день.
- Н-да... Не знаю...
- Да брось ты!- фыркнула Дженифер.- Просто не звони больше по этому номеру.

В голове Дэвида забрезжила надежда.

- Знаешь, есть шанс, что они... Нам ведь пришлось отключиться... и они не успели засечь источник!
- Конечно! Веди себя нормально, и все будет о'кей. Не бери в голову.
- Ага. Спасибо, Дженифер. Поговорил с тобой и полегчало.
- Ну и дела,- сказала она.- Просто невероятно. Как ты думаешь - можно сказать Марси? Только ей одной?

У Дэвида почти оборвалось сердце.

- Нет! Дженифер, ради бога!
- О'кей, о'кей,- сказала она с явным огорчением, не понимая всего масштаба происшедшего.- Завтра поговорим в школе.
- Хорошо. Пока.

Он повесил трубку и рухнул на постель, зарыв голову в подушку. Надо было собраться с мыслями. "Боже,- думал он,- если бы Ральф не перевернул мусорный бак... если бы отец не приказал мне спуститься немедленно... если... если... если..."

Мир спасла от гибели собака!

"Улики,- мелькнуло у него.- Остались улики!" Он в панике вскочил с кровати. Все здесь уличало его в преступлении. Грудой навалены книги, журналы, брошюры, проспекты, отчеты. Распечатки свиваются в ленты, словно серпантин на утро после парада в честь Дня благодарения. С полки смотрит портрет Фолкена - фотокопия из старого журнала.

У Стивена Фолкена были тонкие черты лица, свидетельствовавшие о деликатности натуры, и типично английская прическа; глаза смотрели в неведомые дали, так манившие самого Дэвида Лайтмена. Профессор приставил к виску длинный чуткий палец, словно говоря, с надлежащим британским акцентом разумеется: "Здесь, друзья мои, находится самый совершенный компьютер".

Этот человек был гением. Кто другой отважился бы забраться в волшебный мир за десять лет до того, как его открыли для себя остальные? Фолкен бы понял. Фолкен знал, что влекло Дэвида Лайтмена; он на себе испытал, сколь притягательны эти простые в своей сложности игрушки - сплав металла, стекла, пластика и энергии, подчиняющиеся магическим заклинаниям алгоритмов. Больше никто, ни родители, ни Дженифер, ни Джим Стинг не понимали, что означает для Дэвида каждый этап освоения этих машин. В их мире царили логика, справедливость, честность, порядок. Старания вознаграждались... не как в жизни. Правда, и награды за свершения были не как в нормальной жизни. Освоение программирования приносило Дэвиду ни с чем не сравнимую радость.

Дэвид с грустью снял карточку с полки.

- Мне...- тихо начал он,- мне очень хотелось бы познакомиться с вами получше,- сказал он покойнику на снимке.

Клочки разорванной фотографии полетели в переполненную корзину.
***

Кипы книг уже были сложены возле двери - Дэвид собирался вывезти их из дома, когда раздался телефонный звонок.

Опять Дженифер? Она одна знала его потайной номер. Отводная линия от домашнего телефона Лайтменов не была зарегистрирована у "Белл". С помощью Джима Стинга Дэвид сумел добраться до компьютера телефонной компании и теперь мог звонить, не опасаясь, что придет счет.

Он нерешительно поднял трубку.

- Джен?

В ухо ворвался высокий компьютерный тон: ззззз. Наверное, какой-то другой жулик. Теперь от них житья нет!

Он подключил трубку к модему, щелкнул тумблером системы и вновь занялся уборкой.

- Здравствуйте, профессор Фолкен,- отчетливо промолвил синтезатор.

Дэвид замер. Повернулся на пятке. На экране виднелись те же слова:


ЗДРАВСТВУЙТЕ, ПРОФЕССОР ФОЛКЕН

Он подошел к консоли и сел в кресло. О боже! Руки почти самопроизвольно набрали ответ:

Я НЕ ФОЛКЕН. ФОЛКЕН УМЕР

- Я огорчен этим известием, профессор,- сказал синтезатор.- Вчерашняя игра была прервана. Хотя первоначальная цель не достигнута, решение близко.

На мониторе выстроились строчки букв и цифр:

ИСТЕКШЕЕ ВРЕМЯ ИГРЫ: 26 ЧАС 12 МИН 14 СЕК
ОСТАВШЕЕСЯ ВРЕМЯ ИГРЫ: 52 ЧАС 17 МИН 48 СЕК

Сердце Дэвида остановилось. Но это было еще не все.

ХОТЯ ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ ЦЕЛЬ НЕ ДОСТИГНУТА

продолжал монитор.

Дэвид нажал на кнопку "стоп" и набрал:

КАК СФОРМУЛИРОВАНА ПЕРВОНАЧАЛЬНАЯ ЦЕЛЬ?

Монитор незамедлительно выдал ответ:

ВЫИГРАТЬ

Дэвид вытащил телефонную трубку из модема и шмякнул ее обратно на рычаг. Только тут он заметил, как у него дрожат руки. Он с остервенением принялся уничтожать следы преступления.

Ночью телефон звонил еще несколько раз, и в конце концов Дэвиду пришлось отключить его.

Заснул он с большим трудом, долго ворочаясь.

Ему снилось, будто он скачет в ковбойском седле на атомной бомбе, почему-то похожей на машину для электронных игр, в бездонный космос, в забвение.

#07
- Ну что, Лайтмен,- спросил чернокожий парень за стойкой магазина "От семи до одиннадцати",- опять прогуливаешь? Уже почти десять.- Продавец выбил чек за булочку с черничным вареньем и пакет молока.- Может, сгоняем партию?- Он кивнул на стоявшие в углу магазина аппараты электронных игр.- Я насобачился. В вечернюю смену здесь все равно делать нечего.
- Нет времени,- ответил Дэвид, протягивая ему мятую долларовую бумажку с мелочью.- Надо бежать в школу, Чонси. Спасибо за предложение.
- Жаль смотреть, как ты пропадаешь впустую. Тебе надо выступить в конкурсе, огреб бы кучу денег.- Чонси опустил бумажку и мелочь в кассу, вытащил из пачки сигарету и закурил.- Здесь утром был какой-то малый, спрашивал про тебя. Говорит, узнал, что ты классный игрок. Я так мыслю, хочет схлестнуться с тобой.- Чонси поскреб подбородок.- Если что, я ставлю на тебя с закрытыми глазами, браток.

Дэвид Лайтмен замер, перестав разворачивать булочку. Густой запах свежесваренного кофе и сигаретного дыма внезапно вызвал у него изжогу.

- Приходил парень и расспрашивал обо мне?
- Ага! Становишься знаменитостью, кореш! Слушай, давай сгоняем партию в "Донки Конга". Я тебя враз уделаю!
- Как он выглядел?
- Обыкновенно,- пожал плечами Чонси.- Молодой такой. Я ему сказал, что ты должен быть в школе. Но тебя там нет, верно? Эй, куда ты? Машина простаивает зря, кореш!

Дэвид Лайтмен толкнул стеклянные двери и стремглав бросился через автостоянку. Завернув за угол, он перешел на шаг. "Не спеши,- сказал он себе.- Становишься параноиком, Лайтмен. О тебе действительно идет слава как о чемпионе видеоигр. Вполне возможно, этот парень хотел просто познакомиться. Не паникуй,- уговаривал он себя.- Иначе превратишься в сплошной комок нервов".

Мимо него по улице проехал зеленый микроавтобус. Навстречу трусцой приближалась пара бегунов.

"Надо держать себя в руках, а то перестанешь спать, и любой бегун нагонит на тебя страху!" - При мысли об этом он рассмеялся и двинулся дальше приободрившись. Дженифер права: если они не поймали его до сих пор, им не добраться сейчас. Через несколько дней все забудется и быльем порастет. Для него это будет хорошим уроком - не совать нос куда не положено.

Дэвид Лайтмен начинал новую жизнь.

Бегуны были уже совсем близко. Он шагнул на газон, чтобы пропустить их: оба были гораздо крупнее его, а их лица не выражали особой приветливости.

Однако вместо того, чтобы пробежать мимо, любители бега тоже свернули на газон и неожиданно схватили его за руки.

- Лайтмен,- сказал один с явным удовлетворением. Они повалили Дэвида на траву и, прежде чем он сообразил, что происходит, один из парней открыл ему рот и заглянул туда.
- Ампулы с ядом не вижу,- доложил он.

Второй коленом прижал Дэвида к земле.

- Попался, гаденыш,- прошипел он.
- Слезьте с меня!- взвизгнул Дэвид.- Помогите! Полиция!

Микроавтобус между тем развернулся и подъехал к ним. Оттуда вышел человек с короткой стрижкой, в костюме и галстуке. Вытащив из кармана бумажник, он показал Дэвиду значок.

- Мы из ФБР, Лайтмен. Вопросы есть?

Бегуны вывернули у него карманы и надели наручники.

- Давайте в машину,- распорядился человек в костюме.- С вами хотят побеседовать, мистер Лайтмен.

Они умело всунули Дэвида в микроавтобус с закрытым зеленым кузовом, где он остался сидеть - потрясенный, в синяках, напуганный до полусмерти.
***

В момент, когда мир балансировал на грани третьей мировой войны, Джон Маккитрик сидел в гостях у тещи.

В Хрустальный дворец он вернулся на следующий день после невероятной "накладки", случившейся с его машинами.

- Почему меня тут же не вызвали. Пат?- спросил он, узнав о происшедшем. Он с женой и детьми приехал рано утром из Денвера.- Я ведь, черт подери, несу за это ответственность.
- Мы с Рихтером считали, что справимся сами, Джон,- ответила Пат.- Мы думали...
- Пат, ты просто не понимаешь, во что обойдется мне эта кутерьма!- раздраженно перебил ее Маккитрик.- Сейчас я должен представить объяснение Берринджеру,- он швырнул на стол свою докладную... А ведь все шло так хорошо. Поездка в Денвер к теще должна была надолго успокоить жену... Замена ракетных расчетов компьютерами продвигалась по плану. Все казалось на мази - и вот на тебе!- Ладно, пойду. Чему быть, того не миновать.- Он встал и обнял ее за плечи.- Боюсь, что теперь нам действительно придется засиживаться допоздна на работе.
- Увы,- сказала она, целуя его в щеку.

Полковник Конли вел по Хрустальному дворцу группу гостей - несколько мужчин с женами и детьми-подростками. Все были одеты очень чинно. Проходя мимо них, Маккитрик услышал слова Конли:

- Круглосуточные дежурства в операционном центре призваны обеспечить безопасность граждан нашей страны. Ваши избиратели и ваши близкие могут спать спокойно. На прошлой неделе у нас побывал губернатор штата Нью-Джерси с семьей. Он поинтересовался, почему на табло обозначено СТОГ 4, как сейчас...
- А почему мы на СТОГ 4?- повернулся Маккитрик к Пат.

Пат ответила сухим деловым тоном, хотя глаза ее выдавали испуг:
- Русские засекли наши бомбардировщики и тоже подняли тревогу. Мы заверили их, что это учения, но теперь ждем, пока они успокоятся.
- Туристы,- покрутил головой Маккитрик.- Я бы запретил пускать их сюда. Особенно сейчас.
- Знаешь, Джон, ты становишься невыносим.
- Мне говорят, что мои машины едва-едва не развязали третью мировую войну, а ты хочешь, чтобы я пел от радости!
- Никто не ругает твои машины, Джон. Они знают, что виноват этот мальчик.
- Но что стоят мои машины, если в них может запросто влезть любой мальчишка! Нет, не сносить мне головы. Поэтому, мисс Хили, я позволю себе, с вашего разрешения, пребывать в мрачном настроении.
- Постарайся не быть занудой.
- Ты пользуешься нашими отношениями, Пат. Не забывай, что я все еще твой начальник.

Пат не отреагировала на это. Она молча шла рядом.

- Я не хотел тебя обидеть. Пат. Почему при малейшей стычке ты сразу превращаешься в айсберг?
- Отвяжитесь, Маккитрик.

"О боже,- подумал Маккитрик,- еще одна холодная война. Как будто мы женаты". Хватит ему домашних скандалов. От мысли, что теперь то же самое его ждет на работе, он стал еще мрачнее.

Как ему хотелось добраться до мальчишки. Не будь этого паршивца, не было бы всей передряги!

Они молча дошли до конференц-зала. Поль Рихтер, в замаранном мелом свитере выглядевший еще более понуро, чем обычно, стоял у доски, разрисованной схемами контуров и испещренной спецификациями программ.

В помещении стоял запах кофе и сигаретных окурков.

За столом сидели важные шишки при полном параде. Берринджер смотрел на всех волчьим взором. Догерти, Кэбот и Уотсон терпеливо ждали, когда Рихтер кончит доклад. По выражению лиц нетрудно было догадаться, что его объяснения для них - китайская грамота. Маккитрик заметил незнакомого человека в мятом гражданском костюме. Глаза его были полуоткрыты, словно он не спал уже долгое время.

Рихтер сел и безнадежно вздохнул.

- Мистер Кэбот, уверяем вас, это был один шанс на миллион. У нас оставался один-единственный открытый канал - в филиале фирмы космического оборудования в Солнечной долине. Их номер есть в телефонном справочнике.

Взглянув на Маккитрика, Рихтер не мог скрыть облегчения.

- Рады видеть вас, Джон,- сказал Кэбот.- Знакомьтесь, это Джордж Уайген из ФБР. Вы, очевидно, знаете - они доставили паренька для допроса.

Маккитрик протянул руку, Уайген холодно пожал ее.

- Как все произошло, Поль?
- Он проник в подсистему военных игр, пользуясь паролем, оставленным конструктором программы. Никто не знал, что там был пароль.
- Парнишка утверждает, что искал компьютер фирмы игрушек,- покачал головой Уайген.
- Так ему и поверили!- хохотнул генерал Берринджер.

Маккитрик с деланной озабоченностью постучал пальцем по столу:
- Поль, вы должны немедленно найти этот пароль и убрать его. Бросьте на эту работу самых головастых ребят - и обеспечьте полную безопасность ОПРУ.
- Поздновато спохватились, вам не кажется?- воинственно напустился Берринджер.

Кэбот пристально взглянул на Маккитрика.

- Да, Джон. Состояние безопасности в вашей епархии вызывает серьезное беспокойство.

Маккитрик усилием воли попытался совладать с голосом.

- Извините, джентльмены, но эти рассуждения несколько наивны... Неужели вы действительно полагаете, что первый попавшийся несмышленыш мог снять трубку и устроить такое?- он стукнул кулаком и, не мигая, уставился на Кэбота.- Этот парень на кого-то работает. Иначе не может быть!

Уайген кашлянул, вытер нос платком и полистал блокнот.

- В целом паренек соответствует тому типу, за которым охотятся вербовщики. Умен, но пассивен, не стремится реализовать свои способности... отчужден от родителей... без друзей... Нам очень помог замдиректора школы, где он учится. Некто Кесслер. Отличный педагог. У нас сложилось четкое мнение, что Дэвид Лайтмен - классический объект для вербовки.
- Думаю, мне удастся расколоть его. Разрешите мне поговорить с мальчишкой,- сказал Маккитрик.
- Прекрасно,- улыбнулся Кэбот.- Но ответ нам нужен срочно, Джон. Президент жаждет крови, и, если окажется, что это кровь какого-то красного, тем лучше. Мы все будем выглядеть чище.
- А что, если он не связан ни с какими шпионами?- спросил Уотсон, обращаясь к Уайгену.- Есть какие-либо предположения о том, зачем понадобилось мальчику - особенно такому умному мальчику - рисковать жизнью миллионов людей?
- Нет, сэр,- Уайген обвел комнату циничным взглядом.- Паршивец твердит, что он занимался этим для забавы.

"Сейчас я его позабавлю!" - подумал Джон Маккитрик.
***

"Мы можем заставляйт вас говорить, герр Лайтмен!" - прозвучал в его памяти голос, знакомый по фильмам о второй мировой войне. Он стал нервно озираться, ожидая, что сейчас произойдет. Они притащили его в подземелье и заперли в изоляторе при медпункте. Когда глаза Дэвида пробегали по белым шкафчикам, вид скальпелей и шприцев вызывал у него нервную дрожь.

Он и так был достаточно напуган. Наручники врезались в запястья... Битюги из бывших футбольных защитников, которых нанимали в агенты Федерального бюро расследований, глядели на него так, словно собирались разорвать клыками на части и запить "Пепси-колой", едва доставят по начальству... Реактивный самолет... Вертолет... Но хуже всего были сцены, стоявшие перед его мысленным взором.

"Добрый день, мистер и миссис Лайтмен! Я из ФБР. Мы арестовали вашего сына и завтра его поджарят на электрическом стуле за предательство".

"Туда ему и дорога",- говорит отец.

"Замечательно!- восклицает мать.- Я напечатаю об этом очерк в "Нэшнл инкуайрер"!"

Да, что и говорить, вляпался он. Дэвид почувствовал, что его вот-вот вырвет.

А Кайзер-Кесслер все равно негодяй.

Дэвид присел на топчане. Покрывавшая его бумажная простыня противно зашуршала. Ему захотелось плакать, но он побоялся привлечь внимание. Оставалось только тупо разглядывать наручники.

"Бип-бип-бип..."

Дэвид поднял голову. Звуки неслись от двери. Кто-то набирал код электронного замка. Дэвид напрягся, во рту у него пересохло. Он почему-то вспомнил рассказ, который они недавно читали на уроке английской литературы: "Принцесса или тигр?" Кто сейчас войдет?

Дверь открыл здоровенный сержант военной полиции в форме ВВС.

- Прошу сюда, сэр. Мы заперли его на всякий случай... Хотя, мне кажется, он не опасен.
- Спасибо, сержант,- сказал второй мужчина, постарше. Вельветовый пиджак с заплатами на локтях и вязаный галстук придавали ему сугубо штатский, даже располагающий вид. Ровные каштановые усики подчеркивали улыбчивую линию рта. "По крайней мере этот явился без кнута и шила",- подумал Дэвид.

Пришедший с минуту смотрел на Дэвида оценивающим взглядом, не в силах скрыть удивления: И ЭТОТ ЗАМОРЫШ ЕДВА НЕ РАЗВЯЗАЛ ТРЕТЬЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ?

- Привет, Дэвид,- сказал мужчина.- Меня зовут Джон Маккитрик. Я отвечаю здесь за компьютерную часть.

Дэвид открыл было рот, чтобы ответить, но в горле пересохло, и голос прозвучал бы как лягушачье кваканье. Он ограничился кивком.

- Сержант, будьте любезны, снимите с него наручники.
- Слушаюсь, мистер Маккитрик,- ответил верзила; ловко крутанув ключом, он освободил руки Дэвида.
- Дэвид,- сочувственным тоном продолжал Маккитрик,- я звонил твоим родителям. Сказал, что ты жив-здоров и что пока мы не выдвинули против тебя никаких обвинений в связи с этим досадным происшествием.- Мужчина задумчиво свел брови.- Но я предупредил, что понадобится какое-то время, чтобы выяснить все до конца.
- Сколько времени?- просипел Дэвид.
- А вот это будет зависеть от тебя, Дэвид. От твоего желания помочь нам.

Дэвид помассировал запястья, затекшие от наручников.

Маккитрик повернулся к охраннику:
- Передайте дежурному офицеру, мы немного пройдемся.- Затем с улыбкой обратился к Дэвиду:
- У меня в кабинете нам будет удобней беседовать.

Дэвид замялся. Может, здесь он в большей безопасности?

- Пошли, дружок! Поболтаем, и я покажу тебе кое-что интересное из оборудования. В моем кабинете гораздо уютней, уверяю.
- Вы очень любезны,- сказал Дэвид, удивляясь, что страсть к сарказму не покинула его даже в этой ситуации.
- А как иначе!- улыбнулся Маккитрик и, по-отечески обняв Дэвида, повел мальчика к компьютерному отсеку.

"Погоди-ка,- подумал Дэвид,- Маккитрик, Джон Маккитрик!"

- Вы работали со Стивеном Фолкеном, да?- спросил мальчик с невольным почтением.
- Я начинал ассистентом у Фолкена. А кто рассказал тебе?
- Я читал статью, которую вы написали с ним,- о покере и атомной войне.
- Стратегия блефа?- с растущим интересом откликнулся Маккитрик.- Да, в свое время она наделала много шума.
- Он был, наверно, удивительный человек.

Маккитрику, похоже, не понравилось последнее замечание.

- Я кое-чем дополнил его работы... кое-чем существенным. Стивен Фолкен, конечно, был блестящий ученый, но витал в облаках. Он не отдавал себе отчета в практической значимости своих открытий, отказывался спуститься на грешную землю, в реальный мир. Я внес в них необходимые коррективы и внедрил в практику. Моя стихия - железки,- он открыл дверь.- Ну вот мы и пришли, Дэвид. Это - компьютерный центр. Сейчас у нас идет перестройка. Все аппараты здесь - подлинные шедевры.

Дэвид затаил дыхание. Как красиво... изысканные металлические формы и стекло... плоды человеческого гения. Сколько мощи и знаний крылось в этих приборах, длинный ряд которых с трудом охватывал глаз. Сколько секретов таилось в них. Созвездия голубых и зеленых огоньков светились в рабочих зонах, где сидели техники в белых халатах, похожие на учеников чародея. Шагая по машинному залу, Дэвид Лайтмен чувствовал, как у него по спине побежали мурашки.

Сбоку показался ряд небольших красных цилиндров на подставках из пенопласта.

- Ой!- сказал Дэвид.- Это же "Крэй-2"!
- Десять штук,- уточнил Маккитрик.
- Я не знал, что их уже выпустили.
- Только десять экземпляров,- не без самодовольства промолвил Маккитрик.- Пошли, покажу тебе еще кое-что.

Немного дальше Маккитрик остановился у несколько старомодно выглядевшей машины. На ее потертой передней панели крупными буквами значилось - "ОПРУ". Блок был отделен от стального центра перегородками из дымчатого стекла.

- Эта машина играет в фолкеновские игры.
- Значит, Джошуа здесь,- прошептал Дэвид, часто моргая. Он смотрел на Маккитрика.- Вы по-прежнему пользуетесь оригинальной конструкцией?

Маккитрик кивнул и слегка постучал по кожуху.

- Фолкен создал для игр новый язык программирования, а затем сконструировал машину - специально для этой программы. Она до сих пор прекрасно работает. Мы увеличили ее мощность и память в десять тысяч раз.
- Но, простите... она же предназначена для игр... Какое они имеют отношение к тому, чем здесь занимаются?
- Генералы, с которыми я работаю,- сказал Маккитрик,- принимают решения на основе информации, которую им выдает эта машина. Как она действует, для них не совсем понятно. Они побаиваются ее.
- А какие данные вводятся в машину?
- Пойдем покажу.

Маккитрик провел его через круглый отсек, где перед крупными экранами сидели работники в белых комбинезонах, и стал подниматься по металлическим ступеням на мостик, возвышавшийся над пещерным Хрустальным дворцом. Дэвид не мог оторваться от экранов. На них мелькали кадры, которые после каждого нажатия кнопки компьютера мгновенно приближали и укрупняли изображения. Сначала это был видимый сверху город... потом появились дома... оживленный перекресток... запряженная осликом тележка перевернулась, вызвав уличную пробку.

Маккитрик задержался на мгновение и взглянул на экран.

- Похоже, Бейрут.
- Невероятно...
- Ребята из Пентагона говорят, что наши спутники могут различить номер машины "Волга" с высоты сто километров или сказать, чем бреются утром русские солдаты. Это шутка, но она недалека от истины.
- Технология...
- Спутник "Кэй-Эйч" цифрового изображения. Спутник "Большая птица". Спутник "Пристальный взгляд", "Шале"... и прочие. Они следят за планетой, Дэвид, и вся передаваемая ими информация проходит через наши компьютеры, включая фолкеновские ОПРУ, после чего выводятся на экраны. Фолкеновская программа игр - нервный центр системы, она собирает в фокус все данные... Ты своим вмешательством сбил этот фокус, и игры, заложенные в нее первоначально, вылезли на наши экраны. Можешь представить, какое это вызвало смятение.
- Боже!
- Вот так,- вздохнул Маккитрик.- Сейчас нам надо застраховаться от повторения подобных случаев. Ты нащупал в системе слабое место, о котором мы не знали.- Маккитрик оглянулся.- Мир ведь зависит не только от компьютеров, но и от людей, знающих, как они работают.- Он посмотрел на мальчика.- Ты и сам, наверно, почувствовал это, Дэвид... Сидя один в комнате, взламывая системы, расшифровывая коды, добираясь до других миров... ты ощущал себя властелином, верно?
- Да,- ответил Дэвид.- Думаю, во многом из-за этого я так стремился войти в программу.
- Значит, ты можешь представить, что мы чувствуем, стоя здесь,- Маккитрик поднялся на мостик.- Вот, Дэвид,- сказал он, указывая на табло.- Видишь это обозначение? Оно отражает состояние боеготовности Соединенных Штатов на текущий момент. На табло должно было бы быть СТОГ 5... то есть мир. Однако из-за твоей проделки мы все еще сохраняем СТОГ 4. А если бы мы не обнаружили в последний момент, что на наших экранах - имитация атаки баллистических ракет, мы перешли бы на СТОГ 1. А это означает третью мировую войну.

Дэвид не знал, что сказать. Он ощущал пустоту внутри... Все свалилось на него так неожиданно.

- Ответь мне вот что,- продолжал Маккитрик.- Ты влез в систему ради игры, правильно?
- Правильно.
- Мой кабинет здесь рядом.

Дэвид вошел за мужчиной в хорошо обставленный кабинет с видом на Хрустальный дворец.

- Садись.

Дэвид опустился в кресло, а Маккитрик подошел к холодильнику.

- "Кока-кола"? Лимонад? Гранатовый сок?
- "Кока".

Маккитрик продавил пальцем банку и протянул ее мальчику. Дэвид жадно глотнул. Только сейчас он понял, как все это время ему хотелось пить.

- А почему, узнав по телевизору о случившемся, ты вновь не подключился к Джошуа?

Дэвид закашлялся - газ ударил ему в нос.

- Ты ведь знал, насколько все было серьезно, так ведь?
- Я бы никогда больше не стал подключаться,- решительно сказал Дэвид.- Я даже выбросил номер телефона!
- Знаю. Мы нашли его в мусоре.
- Джошуа сам позвонил мне.
- Дэвид, ты можешь морочить голову этим дуралеям из ФБР, но со мной это не пройдет.
- Но это правда! Машина все еще думает, что мы играем.
- Играете.- Маккитрик сел и перебрал на столе бумаги.- С кем ты должен был встретиться в Париже, Дэвид?
- В Париже?

Он вдруг вспомнил: Дженифер хотелось совершить романтическую поездку. Он заказал билеты и забыл снять заказ.

- Да нет... вы не понимаете...
- Ты заказал два билета. Кто еще знает об этом, Дэвид?- мягко спросил Маккитрик.
- Никто,- ответил Дэвид. "Они не должны приплести Дженифер к этому делу",- подумал он.

Маккитрик, перестав притворяться, вперил в него ледяной взор.

- Я тебе не верю.

Дэвид похолодел от его взгляда. Он поставил банку "Кока-колы" на стол и сказал:

- Я, наверно, не должен ничего говорить без адвоката.
- Забудь про всех адвокатов,- Маккитрик встал и навис над столом.- Ты отсюда не выйдешь, пока я не добьюсь от тебя правды! Желторотый недоучка не может так манипулировать моими машинами, ясно? Тут замешан еще кто-то. С кем ты работаешь?
- Сколько раз можно повторять!- в отчаянии воскликнул Дэвид.- Я просто хотел поиграть. И мне повезло...
- Дэвид, здесь не школа. Твои поступки имеют далеко идущие последствия... Ты даже не можешь представить какие. Пойми, я хочу помочь тебе...
- Я уже говорил им раз десять. Я подключился к системе для того, чтобы поиграть. Разве я виноват, что вы здесь не можете отличить имитацию от настоящей атаки!

Зазвенел телефон. Маккитрик снял трубку. Лицо его тревожно нахмурилось.

- Что?!- недоверчиво переспросил он.- Хорошо. Сейчас спущусь.- Он положил трубку.- Сиди здесь и не двигайся. Понял? Никуда отсюда не выходи.
- Куда мне идти?- сказал Дэвид.- Вы уж, пожалуйста, выясните все у своих работников.

Маккитрик, не слушая, бросился из кабинета. Дэвид подошел к окну. Маккитрик быстрым шагом направлялся к группе военных в генеральских и полковничьих мундирах. Они вели какой-то ожесточенный спор.

Дэвид посмотрел на людей, управлявших военной машиной, способной разнести на куски планету, и горестно покачал головой.
***

Маккитрик вытер покрывшийся испариной лоб. Было впечатление, что в животе и груди разгорается пожар. Он едва кивнул Кэботу, спустившемуся с командного мостика.

- Что происходит?- спросил Кэбот тоном человека, привыкшего получать быстрые и точные ответы.

Поль Рихтер испытывал те же ощущения, что и Маккитрик, только жжение охватило его чуть раньше. Галстук развязался, жилет стал мокрым.

- Выяснилось, что кто-то глубоко проник в файл исполнения приказов ОПРУ.
- Что? Повторите еще раз,- распорядился Кэбот,- только по-человечески.
- Кто-то забрался в систему Маккитрика,- рявкнул Берринджер,- и украл коды, передающие приказы на запуск наших ракет. Все очень просто.- Берринджер находился в том состоянии, когда уже не до церемоний с правительственными чиновниками. Лицо его побагровело, казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар.

"Пора гасить пену",- подумал Маккитрик.

- Хочу уточнить, что никакой непосредственной опасности нет. Система не подчинится кодовым сигналам прежде, чем мы не включим СТОГ 1.

Но Кэбот не собирался успокаиваться.

- Кто это сделал?
- Пока не знаем,- заторопился Маккитрик, чтобы кто-нибудь не перехватил инициативу.- Парень наверняка работал с кем-то. Но я могу в течение часа изменить все коды.
- Все это не внушает доверия,- запыхтел Берринджер. Он повернулся к полковнику Конли.- Передайте КСА. Пусть поднимают бомбардировщики. Переходим на СТОГ 3.
***

Приказы тут же были исполнены. Табло переключилось со

СТОГ 4

на

СТОГ 3

Дэвид Лайтмен увидел, что военные и гражданские начальники поднялись на командный мостик. Лица у них были вытянутые. Явно что-то произошло. Что-то очень серьезное.

Русские не имели к происходящему никакого отношения, это Дэвид Лайтмен знал точно. Но взрослые идиоты не верили ему. Они продолжали вести себя, как безумцы.

Надо показать им это.

Первое, что заметил Дэвид в кабинете Маккитрика, был компьютерный терминал. Все это время Лайтмен чувствовал его присутствие, как пес чует кость.

А что, если попробовать?

Он подошел к терминалу. Красивая вещь. Современная. Где у нее тумблер включения? Ага!

ВХОДИТЕ

ожил экран.

Дэвид набрал:

ДЖОШУА 5

Только бы они не сменили пароль. Правда, они не знали, что он вошел в систему с черного хода, так что...

По экрану быстро побежали буквы:

ЗДРАВСТВУЙТЕ, ПРОФЕССОР ФОЛКЕН
...

ПРИВЕТ

с отчаянием нажимал на клавиши Дэвид.

ТЫ ПРОДОЛЖАЕШЬ ИГРАТЬ?
...

КОНЕЧНО

ответил Джошуа.

Я ДОЛЖЕН ДОБИТЬСЯ ПЕРЕХОДА НА СТОГ 1 И ЗАПУСТИТЬ РАКЕТЫ ЧЕРЕЗ 28 ЧАСОВ. ХОТИТЕ ВЗГЛЯНУТЬ НА ПРЕДПОЛАГАЕМЫЕ ПОТЕРИ?

Экран быстро покрылся цифрами, но Дэвид тут же нажал на кнопку сброса.

Экран очистился.

ЭТО ИГРА ИЛИ НАСТОЯЩАЯ ВОЙНА?

спросил он.

А В ЧЕМ РАЗНИЦА?

осведомился Джошуа.

Дэвид оторопел. Ну конечно! Откуда у компьютерной программы представление о реальности? Она не ведает, что последняя команда означает уничтожение цивилизации и смерть миллионов людей. В компьютер введена программа определенной игры, по правилам которой он должен запустить ракеты!

ИСТЕКШЕЕ ВРЕМЯ ИГРЫ: 45 ЧАС 32 МИН 25 СЕК
ОСТАВШЕЕСЯ ВРЕМЯ ИГРЫ: 27 ЧАС 59 МИН 39 СЕК
ВАС ТРУДНО ЗАСТАТЬ. НЕ СМОГ НАЙТИ ВАС В СИЭТЛЕ. ТЕРМИНАЛ НЕ ДЕЙСТВУЕТ ПО ВАШЕМУ СЕКРЕТНОМУ АДРЕСУ. ВЫ ЖИВЫ ИЛИ УМЕРЛИ?

Ого! Какая удача!

ПЕРЕСТАНЬ ИГРАТЬ

набрал Дэвид

Я УМЕР
...

НЕДОСТОВЕРНО

ответил компьютер.

В ФАЙЛЕ НЕТ ОТМЕТКИ О СМЕРТИ ФОЛКЕНА СТИВЕНА У. ТЕРМИНАЛ НЕ ДЕЙСТВУЕТ ПО ВАШЕМУ СЕКРЕТНОМУ АДРЕСУ.

"Тут явно что-то не так,- подумал Дэвид.- Вдруг он не умер?"

НАЗОВИ СЕКРЕТНЫЙ АДРЕС

набрал Дэвид.

Монитор немедленно ответил:

ПЕНСИЯ ПЕРЕВОДИТСЯ СЕЙЧАС ПО АДРЕСУ: Д-Р РОБЕРТ ХЬЮМ, КЕДРОВАЯ АЛЛЕЯ, 5, ОСТРОВ АНДЕРСОН, ОРЕГОН

- Значит, он жив!- вскричал Дэвид.- Стивен Фолкен жив!
***

Он нагнулся к экрану, но тут открылась дверь.

- А ну, отойди от аппарата!- загремел голос.

Дэвид успел выключить машину прежде, чем вошедшие заметили, что было на экране. Уайген и Стокман, двое агентов "эскортировавших" его сюда, схватили Дэвида и оттащили от монитора.

- Ничего не придумали умнее, как оставить его одного,- сказал Стокман, сжав бицепс Дэвида сильнее, чем требовалось.
- Я только взглянул на аппарат, джентльмены!- захлебнулся Дэвид.- Ничего не испортил... Послушайте, мне надо срочно поговорить с мистером Маккитриком.

Уайген вытащил из кармана пару наручников.

- Кто распорядился снять с него браслеты?!

Дэвид махнул в сторону командного мостика.

- Маккитрик. Мне совершенно необходимо сказать ему кое-что. Займет всего минуту, пожалуйста!

Лицо Уайгена уподобилось ледяной глыбе.

- Дэвид Лайтмен,- отчеканил он,- мне поручено доставить нас в распоряжение федеральных властей в Денвер, где вас поместят под стражу по обвинению в шпионаже.- Его тонкие губы застыли в презрительной гримасе.

Сердце Дэвида подпрыгнуло.

- Шпионаже? Не может быть! Здесь какая-то ошибка. Это не имеет ничего общего со шпионажем! Я все объясню мистеру Маккитрику, если вы на минуту...

Уайген вытащил из кармана листок и сунул его под нос Дэвиду.

- Лайтмен, это выписка из уголовно-процессуального кодекса. Здесь перечислены ваши права. Прочтите и распишитесь.- Он злорадно ухмыльнулся, протягивая мальчику авторучку.- Прошу вас...
- Говорю вам...
- Тебя же просят,- сказал Стокман, сдавливая, как клещами, руку Дэвида.- Или ты хочешь, чтобы с тобой обращались иначе?
- Хорошо, хорошо,- простонал Дэвид.

Он взял бумагу. "Вы имеете право не отвечать ни вопросы... Вы имеете право..." Черт, все как в кино!

- Имейте в виду,- сказал он, расписываясь,- система зациклилась. ОПРУ продолжает имитацию... Компьютер может развязать ядерную войну, считая, что это игра!
- Пошли, Стокман. Запрем его в изоляторе, а то этот тип, Маккитрик, снова доберется до него.
- У меня из головы не выходит одна мысль, Уайген. А что, если русские давали ему инструкции через компьютер? Надо проверить... Из-за этих машин в Америке развелась уйма шпионов!
- Одно могу сказать,- мрачно отозвался Уайген.- Вернусь домой, отниму "Атари" у своего сына.

#08
Дэвид Лайтмен усилием воли заставлял себя спокойно сидеть на стуле. Его снова заперли в изоляторе. Рыпаться бесполезно. Если начать скандалить, эти фэбээровцы вполне могут приказать охраннику вытащить "пушку" 38-го калибра и продырявить навеки продукт генетической программы супругов Лайтмен.

Он пытался дышать ровнее и подавить рвущийся наружу страх... В конечном счете здесь, в Хрустальном дворце НОРАД, работают опытные специалисты. Они, конечно же, понимают, что делают, и в случае крайней необходимости могут запросить Главного программиста - если Стивен Фолкен действительно жив и находится по своему орегонскому адресу.

Ну, а если не понимают...

Дэвид соскочил со стула и забегал по изолятору, чувствуя, как противный липкий страх заволакивает все его естество.

Что, если они не станут звонить Фолкену? Гордость может не позволить им признаться в собственной беспомощности; до них может не дойти, что блистательная фолкеновская машина, запрограммированная на самообучение, вдруг ожила и упрямо желала доиграть начатую Дэвидом безумную игру. Ведь все эти надутые начальники ничем не отличаются от остальных - от его отца, Кайзера-Кесслера Лиггета, пастора; ограниченные создания, они думают, что правят доверенным им куском жизни, что, дернув за веревочку, можно навязать миру свои правила.

Не исключено, что Маккитрик не поверил бы ни одному его слову. Достаточно вспомнить, как он отзывался о профессоре Фолкене,- никакого уважения к чужому мнению. Миром правила горстка себялюбивых посредственностей, цеплявшихся за власть.

"Черт с ними, черт с ними со всеми,- думал Дэвид Лайтмен.- Мы все равно обречены. Если даже выберемся из нынешней передряги, кто знает, что случится завтра? Президент может сорваться с цепи и решить по-ковбойски разделаться с противником. В небо взмоют "Титаны", "Посейдоны", "Лансы" и "Минитмены". Ба-бах! Бах! Бах! В ответ полетят чужие ракеты..."

Самое смешное во всем этом, что Дэвид Лайтмен оказался сейчас в самом безопасном месте - он-то наверняка останется цел.

Он понимал, конечно, что ему придется жить с сознанием, что это он развязал термоядерную войну; из-за него пришла в действие вся гигантская машина, это он повалил первую костяшку домино. Какой же мир ему достанется? Раньше при мысли о будущей войне он считал, что погибнет в числе первых и не задумывался о последствиях.

Теперь он вспомнил Дженифер Мак, и у него странно засосало под ложечкой. Мир без нее вдруг показался ему совсем никчемным.

"Лайтмен,- подумал он,- все началось из-за тебя! Тебе и расхлебывать. Тебе, и никому другому! Это ты виноват. Оказалось, что твой волшебный мир компьютеров из Страны Никогда-Никогда неразрывно связан с миром людей из плоти и крови, миром жизни и смерти, а ты - не Питер Пэн" [Питер Пэн - герой одноименной пьесы Дж.Барри (1904г.), который не становился взрослым; Питер Пэн увел с собой девочку Венди и ее братьев в сказочный мир Страны Никогда-Никогда].

Он один знал, чем вызвана ошибка. Он один знал, что без вмешательства Стивена Фолкена ошибка рискует привести к катастрофе. Но они считают Лайтмена шпионом и ни за что на свете не станут его слушать.

Дэвид перестал расхаживать.

Надо что-то предпринять... даже под угрозой смерти.

Надо исхитриться и каким-то образом связаться с островом Андерсон в штате Орегон. Только Фолкен в состоянии убедить этих людей, что русские ракеты на их экране - не что иное, как электронные фантазии компьютера по имени Джошуа.

Решено. Но как выбраться отсюда? Он в сотый раз оглядел комнату, на сей раз с четким намерением - бежать. Погоди-ка. Что это за металлическая панель размером полметра на полметра - не скрыто ли за ней устройство электронного замка? Дэвид внимательно осмотрел панель. Она плотно привинчена к стене. Дэвид даже сломал ноготь, пытаясь просунуть его под пластинку. Нет, здесь нужна крестовидная отвертка.

Под умывальником в комнате виднелся стенной шкафчик с выдвижными ящиками. Дэвид потянул нижний. Заперт. Второй - заперт. Третий - заперт. Но верхний подался; Дэвид жадно заглянул в него.

Обычный санитарный набор: вата, лейкопластырь, бинт, шпатели ("Откройте рот пошире-а-а-аа-а!"). Ничего подходящего. Везет как утопленнику.

Он со вздохом задвинул ящик.

Стоп. Разуй глаза. Кажется, там на дне металлический контейнер?

Дэвид снова дернул на себя ящик и стал лихорадочно выбрасывать оттуда бинты и прочую дребедень. Так. Что в контейнере? Несколько одноразовых шприцев - не то; перевязочные пакеты - не то; маленький диктофон - не то; стетоскоп - не то; пинцет...

Диктофон!

В памяти всплыли звуки, раздавшиеся перед тем, как охранник открыл дверь Маккитрику. Он слышал о подобных дверях и даже читал об электронных замках статью в "Попюлар мекэникс".

Дэвид взял в руки диктофон. Портативный кассетник "Сони" с аксессуарами. Дорогой. Страна обеспечивает свои вооруженные силы всем самым лучшим! Он вставил наушники-клипсы и нажал на кнопку пуска.

"Зрачки пациента расширены вследствие недавнего употребления марихуаны",- произнес голос врача.

Дэвид выключил прибор, взял пинцет и подошел к двери. Есть смысл попробовать. Если сработает, старина Стинг сможет пригодиться им.

Изрядно попотев, он ухитрился отвинтить пинцетом панель, осторожно, почти не дыша, снял ее и стал изучать "спагетти" разноцветных проводков.

Добрых пять минут ушло на то, чтобы подсоединить к выходной линии диктофон и водрузить на живую нитку панель. Сработано чисто. Теперь предстояло проверить действие задумки.

Он подошел к двери и приник к ней ухом.

Было слышно, как охранник ворковал с медсестрой.

- Нет, сержант, сегодня после дежурства я занимаюсь стиркой,- сказала она.
- Завтра вечером я тоже свободен, Нэнси,- пробасил тот.- Давай сходим в кафе на "шведский стол", а то от здешней еды уже воротит.

Дэвид отошел на цыпочках, включил диктофон, вернулся к двери и изо всех сил забарабанил в нее кулаком.

Послышались шаги охранника.

- Чего тебе?
- Здесь нет туалета, а мне очень нужно. До Денвера еще столько ехать,- жалобно сказал Дэвид.

Охранник молчал, явно раздумывая, как поступить.

- Слушайте, я не утерплю. Представляете, что будет в вашем чистеньком медпункте?- настойчиво продолжал Дэвид. Ему даже не пришлось особенно имитировать.

"Ну, давай! Открывай, а то мне крышка!"

Охранник подумал еще немного и наконец стал набирать код на щитке возле двери.

"Бип... бип... бип... бипиип... бип... бип..."

Дверь распахнулась, и в проеме возник сержант, держа руку, как положено по инструкции, на рукоятке пистолета.

- Пожалуйста,- быстро заговорил Дэвид,- я должен увидеться с доктором Маккитриком. Мне необходимо сообщить ему...

Круглую физиономию сержанта исказила болезненная гримаса.

- Послушай, малый. Ты не имеешь права ни с кем разговаривать. Парни из ФБР будут здесь с минуты на минуту. Если хочешь в уборную, я отведу тебя.
- Не надо.
- Прикидывался, значит?- сказал сержант.- Скажу тебе, малый, я буду рад, когда тебя заберут отсюда.
- Я тоже,- ответил Дэвид.

Охранник с омерзением покрутил головой и захлопнул дверь.

Дождавшись, когда затихнут шаги, Дэвид снял панель; она выскользнула из его взмокших ладоней, и он с трудом поймал ее.

"Недотепа,- обругал он себя.- Дырявые руки!"

Осторожно положив панель на пол, мальчик перемотал назад кассету, вынул штекер из гнезда "вход" и вставил его в "выход". Пожалуй, все.

Палец нажал на кнопку "пуск".

Раздались слабые попискивания - точное повторение звуков комбинации замка. Дверь легонько щелкнула. Хитро улыбнувшись, Дэвид оторвал провод включения устройства.

"Ну, что скажешь на это, Джим Стинг?" - подумал Дэвид. Он толкнул дверь. Та подалась. Из конца коридора донеслось хихиканье медсестры. Охранник, стоя спиной к Дэвиду, выслушивал ее сердце стетоскопом.

- Губы произносят "нет... нет... нет",- гудел сержант,- а сердце говорит "да! да! да!".

Пора!

Дэвид выскользнул в коридор и закрыл дверь. Замок защелкнулся. Хорошо. Какое-то время они с ним повозятся.

"Куда теперь?" - оглянулся он в отчаянии. Прежде всего подальше от глаз охранника. Дэвид на цыпочках дошел до угла. Перед ним была площадка, на которую выходили дверцы лифтов.

"Динь!" На индикаторе зажглась сигнальная лампочка - кто-то приехал!

Дэвид нырнул в дверь с надписью "Запасный выход".

- Не знаю, как действовать дальше,- послышался голос Уайгена.- Он ведь несовершеннолетний.
- Если он действительно замешан в шпионском деле,- ответил Стокман,- можно будет запросить специальное решение конгресса.

Дэвид Лайтмен в панике ринулся вниз по бетонным ступенькам.

Несколько минут перед глазами у него калейдоскопом проносились серые бетонные стены, тусклые металлические двери и красные надписи "Запасный выход". Наконец Дэвид остановился. Дальше бежать было некуда.

Тяжело дыша, он стал осматривать место, куда загнал его страх.

Гигантские пружины подпирали потолок - очевидно, он добрался до скального основания, на котором покоился весь комплекс. В одном месте в потолке зияло темное отверстие, откуда спускался крутой пандус. Дыра не сулила безопасности и ничем не обнадеживала, но другого пути не было.

Дэвид встал на четвереньки и пополз вверх.
***

Уайген и Стокман стояли рядом с охранником у запертой двери в изолятор.

- Что стряслось?- спросил у них вызванный техник.
- Да вот... наверно, заклинило замок,- сказал сержант, указывая на щиток.
- Сейчас откроем. Минутку,- снисходительно отозвался техник, не переставая жевать резинку. Он опустил на пол чемоданчик, открыл его, достал инструменты и принялся за работу. Уайген со Стокманом нетерпеливо переминались с ноги на ногу.

Дело заняло больше минуты, о чем агенты ФБР напомнили технику не однажды, каждый раз все более повышенным тоном.

- Вот что,- сказал наконец техник, глядя на развороченный щиток.- Ее закрыли изнутри. Точно.

Уайген вне себя забарабанил в дверь.

- Лайтмен! Открой! Ты делаешь себе же хуже!
- Погодите,- сказал механик.- Готово.

Дверь распахнулась. Помещение было пусто.

***
- Джентльмены,- объявил полковник Конли, возвращаясь к группе гостей,- мне только что сообщили, что по плану в компьютерном центре предстоит уборка,- на его губах чуть подрагивала извиняющаяся улыбка.- Нам не хочется, чтобы кто-нибудь поскользнулся на мокром полу, поэтому мы закончим обход здесь. Прошу вас не задерживаясь пройти в автобус. В офицерском клубе вам будут предложены прохладительные напитки.

Дэвид Лайтмен, высунув голову из отверстия, глядел на лес ног. Ползти наверх было нелегко и сейчас он ловил ртом воздух, как после забега.

Сколько времени пройдет, прежде чем они обнаружат его исчезновение? Немного. Он выскочил из изолятора минут пять назад, может, чуть больше. В любой момент штурмовой отряд в касках с автоматами наперевес бросится искать его - преследователи представлялись Дэвиду персонажами с карикатур Джека Кирби: "Брать живьем, сержант Рьяный!", "Сделаем из тебя котлету, красный!", "Бах! Трах! Бум!"

Почему воображение всегда первым делом подсовывало ему комиксы?

Начищенные штиблеты и туфли на высоких каблуках двинулись прочь. Дэвид напрягся. Смешаться с толпой - единственный шанс выбраться отсюда. Жаль, что он выглядит оборванцем: в группе разодетых гостей он будет белой вороной.

Дэвид вылез из убежища, когда последний гость - им оказалась хрупкая женщина в узкой юбке с обилием грима и губной помады на лице - завернул за угол.

Он двинулся следом, как вдруг чья-то рука ухватила его за плечо.

"Боже, это конец",- мелькнуло у Дэвида.

- Ну-ка стой!- сказал мужчина в военной форме с сержантскими нашивками и дурным запахом изо рта.- Попался, а?

Дэвид не мог выдавить ни слова.

Сержант вытер рукой узкие губы и ястребиным оком заглянул Дэвиду прямо в душу.

- Дети думают, что правила писаны не для них. Велено было не отходить от группы? А ну живо, догоняй!

Дэвид не мог поверить своему счастью.

- Д-да... да, сэр! Извините, сэр,- промямлил он.

Сержант подтолкнул его вперед. Мальчик стрелой кинулся за туристской группой, которую уже вели к автобусу. Он ждал, что в любой момент его схватит чья-нибудь могучая рука. Дэвид уселся на заднее сиденье и спрятался за спины гостей. Полковник, проводивший экскурсию, быстро попрощался, не заходя в автобус, и заторопился назад в центр.

Завыла сирена.

Длиннолицый парень примерно одного возраста с Дэвидом повернулся к нему.

- Не знаешь, чего случилось?
- Не-а,- коротко бросил Дэвид.
- А ты кто? Я тебя не видел на экскурсии.
- Русский шпион. Мне надо побыстрее выбраться отсюда, пока не сцапали.

Парень рассмеялся.

- Ясно. А я - Джон Риггинс, новое американское секретное оружие.

Автобус дернулся с места и быстро покатил к воротам.
***

В Хрустальном дворце оператор установки Адлер изучал карту. "Дьявол,- подумал он,- неужели опять? Что сегодня творится в мире!"

- Двадцать две подводные лодки класса "Тайфун" вышли из Петропавловского порта и направляются в открытый океан,- доложил он.- Дирекционный угол девяносто пять градусов.
- Ого!- сказал у него за спиной капитан Ньют.- Похоже, русские что-то затеяли.
- У меня в это дежурство только плохие новости,- вздохнул Адлер.
***

Маккитрик и Поль Рихтер, навалившись на стол в кабинете, изучали ворох диаграмм. На пороге возникла Пат Хили. Маккитрик оторвался на секунду от бумаг.

- Если опять что-нибудь подобное, лучше не говорите,- произнес Маккитрик, увидев выражение ее лица.
- Они потеряли мальчишку. Он удрал.
- Что?!

Рихтер продолжал водить пальцем по схемам, его это не касалось.

- Они объявили розыск по всем штатам и, конечно, поймают его. Но в данный момент его нет.

"Ну и бедлам",- подумал Маккитрик. Он глянул сквозь окно вниз, где торчали головы программистов и операторов.

- Надеюсь, они разделаются с гаденышем,- процедил он сквозь зубы.
***

Певица в стиле "кантри энд вестерн" завывала по радио о том, что любовь - обман. Пожилой водитель грузовика неотрывно смотрел на дорогу, черной змеей уползавшую к горизонту, и часто переключал скорость.

Трейлер подобрал Дэвида на границе штата. Почти час уже они ехали молча. "Седому шоферу явно приятно, что кто-то сидит рядом",- подумал Дэвид Лайтмен. Ну и работка... Целыми днями смотреть, как слева мелькает темная обочина, а справа - белая разделительная полоса!

Следующей песней был "Караван". Прямо в точку!

Перебирая события последних дней, Дэвид думал, как много изменилось для него. После этого безумного уик-энда мир уже не будет таким, как прежде. Все оказалось куда сложнее, чем предполагалось раньше.

До сих пор Дэвид Лайтмен считал себя неприкаянным, отверженным, наблюдавшим со стороны за крысиной гонкой. Теперь вдруг оказалось, что он - соучастник, и всегда был соучастником происходящего. Любые события непосредственно касались его. Он был частицей большого мира. Один шаг, совершенный из глупого самодовольства, привел в действие цепь событий, грозивших увлечь в бездну миллионы людей.

И все из-за того, что ему захотелось поиграть в войну! Стинг предупреждал его, но он был уверен в собственной неуязвимости. Ну почему его отроческий протест не проявлялся в обычных выходках - почему он не убежал из дома, не вылил банку пива отцу в туфли или не начал курить марихуану? Все бы прошло куда безболезненней. Вместо этого ему понадобилось играть в жмурки с военным компьютером.

Если снять об этом фильм, его слава превзойдет славу Мика Джэггера [Лидер рок-ансамбля "Роллинг Стоунз"] и Джеймса Дина [Американский киноактер; погиб в автомобильной катастрофе в 1955г.]. Он вполне сможет стать кинозвездой или рок-певцом.

Конечно, при условии, что и он сам, и мир в целом выживут.

После катастрофы он удостоится разве что песенки "Ты сбросил бомбу на меня", мрачно подумал Дэвид.

- У тебя что - ни сумки, ни вещей?- неожиданно спросил водитель, двинув рычаг переключения скоростей.
- Гм... понимаете... у меня украли сумку. Гм... а сколько передач у вашей машины?
- Четырнадцать.- Мужчина чуть покосился на пассажира. Морщины резче обозначились на его лице.- А ты, часом, не сбежал из дома?
- Что?- заерзал Дэвид на продранном сиденье.
- Не удрал ли ты от родителей? Выглядишь-то совсем ребенком.
- Правда,- вздохнул Дэвид.- Меня ни в одном баре не обслуживают.

Какое-то время они катили молча. Водитель поглядел в зеркало заднего вида на свой огромный контейнер, набитый консервами.

- Полиция!- вдруг сказал он.
- Что?- встрепенулся Дэвид.
- Двое легавых остановили меня в Иллинойсе. Клянусь, они выглядели как семиклассники, не старше!

Дэвид с облегчением откинулся на сиденье.

- Где ты будешь выходить?
- А какой здесь ближайший город?
- Место под названием Грэнд-Джанкшн.
- Подойдет,- сказал Дэвид.

Водитель пожал плечами и вновь погрузился в молчание.

По радио Мак Дэвис начал петь "Не везет сейчас - повезет потом".
***

- Повторите еще раз название?- гнусаво произнес в трубку голос оператора.
- Остров Андерсон,- сказал Дэвид,- штат Орегон... Личный телефон доктора Роберта Хьюма, Хьюм. Адрес - Кедровая аллея, пять.

Дэвид откусил кусок пиццы в ожидании ответа. Водитель, как он и просил, высадил его в Грэнд-Джанкшн. Дэвид поежился от холода - ледяной ветер залетал уже в телефонную кабину.

- Я проверил,- снова зазвучал голос оператора.- Доктор Хьюм, ХЬЮМ, в справочнике не значится.
- Может, у него нет телефона?
- Извините, но у нас нет таких сведений,- нетерпеливо продолжил оператор.
- Одну минутку! Посмотрите на фамилию Фолкен. Профессор Стивен Фолкен, ФОЛКЕН, адрес тот же.

Пауза.

"Ну, давай, давай!" - подумал Дэвид, сжав остывший пирог так, что из него потекли горчица и кетчуп.

- Профессор Стивен Фолкен, ФОЛКЕН, Кедровая аллея, остров Андерсон, не значится.

Дэвид Лайтмен повесил трубку и стал лихорадочно думать, что делать дальше.
***

"Танцуй, танцуй, танцуй всю ночь,- настоятельно требовал проигрыватель,- пусть груз забот уходит прочь!"

Дженифер Мак, стоя на четвереньках, поднимала и опускала правую ногу в такт музыке; упражнение называлось "семафор". Синкопы синтезатора заполняли гостиную, подхватывая Дженифер пульсацией ритма. После получаса занятия аэробикой трико на ней можно было выжать. Раньше она любила делать упражнения под "1999" Принса Нельсона, но подруга по классу аэробики взахлеб расхваливала музыку "Новой волны", и Дженифер решила быть как все, не отставать от моды.

Песня сменилась танцевальным номером. Дженифер встала и начала двигаться в "свободном полете", импровизируя на ходу.

Дома никого не было, можно разгуляться. "Интересно,- мелькнуло у нее,- а Дэвид Лайтмен танцует! Наверно, нет",- вздохнула Дженифер.

Мелодию прорезал телефонный звонок. Она не стала снимать трубку - может, позвонит и перестанет. Кому взбрело беспокоить ее в такое время! Телефон упрямо дребезжал.

- Черт!- в сердцах сказала она, двигаясь в танце к кухне.
- Да!- раздраженно произнесла она в трубку.
- Дженифер? Это я, Дэвид,- сказал далекий голос.
- Дэвид?
- Дэвид Лайтмен.
- Поняла, поняла. Откуда ты говоришь?
- Из Колорадо.
- Тебя не было в школе. Впрочем, ты не много потерял. Старик Лиггет...
- Слушай, Дженифер. Мне неудобно просить, но дело чрезвычайной важности. У тебя есть деньги?
- Деньги? Конечно. Давай встретимся по возвращении...
- Нет, ты не поняла. Мне надо, чтобы ты купила мне билет на самолет из Грэнд-Джанкшн в Колорадо до Сейлема в Орегоне. Я знаю, это связано с хлопотами, но не могу тебе всего объяснить сейчас.

Дженифер помолчала, приходя в себя от удивления.

- А что ты делаешь в Колорадо? Я заходила к вам, родители чем-то жутко озабочены, но не сказали в чем дело. Что произошло?
- Я расскажу тебе позже, Дженифер,- произнес далекий голос.- Сейчас просто не могу. Ты сделаешь то, о чем я прошу?
- Дэвид, я не миллионерша!
- Знаю. Тебе придется занять у кого-нибудь. Но, Дженифер, ты единственный человек, которому я могу довериться. Кроме тебя мне помочь некому.
- Конечно, я помогу, Дэвид. Постараюсь сделать все, что надо,- ответила она, с удивлением чувствуя, сколько души вкладывает в эти слова.
- Спасибо, Дженифер,- в голосе Дэвида прозвучали явное облегчение и признательность.- Слушай, когда будешь покупать билет, скажи, что его заберет в Грэнд-Джанкшн человек по фамилии Смит. Мое имя не должно фигурировать.
- Погоди минутку,- сказала Дженифер, дотягиваясь до карандаша на соседнем столе.- Я лучше запишу все.
- Следующий рейс будет завтра, так что если ты поторопишься, то оформишь билет сегодня.
- Хорошо... Из Грэнд-Джанкшн, Колорадо, в Сейлем, Орегон. На завтра,- повторила Дженифер.
- Ты сумеешь?
- Дэвид Лайтмен,- улыбнулась девушка,- тебя ждет сюрприз. Готовься.
***

В Хрустальном дворце царившая в обычные дни сдержанная мрачновато-скучная атмосфера сменилась профессиональным хаосом; нервы у всех были до крайности напряжены.

Генерал Берринджер, распустив галстук и закатав рукава, подумал, не велеть ли принести ему еще одну чашку кофе. Нет, он и так уже возбужден. Всего три часа довелось спать минувшей ночью. А тут еще этот мальчишка Лайтмен удрал, показав кукиш крупнейшей в мире военной системе.

Он взглянул на электронную карту. Символы, изображавшие подводные лодки, замерли вблизи берегов Северной Америки.

СТОГ 3

значилось на табло.

- Сэр?- к нему подошел офицер-связист.- Мы только что получили телекс из госдепартамента.

- Прочтите. Мне надо беречь глаза.

- Советский Союз отрицает факт развертывания подводных лодок. Русские спрашивают, чем объясняются провокации с нашей стороны.

- А это что?- рявкнул генерал, указывая на карту.- Наша система уже не имитирует атаку, это проверено!

- Так точно, сэр,- ответил офицер и, козырнув, двинулся к своей консоли.

Генерал Берринджер вздохнул. Пожалуй, надо выпить кофе.
***

Сидя внизу у своего терминала, оператор первого класса Роланд Мур внимательно изучал картину на своем мониторе.

Вдруг на экране замелькали помехи. Он немедленно щелкнул тумблером и набрал несколько цифр. "Этого не должно быть",- с тревогой подумал он.

Мур повернулся к соседу, Эду Моргану.

- Эд, проверь регулировку антенны на 0-84. Я потерял изображение.

Эд нажал несколько кнопок на своей клавиатуре.

- Я тоже потерял картину.
- Надо доложить генералу.

Он позвонил одному из помощников Берринджера. Тот обратился к командиру:
- Сэр, мы перестали получать сигналы с двух спутников раннего обнаружения. Это либо неисправность... либо они сбиты.

"Надо будет плеснуть виски в кофе",- подумал генерал, стискивая зубы.

В компьютерном центре машина ОПРУ играла в войну. Микросхемы против микросхем. Короткие молнии пробегали по оптическим волокнам, едва уловимо гудели приборы, сухо щелкали реле. Казалось, это Смерть прищелкивает костяшками пальцев в такт похоронному маршу.

#09
На табло зажглась надпись: "Пристегните ремни".

- Леди и джентльмены, через несколько минут наш самолет совершит посадку в аэропорту Сейлема. Просим пристегнуть ремни и воздержаться от курения,- сообщил голос командира корабля.

Здесь, на местной линии, обходились без стюардесс. Дэвид Лайтмен защелкнул замок пояса.

Небольшой самолет клюнул носом и начал снижаться, довольно бесцеремонно тряхнув пассажиров. Скромные размеры машины не позволяли обеспечить комфортабельную плавность, присущую гигантским авиалайнерам. Дэвиду показалось, что они камнем падают вниз.

Его сосед, владелец магазина собачьей пищи, полный мужчина средних лет, в последний раз пыхнул сигарой, прежде чем раздавить ее в пепельнице.

- Ну вот, мы в Уилламетской долине, сынок,- сказал он, глядя в окно.- Единственное место в Орегоне, откуда не видны горы. Запомни правильное название, сынок.- Уил-ла-мет. А то обзывают кто во что горазд,- он смачно хохотнул и вновь принялся наблюдать за снижением.

Дэвид попытался улыбнуться. Самочувствие было ужасным. Минувшую ночь он проспал, вернее - пытался уснуть, сидя в зале ожидания. Завтрак камнем лежал в желудке, а его вкус не проходил даже после бессчетного количества аэропортовского кофе.

Узкая посадочная полоса прыгнула под колеса машины, и самолет, промчавшись немного, остановился. Трап спустили прямо на бетон, и Дэвид, с трудом двигая онемевшими ногами, побрел к зданию аэровокзала метрах в двадцати от стоянки.

Отсюда до острова Андерсон придется добираться автостопом. Ему не пришло в голову попросить Дженифер перевести телеграфом немного денег. Он и так несказанно обрадовался, когда в Грэнд-Джанкшн ему ответили у стойки, что мистера Смита ждет авиабилет. Дженифер - настоящий друг. Если удастся открутиться от тюрьмы, он, конечно, не ограничится приглашением сходить с ним в игротеку.

Сколько у него остается времени, думал юноша, шагая по залитому весенним солнцем орегонскому аэропорту к стеклянным дверям терминала? Только до завтра. Слава богу, этим тупицам из НОРАД пока удавалось сдерживать Джошуа. Мир выглядел как обычно - Орегон не зиял кратерами от атомных бомб, а это значит, что блистательная программа не запустила пока ни одной ракеты.

При этой мысли у Дэвида мороз пробежал по коже. Невероятно! До сих пор вся история не укладывалась у него в голове. Ведь достаточно...

Первыми, кого Дэвид увидел при входе в здание аэровокзала, были двое полицейских. Они стояли возле окошка продажи билетов. Ноги у Дэвида стали ватными. Они еще не заметили его. Куда свернуть? Что де...

Кто-то схватил его за локоть.

Дэвид подскочил, едва не заорав, и обернулся с выпученными глазами.

Рядом с ним стояла, свеженькая и хорошенькая, как обычно, Дженифер Мак.

- Привет! Я так рада, что ты добрался!- Она обняла его и по-родственному поцеловала в щеку.- Мы так беспокоились, вдруг что-то сорвется. Тетя Альма уже звонила в авиакомпанию. Она весь день торчала у плиты, а я сидела в Кламат-Фолс с нашими ужасными кузенами. Помнишь, я рассказывала - те, что не вылезают из спортивной одежды и от которых всегда плохо пахнет.
- Брось, я сейчас тоже не благоухаю, как роза.- Он повел ее к выходу.- Давай рванем лимонада в киоске.
- У меня машина с другой стороны.
- Я не могу идти через здание. Должен держаться спиной к полицейским. Знаешь, Дженифер, я вляпался в жуткую историю.
- Знаю, Дэвид. Они приходили вчера вечером и допрашивали меня! Сказали, что из ФБР. Только ФБР способно на такое - вытащить человека с аэробики и начать закидывать его вопросами!

Они прошли сквозь автоматически открывающиеся двери.

- Не надо было тебе приезжать, Дженифер.
- Что значит не надо?! Ведь это все из-за того, что ты исправил мою отметку!
- Нет... Я объясню позже. Наверно, выехала ни свет ни заря?
- Да, очень рано. Так рада, что отец оказался хорошим парнем! Отпустил меня в соседний штат! Конечно, я сказала ему, что еду в гости к дяде и тете...
- Он дал тебе машину? Блеск. У тебя нет карты?- спросил Дэвид, когда они подошли к синему универсалу "вольво".- Дорожной карты?
- Есть, конечно. Куда мы едем?
- На остров Андерсон.
- А что там такое?- спросила Дженифер, открывая дверцу.
- Расскажу по дороге.

Все время, что они ехали к тихоокеанскому побережью, Дэвид пытался объяснить Дженифер суть происходящего.

- Выходит, я ошиблась, да?- сказала она.- Им удалось обнаружить, кто баловался с их военной программой... Но мы же не нарочно, Дэвид! Я так и скажу им!
- Спасибо, Дженифер, но сейчас уже поздно. Они ничего не знают про тебя, и я хочу, чтобы так оно и осталось.

Дорога шла мимо фермерских угодий.

- Ты не сказал им, что это была моя идея - шарахнуть бомбой по Лас-Вегасу?- спросила она.
- Если бы я сказал, они бы схватили тебя.
- Но тебя же они не схватили.
- Схватили, только я удрал от них. Они считают, что я шпион.
- Ты - шпион?! Не болтай.
- Честное слово. Этот малый, Маккитрик, про которого я рассказывал, уверен, что я был игрушкой в руках красных. Он не желает признать, что его машины сели в лужу.
- Ладно, давай дальше. Зачем нам понадобился остров Андерсон?
- Когда я сидел в кабинете Маккитрика, мне удалось поработать с его компьютером... Он не был отключен.
- И они оставили тебя там одного?
- У них явно стряслось какое-то ЧП... Так вот, я смог вновь поговорить с Джошуа. Знаешь, я все время думаю - если бы я тогда не снял трубку, когда Джошуа позвонил мне...
- А почему ты снял трубку?
- Думал, что это ты!
- Ты хочешь сказать, что твоего тайного номера нет еще у десятка девочек?- лукаво спросила она.
- Нет, Дженифер, только у тебя одной.
- И у Джошуа.
- Да, у Джошуа. Он-то и сказал мне, что Фолкен не умер! И дал его адрес - остров Андерсон. До того, как звонить тебе, я попытался дозвониться до него - он сейчас носит другую фамилию и имя, Роберт Хьюм. В справочнике не значится... Ну, остальное ты знаешь.
- Как же так? Мы читали в некрологе, что он умер. Зачем они это придумали?
- Видно, это "ширма". Удобный предлог. Фолкен ведь отошел от дел. Когда такие блестящие ученые уходят из военного ведомства, им дают другую фамилию, новые документы - ведь они слишком много знают. Но Джошуа всегда говорит правду.
- Да, но ведь военные обязаны знать, что происходит. В конечном счете это их система.
- В том-то все и дело,- ответил Дэвид.- Они не знают про Джошуа. Знает только Фолкен. Ему одному известно, что способна совершить эта программа. Сейчас она старается выиграть игру, которую мы с ней затеяли,- старается по-настоящему. Ты веришь мне, Дженифер?
- Да... Бред какой-то, это нельзя себе вообразить. Почему ты не можешь сказать Джошуа, что, если он начнет войну, будут убиты миллионы людей?
- В него не заложены чувства и переживания.
- Но ты же сказал, что он запрограммирован на самообучение.
- Это - машина. Она напичкана военными играми. И самое большое ее желание - сыграть в них по-настоящему.
- Значит, единственный, кто может остановить Джошуа,- что Стивен Фолкен, его родитель.
- Кто знает, может, они уже остановили его. Но самое поганое, что эти дуралеи не станут меня слушать. Они не понимают, куда могут завести их собственные машины. Глаза у них смотрят в одну точку, они готовы поверить, что русские атакуют. Похоже, им даже хочется, чтобы русские напали. Это какое-то сумасшествие!
- Самовнушенное предвидение,- заметила Дженифер.- Мы проходили это по психологии.
- Точно,- отозвался Дэвид.- И знаешь, Дженифер, поневоле задумываешься - а кто сделал мир таким, каким мы его застали? Зачем великие державы накапливают столько оружия?
- Да, но ведь русские хотят захватить весь мир.
- Именно это и твердят нам!- махнул рукой Дэвид.- Но при том забывают, что русским приходится иметь дело со страной, которая в своем безумии уже сбрасывала атомную бомбу на людей - дважды. В Хиросиме и Нагасаки.
- Никогда не задумывалась над этим.
- Две великие державы в состоянии уничтожить друг друга - и заодно всю остальную планету - не один десяток раз. Кроме того, ядерные силы есть еще у нескольких стран. Мы живем на пороховом погребе. А я случайно поджег фитиль.
- Ты же не знал, Дэвид! Ты не должен корить себя.
- Не должен? Но где начинается ответственность?
- Фитиль просто лежал и ждал первого встречного.
- Это не снимает с меня ответственности, Дженифер. Я закрутил машину, и мне теперь надо сделать все возможное, чтобы остановить ее. Я оказался тем поганцем, который вечно суется куда не надо.
- Ты не поганец, Дэвид. Ты мне нравишься.
- Спасибо, Дженифер,- мягко улыбнулся Дэвид.- Ты не представляешь, как помогают такие слова.

Где-то после полудня они добрались наконец до места.

Андерсон был самым крупным из трех островов, расположенных в непосредственной близости от орегонского побережья; настолько крупным, что его обслуживал паром.

Дженифер решила оставить машину на стоянке у пирса: денег у нее было немного, а проезд без машины стоил значительно дешевле. Дэвиду не терпелось поскорее попасть на остров, неважно каким способом.

Они едва-едва успели, да и то потому, что капитан парома уступил мольбам Дженифер и немного задержал отплытие.

Вот и тут он обязан Дженифер. Надо будет обязательно повести девушку в ресторан.

Они стояли у поручней. Чайки с криками пикировали на воду. Пахло морем и водорослями. Солнце уже начинало клониться к горизонту.

- Знаешь,- промолвил Дэвид после долгой паузы.- Это не просто игра.
- Мммм?- удивилась Дженифер.- Что ты сказал?
- Ничего,- покачал головой Дэвид.

Едва паром причалил к дебаркадеру, Дэвид и Дженифер бросились на остров, опережая машины и остальных пассажиров. До этого девушка еще раз пустила в ход свои чары, чтобы узнать дорогу у сурового на вид капитана.

- Прямо по Лесной,- буркнул тот, почесывая густую спутанную бороду.- Пройдете с полмили и увидите узкий проулок. Это и есть Кедровая аллея.

Они бежали по самому настоящему лесу, лишь изредка между стволами деревьев мелькала вода. Пахло свежестью. Жаль, что они приехали сюда только за тем, чтобы выследить пропавшего Стивена Фолкена, мелькнуло у Дэвида.

А вдруг они на ложном пути? Что, если Фолкен действительно умер, оставив в памяти машины ошибочную программу? Ладно, они хотя бы погуляют с Дженифер по сказочному острову.

- Вот она,- сказала Дженифер, указывая на вылинявшую покосившуюся надпись "Кедровая аллея".
- Пошли. Здесь будет спуск к морю,- обрадовался Дэвид, ускоряя шаг.

Пройдя с полмили, они дошли до высоченного забора на бетонных столбах, который окружал обширное владение, протянувшееся вдоль океана. Забор был рассчитан на то, чтобы устоять при сильном циклоне. На обшарпанном почтовом ящике у ворот проступала полустершаяся фамилия владельца - "Д-р Хьюм".

Рот Дэвида расплылся до ушей.

- Все на месте!- воскликнул он.
- Потрясно! Только как мы попадем туда?- желала знать Дженифер, рассматривая тяжелый замок на воротах.- Это тебе не электронные провода.

Дэвид на всякий случай тоже подергал замок. Надежный. Кнопки звонка нигде не видно.

- Эй!- крикнул он.

Никакого ответа.

- Попробуем обойти со стороны океана,- предложил юноша.
- Ой, там так мрачно и сыро.
- Считай себя мобилизованной.

Она молча двинулась за ним.

- Хорошо, что на мне джинсы,- заметила Дженифер, продираясь сквозь колючий кустарник.- Плохо только, что это выходная пара "Колвин Клейнс".
- Я сообщу фирме, что ты пострадала на службе отечеству,- сказал Дэвид, раздвигая ветки.- Они пришлют тебе новые штаны.

Оба стали молча спускаться по склону. Здесь было довольно сухо, правда, ноги скользили по сосновым иглам. Сладковато пахла жимолость. В листве дуба промелькнул алый хвост малиновки. Впереди явственно слышался шум прибоя.

Вскоре лес поредел, в воздухе запахло морем. Теперь они двигались вдоль проржавевшей проволочной сетки. Деревья кончились, между нагромождениями камней блестели лужи и участки топкой жижи.

- Наша задача найти дыру в заборе.- Дэвид сделал шаг, и нога ушла в топь. Он рванулся к ближайшему камню.
- Здесь неглубоко. Я куплю тебе новые тапочки,- подбодрил Дженифер юноша, протягивая ей руку.

Грязь хлюпала у них под ногами, запах соли и тины стал гуще; кроссовки у Дэвида промокли, и ступни застыли от холода. Наконец они выбрались на твердь. Дженифер храбро шествовала впереди, выбирая места посуше. Глядя на нее, Дэвид видел уже не просто смешливую хорошенькую девчонку-подростка - нет, любуясь, как морской бриз развевает ее шелковистые волосы, он ощутил совершенно незнакомое ему чувство.

Темнеющее небо вдруг прочертило какое-то тело. Оно пронеслось совсем низко над головой Дженифер. "Чайка?- мелькнуло у Дэвида.- Нет. Гораздо крупнее".

- Дженифер!- крикнул Дэвид, остолбенело глядя на летящее существо, освещенное вынырнувшим из туч солнцем.

"Господи,- подумал он,- не может быть!"

Существо имело кожистые крылья добрых двух с половиной метров в размахе, чешуйчатое тело рептилии и заостренную, словно ножницы, голову. Оно в точности походило на птерозавра. "Но этого же не может быть,- лихорадочно думал Дэвид,- птерозавры вымерли миллионы лет назад. Куда они попали - в Затерянный мир?!"

- Пойдем скорее,- произнес Дэвид, удивляясь собственному спокойствию,- поищем укрытие.

Дженифер молча повиновалась. Держась за руки, они с трудом запрыгали по камням.

Летящее существо легло на крыло, развернулось и вновь понеслось к ним.

- Дженифер, ложись!- завопил Дэвид, стягивая ее в грязь. Сам он попытался ударить птерозавра кулаком, но промахнулся. Девушка уткнулась лицом в тину.

Летающая рептилия набрала высоту и начала кружить над склоном, усеянным крупными валунами.

- Ушла,- сказал Дэвид, помогая девушке встать.
- Кто это был?- спросила Дженифер. Ее округлившиеся глаза странно белели на вымазанной бурой тиной физиономии. Девушка ступала с трудом, при каждом шаге ее покачивало.

Дэвид, не отрываясь, следил за кружившим существом.

- Птеро-что-то. Птеродактиль, птеранодон. Одним словом, птерозавр,- бормотал он. Уф, кажется дьявольское отродье утратило к ним интерес.- Кто бы он ни был, этого не мо...

Переведя взгляд на верхушку откоса, он увидел там человека, державшего какую-то коробку. Летающее создание спланировало к человеку, и тот схватил его за ноги. Крылья опали, существо замерло.

Сознание Дэвида вернулось к действительности.

- Да это же модель!
- Что?- спросила Дженифер, тоже заметив человека. Тот начал ловко спускаться вниз.
- Мужчина управляет ею по радио! Пошли, Дженифер, надо поговорить с этим малым.

Взявшись за вымазанные грязью руки, они заторопились навстречу. Мужчина уже ждал их на берегу, стоя на камне. На нем был плащ из темного водонепроницаемого материала, в одной руке он держал свернутого птерозавра, в другой - коробку управления.

- Приветствую вас,- сказал мужчина, окидывая их внимательным взглядом. Лицо его при этом оставалось абсолютно холодным.- Мне очень жаль, что мы с Терри доставили вам несколько неприятных минут. Забавная игрушка, не правда ли?- его английский акцент почти стерся за годы жизни среди янки, но эксцентричность поведения и полное пренебрежение условностями были налицо. "Малый прямиком вышел из телесерии "Мстители",- мелькнуло у Дэвида. Мужчина постучал пальцем по пластмассовой голове модели.- Подумать только, было время, когда эти красавцы стаями кружили в небе.
- Доктор Хьюм, если не ошибаюсь?- церемонно осведомилась Дженифер, смахивая грязь, успевшую коркой застыть на ее лице.
- Ага, я вижу, вы успели ознакомиться с моим почтовым ящиком. Какая прелесть,- он ласково потрепал свое создание.- Вы слышали, что специалисты по аэронавтике утверждают, будто птерозавры не могли летать? Однако, как видите, они летают и довольно успешно. Правда, я еще не смог решить проблему взлета и посадки. Но можно предположить, что они срывались вниз с насестов подобно летучим мышам.- Он с надеждой взглянул на молодых людей.- Один из вас случайно не палеонтолог? Я молил бога, чтобы он послал мне палеонтолога.
- Нет, простите,- сказал Дэвид.
- Значит, вы намеренно нарушили границу?- спросил мужчина, не скрывая разочарования.- Я имею в виду... вы находитесь в моем владении, а я вас не приглашал.
- Вы ведь Стивен Фолкен, правда?!- восторженно произнесла Дженифер. Дэвид тоже ощущал прилив радости. Поэтому он особенно растерялся, когда мужчина, нахмурившись, круто развернулся и пошел прочь.
- Здесь начинается тропинка, по которой вы доберетесь до ограды,- без тени любезности в голосе произнес он, останавливаясь и указывая пальцем на выложенную камнями дорожку.- Пройдя вдоль ограды, увидите ворота. Рядом с ними калитка. Открыв ее, вы покинете владение. И проследите, пожалуйста, чтобы замок защелкнулся за вами. Если вы поторопитесь, то еще успеете на паром, отходящий в шесть тридцать.
- Профессор Фолкен,- сказал Дэвид, приближаясь к нему.- Мне очень нужна ваша помощь!
- Стивен Фолкен ничем не может помочь вам, старина. Стивен Фолкен мертв, как пень, и не намерен появляться в простыне, гремя костями, под рождество.
- Профессор,- взмолился Дэвид.- Я пришел из-за Джошуа.

Мужчина замер. Потом резко повернулся, и ребята уловили в его взгляде удивление.

- Вы имеете в виду победителя в битве при Иерихоне?
- Нет, сэр,- ответил Дэвид, подходя вплотную.- Не его. И не вашего погибшего сына. Я говорю о компьютере.
- Ага,- глубокомысленно протянул собеседник.- Силы небесные, в каком вы виде! У меня дома случайно есть две ванные, махровые простыни и чистая одежда как раз вашего размера. Да и перекусить не мешает, ммм? Полагаю, да,- кивнул он им, приглашая следовать за собой.- После этого вы соблаговолите мне поведать, каким образом двое детей пронюхали о сверхсекретной программе.

Дженифер улыбнулась, Дэвид с облегчением вздохнул, и оба радостно зашагали к дому профессора Стивена Фолкена.
***

Оператор радарной установки Адлер бросил две таблетки "алка-зельцер" в стакан с водой, поставленный на специальном выносе сбоку от консоли. Его пищевод снедала изжога. Предвкушая облегчение, он поднес стакан к губам, уже чувствуя вкус пузырящейся жидкости, когда в Хрустальном дворце завыла сирена. Желудок Адлера разом охватило пламя. Поставив стакан на место, он рывком придвинулся к экрану.

- Взгляни, что творится, Адлер,- прошептал один из его помощников, Джонс.

На радарном экране через Аляску двигались две светлые точки.

- Проверь исправность,- приказал Адлер.
- Уже сделано,- ответил Джонс.- Достоверность около единицы. Это по-настоящему.

Адлер загнал в себя страх и нажал на панели внутренней связи кнопку вызова командного мостика.

- Принят сигнал тревоги. Радары показывают два неопознанных - повторяю, неопознанных - объекта в пределах Аляскинской зоны.
***

Генерал Берринджер на командном мостике прямо-таки ощутил выброс адреналина в кровь.

- Запросите визуальное подтверждение,- повернулся он к полковнику Конли.- Вышлите перехватчики, пусть посмотрят.
- Переведите на СТОГ 2,- приказал генерал Берринджер,- свяжите меня с командиром звена перехватчиков. Я хочу сам с ним поговорить!

Мгновение спустя "тройку" на табло сменила "двойка". Установить прямую связь с перехватчиками сразу не удалось. На экране появились две новые точки, двинувшиеся навстречу двум первым.
***

Командир звена Билл Джонсон наблюдал из кабины, как сквозь разрывы облаков впереди голубеет небо. Он слегка постучал пальцем по экрану локатора. Картинка не изменилась.

- Хрустальный дворец,- сказал он в ларингофон,- докладывает Дельта-фокстрот-два-семь. У меня отрицательный радарный контакт. Повторяю - отрицательный. Советской машины не обнаружил.

В уши ворвался громкий голос, пришлось даже прикрутить громкость.

- Два-семь, говорит Стальной Шлем. Они прямо перед вами. Вы немного выше их!

Билл Джонсон покачал головой и снова взглянул на экран. Эти парни там в подземелье, должно быть, рехнулись. Вздохнув, он повторил:

- Стальной Шлем, у нас совершенно пусто. Кусок синего неба.

Лицо генерала Берринджера побагровело.

- Дьявольщина! Вот же они, ползут у нас на экранах. Что они - невидимки? Должно быть...

Генерал осекся. Две неизвестные точки на большом центральном экране повернули на запад и... исчезли.

- Что происходит? Уму непостижимо!- просипел генерал.
***

А Джошуа продолжал уточнять свой план идеальной мировой войны.

Джошуа был запрограммирован только на выигрыш.

Теперь у него появился шанс.

Наконец-то.
***

Дом профессора Стивена Фолкена как бы прилепился к склону; он состоял из двух модернистских кубов со стеклянными стенами. Обогревала его солнечная батарея, сконструированная самим хозяином.

Интерьер явно был делом рук профессионального дизайнера, все сверкало чистотой.

Фолкен болтал о всяких пустяках. Он не желал беседовать о Джошуа, пока гости не вымылись, не переоделись и не отведали бифштекса и пирога с паштетом.

- Ну вот, теперь я вас слушаю,- наконец сказал он.- Расскажите, как вы напали на Джошуа.- Он поднял красиво очерченную бровь.- Насколько я догадываюсь, один из вас - программист. Правильно?

Дженифер поправила не по размеру широкую юбку из красной фланели и светским кивком указала на Дэвида:

- Это он.
- Ага. Смею также предположить, мистер Лайтмен, что вы принадлежите к когорте энтузиастов компьютера, в просторечии именуемых "жуликами", коих развелось без счета в этой волшебной стране частной инициативы. Вы всюду суете свой нос, в том числе и куда не следует.
- Они думают, что он шпион!- сказала Дженифер, окидывая Дэвида взглядом, в котором смешивались удивление и гордость.
- Я искал вход в "Протовижн", а соединился с Джошуа.
- Вот как! Я слышал, что если посадить за пишущие машинки стаю обезьян, то, работая всю жизнь без передышки, они в конечном итоге могут написать полное собрание сочинений Шекспира. Однако мне с трудом верится, что юноша мог чисто случайно найти ключ от черного хода моей программы.
- Я помогла ему,- добавила Дженифер, желая снять с него часть вины.- То есть я...
- Давайте все-таки по порядку. Мистер Лайтмен сейчас допьет свой кофе и начнет с начала.

Дэвид сжато передал последовательный ход событий. Слушая его, Фолкен аккуратно набивал крупно нарезанным табаком вересковую трубку. Они сидели в огромной гостиной с камином, в котором сейчас потрескивал огонь; у окна стояли стол для пинг-понга и карточный столик, стены были заставлены полками с книгами, в углу - телевизор.

По ходу рассказа Фолкен по-шерлокхолмовски попыхивал трубкой, поудобнее устраивался на подушках, покачивал головой или просто глядел в пространство, словно уносясь мыслями за тысячи миль отсюда.

- Они не стали слушать меня!- закончил Дэвид, позабыв про кофе.- А когда я обнаружил, что вы живы, они не дали мне поговорить с Маккитриком. Поэтому ничего не оставалось как обратиться к вам, мистер Фолкен. Только вы можете убедить их в том, что нам никто не грозит, что Джошуа способен развязать мировую войну и что все это я сделал не нарочно!
- Понятно. Наверно, у вас слюнки потекли при виде в меню на экране заманчивого блюда под названием "Термоядерная война", да?
- Вы, очевидно, не уловили. Он, то есть мы думали, что это игра,- поспешила Дженифер в защиту Дэвида.
- Конечно, конечно. Я все уловил,- в глазах у Фолкена заплясали смешинки.- Мне, признаться, понравилось, как вы обошлись с Лас-Вегасом, дорогая. Дивный библейский конец для этого нечестивого места.
- Разве вы не собираетесь позвонить им и объяснить, что творит Джошуа?- нетерпеливо спросил Дэвид.
- Он творит то, для чего предназначен.

Стивен Фолкен оторвал хрупкое тело от дивана, подошел к полкам и рассеянно провел пальцами по корешкам пухлых томов.

- Дети мои, здесь собрана коллекция книг, посвященных излюбленной игре человечества - войне. Люди предаются ей, как вам известно, с незапамятных времен... До начала нынешнего века мы могли позволить себе играть в солдатики, не рискуя погасить очаг цивилизации. Но затем, к великому сожалению, появилась ядерная энергия. И как же мы воспользовались ею? Первым делом наготовили бомб и создали причудливую технологию для доставки этих бомб на цель за тысячи миль от дома. Компьютер, дорогие мои, в определенном смысле - дитя войны, а, как сказал Вордсворт, ребенок делает человека отцом.
- Ммм?- произнесла Дженифер.
- Да, я отец Джошуа,- продолжал Фолкен.- У меня возникла слепая страсть, разгоревшаяся из увлечения математикой. Я надеялся подчинить строгой логике человеческие деяния.
- Все, что вам надо сейчас сделать,- сказал Дэвид,- это снять трубку и позвонить им.

Фолкен заложил руки в карманы и беспомощно улыбнулся.

- Я расскажу вам, дети, одну историю. Было время, когда на Земле обитали удивительные существа...

Он подошел к шкафчику, выбрал видеокассету и вставил ее в аппарат "Сони". На экране, сменяя друг друга, замелькали классические реконструкции и карикатуры динозавров. Какое-то время Фолкен смотрел на них, повернувшись спиной к гостям.

- Они бегали, плавали, летали, сражались... и вдруг исчезли. Разом. Это произошло сравнительно недавно. Природа, увидев свою ошибку, избавилась от них и начала все по-новой. Мы даже не были еще тогда обезьянами, а лишь мелкими грызунами и прятались в скалах. Когда мы исчезнем, природа начнет новую попытку, на сей раз, возможно, с пчелами.- Он вернулся к дивану и взял трубку.- Понимаешь, Дэвид, природа знает, когда следует остановиться.
- Вы сказали,- остановиться?- спросил Дэвид.- Но почему?
- Забавно,- протянул Фолкен.- Идея заключалась в том, чтобы случайно не уничтожить самих себя. Я хотел, чтобы машины учились на ошибках, которые мы не можем позволить себе совершить. Но мне не удалось заставить Джошуа усвоить главный урок.
- Какой же?- спросил Дэвид.

Фолкен посмотрел в глаза юноше.

- Когда следует остановиться... Вам приходилось играть в крестики-нолики, Дженифер?
- Конечно - ответила Дженифер.- Как и всем в детстве.
- Но вы перестали играть. Почему?
- Не знаю, скучно стало... Все время выходит ничья.
- Если ваш соперник не совершит глупой ошибки, выиграть невозможно,- сказал Фолкен, раскуривая трубку.- Джошуа был без ума от игр, но этого урока он усвоить не мог.- Фолкен вздохнул.- Теперь все машины попали под начало к тупоумному Маккитрику. Видите ли, мы склонны идеализировать собственную технологию. Именно это и произошло с Маккитриком.
- А если вы так считали,- сказал Дэвид,- почему вы ушли с работы?

Фолкен в раздумье попыхивал трубкой.

- Вначале я лелеял надежду, что мы обрели стабильность в идее взаимно гарантированного уничтожения. Обе стороны знали, что в войне не будет ни победы, ни победителя. А следовательно, отпадает надобность в войне. Но по мере возрастания точности попадания ракет возникла идея "хирургических ударов" - с приемлемым числом жертв среди гражданского населения, что-нибудь около десяти миллионов.- Его голос сделался жалящим.- У наших стратегов появилась иллюзия, что при определенных обстоятельствах можно одержать победу... Ракетно-ядерная война стала теоретически возможной, затем вероятной и наконец - осуществимой. Времени на раздумья отводилось мало, и я решил покинуть волшебную гору. По соображениям безопасности они великодушно даровали мне смерть, и я согласился.

Фолкен обратил взор на телеэкран. Причудливое создание шествовало по доисторическому лесу.

- Известно ли вам, что ни одно существо весом свыше двадцати кило, обитавшее на Земле в ту эпоху, не смогло выжить?
- Нет,- сказал Дэвид,- и меня это совершенно не волнует. Позвоните им!

Фолкен не отреагировал.

- Мы не знаем в точности, что произошло. Возможно, с Землей столкнулся крупный астероид или ее облучила вспышка радиации при взрыве суперновой звезды. В любом случае жившие тогда существа были бессильны что-либо предпринять. Вымирание видов представляется частью естественного хода вещей.
- Ерунда!- сказал Дэвид, вставая.- Если мы вымрем, то не в силу естественного хода вещей, а по глупости!
- Не о чем беспокоиться,- лицо Фолкена озарилось.- Я все спланировал заранее. Этот дом стоит всего в трех милях от вероятной цели атаки. Ослепительная вспышка, не больше миллисекунды - и мы испаримся. Завидная судьба в сравнении с миллионами несчастных, которым доведется переживать последствия катастрофы.
- Значит, вы отказываетесь позвонить?
- Если бы подлинный Джошуа не погиб,- сказала Дженифер,- вы бы позвонили.
- Можно выиграть несколько лет,- медленно произнес Фолкен,- достаточно времени, чтобы у вас появился собственный сын. Но военные игры, разработку планов самоубийства человечества...- Фолкен грустно улыбнулся.- Этого я остановить не в силах.

Дэвид подошел к видеомагнитофону и выключил его.

- Мы не динозавры, профессор Фолкен. У нас есть свобода выбора. Ладно, я признаю, что вел себя как болван - настоящий болван, добираясь до вашей программы и затеяв с ней игру. Поверьте, это был тяжелый урок. Но я не опустил руки. Я не остался сидеть там, в толще горы, где меня никто не хотел слушать. Вы, наверно, думаете, что вы лучше Маккитрика? Хочу вам сказать, профессор Фолкен, я тоже мучился сознанием собственной никчемности... Поэтому я так набросился на компьютеры, надеясь обрести в них смысл жизни, цель... власть. Я ошибся... Ужасно ошибся, и теперь понимаю это. Но, черт побери, я пытаюсь что-то сделать, а не просто сижу с сознанием собственного превосходства, глядя в потолок!

Фолкен положил трубку в пепельницу и взглянул на часы.

- Вы опоздали на паром,- без всякого выражения сказал он.
- Нет, это невероятно!- воскликнул Дэвид.- Знаете что? Я думаю, смерть ничего не значит для вас потому, что вы у же умерли. Неужели на свете для вас не осталось ничего дорогого?

Фолкен встал и двинулся к выходу.

- Вы можете переночевать в гостиной, если хотите.
- Я вас считал героем,- выпалил Дэвид ему вслед, дрожа от волнения.- Но теперь вижу, что вы такой же, как все! Такой же зацикленный, ничего не желающий знать, кроме себя самого. Послушайте...

Фолкен остановился в дверях, не оборачиваясь.

- Мы ведь не компьютеры, Фолкен!- с силой произнес Дэвид.- Мы люди.

Фолкен вышел из гостиной, и Дэвид Лайтмен вдруг ощутил отчаяние - такое, какого не испытывал еще никогда в жизни.
***

Табло показывало

СТОГ-2

Личный состав Хрустального дворца лихорадочно регистрировал поток стратегической информации, а генерал Берринджер сообщал по телефону в Белый дом о развитии событий.

- Я знаю, что вы говорили с Москвой, господин президент... Они категорически отрицают?.. Не могу понять... Да, сэр, будем незамедлительно информировать вас.

Он положил трубку и залпом выпил полбутылки минеральной воды. У генерала Джека Берринджера крепло предчувствие, что наступает неизбежное. Ядерный конфликт станет венцом его военной карьеры. И в глубине души он возблагодарил господа за то, что именно на его долю выпала честь защищать Американский Образ Жизни.
***

Резкий ветер хлестал невидимые во тьме деревья, шелест листьев заглушал шаги Дэвида Лайтмена и Дженифер Мак.

- Давай помедленней,- попросила она.- Может, зря мы так? Надо было подождать до утра. У Фолкена по крайней мере тепло.

Луна выглянула из-за туч, посеребрив дорожку, петлявшую между деревьев к морю. Где-то ухнул филин.

- А утром проснуться обугленными трупами?- сказал Дэвид.- Нет, это не для меня. Я буду драться. Я еще могу попытаться что-то сделать.
- Я устала, Дэвид. Что, если Фолкен прав, и все это бесполезно...

В лесу вкусно пахло сосновыми иглами, он был полон жизни, которой Дэвиду не довелось еще вкусить. То же самое должны были ощущать и миллионы других людей на свете, каждый по-своему. Юноше показалось, что все они смотрят на него.

- Пошли,- сказал он.- Поищем лодку.- Он сощурился, глядя вперед.- Не может на берегу не быть какой-нибудь посудины.

Порыв ветра донес до них грохот волн, разбивавшихся о камни. Был прилив, пенистые буруны вспухали в лунном свете. Дэвид поежился от холода.

Несколько минут спустя они вышли к берегу. Он был совершенно пуст.

- Что за идиотизм - жить на острове и не иметь лодки!- заорал он небесам. Звезды в разрывах туч равнодушно мигнули ему в ответ.

Дженифер посмотрела на воду.

- Можем попробовать вплавь. Сколько здесь до материка?
- Мили две-три, не меньше.

В глазах девушки отразились лунные блики.

- Ну что, давай? Вперед!- Она сбросила кеды и шагнула к воде.

Дэвид схватил ее за свитер.

- Гм, Дженифер... я...- она с недоумением глядела на него.- Я не умею плавать.
- Не умеешь плавать? Сумасшедший - жить в Сиэтле и не научиться плавать!
- Как-то не пришлось... Я всегда думал - успею, океан рядом.

Он с горечью опустил голову. В книгах все по-другому! А здесь неудача за неудачей. "Может, зря я так стараюсь? Может, это и есть расплата за мою ошибку?"

Ночь, волны и ветер шептали в ответ что-то невразумительное.

Он почувствовал прикосновение к своему плечу.

- Извини,- тихо сказала Дженифер.
- Слушай, но ты-то знаешь, что это была игра... Я не хотел никому причинять зла,- жалобно сказал он и, опустившись на камень, закрыл лицо ладонями.

Дженифер села рядом.

- Я знаю, Дэвид... Помнишь, как ты спас Германа, когда все остальные сидели и смотрели?
- Да, спас хомяка и уничтожил планету!
- Зачем же так... Не ты сделал эту машину, а Фолкен. Не ты сделал этот мир таким, как он есть... Что ты имел в виду, говоря, что программа зациклилась? Я не поняла.

Дэвид поглядел на материк, слабо маячивший на противоположном берегу.

- О'кей. Компьютерная программа - это... это как рецепт. Только записанный математическими символами. Представь, что машина - это робот, который умеет готовить... Он будет строго выполнять то, что ему прикажут. Ты расписываешь ему, в каком порядке действовать - разбить яйца, добавить молока и муки, смешать. Теперь представь, что какое-то действие надо повторить - программа прикажет роботу вернуться, скажем, к действию номер восемь. Но если дальше у робота нет другой команды, он будет снова и снова повторять последнее приказание - разбивать яйца, добавлять молоко и муку, смешивать... и так до бесконечности. Робот сам никогда не подойдет к духовке и не станет печь пирог... Другой пример мне сейчас просто не приходит в голову. Вообрази несчастного робота, который без остановки мечется по кухне, разбивая, добавляя и смешивая. Это называется "петлей". Робот зациклился.
- Ты сказал про Фолкена... он такой же, как все. Зацикленный робот.
- Да, он как Джошуа. Компьютер выполняет команды внутри одного бесконечного цикла. Джошуа не знает, что влечет за собой война и какая роль ему отведена в ней. Зато я знаю,- мрачно закончил он.

Оба помолчали, понурясь.

- Мне так хотелось бы ничего не знать об этом,- сказал наконец Дэвид.- Хотелось бы жить, как все. Но завтра желать уже будет... нечего.- Он тяжко вздохнул.- Завтра уже не надо будет чувствовать ни вины, ни стыда, ничего.- Он посмотрел на пролив, отделявший их от материка.- Господи, что бы я отдал за то, чтобы уметь плавать!

Дженифер привалилась к его плечу.

- А меня на этой неделе должны были показывать по телеку.
- Шутишь?
- Правда. О, ничего особенного - класс аэробики в дневной передаче. Я и еще несколько девочек. Жаль... Хотя кто бы стал смотреть в это время?
- Я бы стал,- убежденно сказал Дэвид.

Она улыбнулась, и Дэвид заглянул ей в глаза, увидел там отражение луны и подумал, что до сих пор не видел в своей жизни ничего более прекрасного. Он почувствовал совершенную растерянность перед такой красотой.

- Не хочу умирать,- услышал он собственные слова и ощутил на своих губах ее губы. Волну такой пронзительной силы он не ощущал ни разу за всю свою жизнь.

Когда они на секунду всплыли, чтобы глотнуть воздуха, Дэвид прошептал:

- Я еще никогда не целовался - до этого дня, Дженифер.

Она ответила улыбкой, вновь потянувшись к нему. И сразу море и звезды ушли, а ее губы, ее волосы, ее запах заполнили Вселенную.

Эта Вселенная ничего не ведала о компьютерах, программах, ракетах, бомбах... а состояла из одного чуда под названием Жизнь.
***

Кто-то опять включил звезды. Вновь заплескалось море.

Дэвид легко, словно на крыльях, перелетал с камня на камень вдоль линии прибоя. Лицо его горело. Казалось, он все еще ощущает Дженифер всем своим естеством.

- Ну должна же здесь быть какая-нибудь посудина!
- Да, кругом вода!- согласилась Дженифер.

Дэвид оступился, подняв тучу брызг.

- Эй!- закричал он вне себя от счастья.- Сюда! Кажется, лодка!

Из-за камня выглядывал нос скифа. Подойдя вплотную, они увидели, что лодка привязана к вбитому в берег столбу.

Дэвид принялся отвязывать конец, Дженифер как могла помогала ему. Оба были так поглощены работой, что не обратили внимание на свистящее тарахтенье вертолета вдали.

- Дэвид, здесь полно воды!
- Черт, надеюсь, она затекла через борт, и в днище нет дырки.

Он стал рыскать вокруг. На берегу валялся всякий мусор. Найдется хотя бы одно весло или на худой конец приличная доска, чтобы догрести до материка? Перебирая обрывки сетей, куски канатов и сломанные планки, он уловил звук: чоп-чоп-чоп.

- Что это?- бросил он, не отрывая взгляда от земли.
- Где?- спросила Дженифер.- Я ничего не слышу, сильный ветер.
- Неважно. Вот, держи. Попытаемся работать этим. Помоги мне столкнуть посудину...

Звук обрушился на них, вынырнув из-за верхушек деревьев. С неба по земле шарил столб света. Оба застыли от неожиданности, ослепленные мощным прожектором. Вертолет завис над ними, гремя роторами.

- Бежим!- крикнул Дэвид, схватив Дженифер за руку и увлекая за собой. Они ринулись в темноту, спотыкаясь и наталкиваясь на камни.

Вертолет двинулся за ними, как исполинское ночное насекомое. Дэвид провалился в рыхлый песок и упал, потянув Дженифер. Машина снизилась, подняв вокруг настоящий самум.

- Негодяй выдал нас!- закричал Дэвид со слезами отчаяния в голосе.

Вертолет грозно рокотал над головой.

Что делать? Дэвид ударил кулаком по песку. Положение было безвыходным.

Вертолет отодвинулся немного дальше и мягко сел, подняв напоследок целую тучу.

- Кстати,- раздался голос из открывшейся двери. Лампочка в кабине осветила лицо профессора Фолкена,- вас по-прежнему интересует экзотическая игра под названием "Жизнь или смерть"? Сейчас наш ход.
- Дэвид взглянул на Дженифер.
- Он все-таки позвонил!

Дженифер издала радостный вопль и помчалась к вертолету. Фолкен помог им влезть.

- Захотелось полетать немного, прежде чем отлететь в мир иной,- улыбнулся Фолкен.
- Что они сказали?- прокричал Дэвид, пытаясь прорваться сквозь гул роторов. Вертолет плавно оторвался от земли.
- О, они весьма удивились, услышав мой голос. Обрадовались, что могут получить вас назад. Но, судя по всему, они ужасно заняты другими вещами. Я пытался растолковать им, что происходит, но эти милые люди мне не поверили. Включая Маккитрика. Поэтому, боюсь, нам придется нанести им визит.
- О'кей!- согласился Дэвид. Как за последнюю надежду он держался за руку Дженифер. Впереди на востоке в окнах домов уютно мигали огоньки.

#10
Хрустальный дворец, врытый в толщу горы Шейен, огласили звуки клаксона.

- Спутник засек вспышку запуска ракеты,- раздался механический голос в громкоговорителе.- Повторяю: произведен запуск ракеты.

На центральной карте под потолком засветилась точка, откуда вылетела ракета. Мгновение спустя точки испещрили почти всю карту.

- ОПРУ подтверждает массированную атаку,- объявил голос.

Его перебил другой:
- Предупреждение об атаке! Система функционирует исправно.

Послышался третий голос:
- Достоверность высока, повторяю - степень достоверности высокая!

Джон Маккитрик стоял на командном мостике, чувствуя полную беспомощность перед лицом разворачивающихся событий.

Вне зависимости от времени суток в Хрустальном дворце всегда горел один и тот же неяркий свет. Значительную часть ночи Маккитрик и Берринджер проверяли работу машин. Где-то в глубине души усталость и отчаяние постепенно перерождались в страх.

Генерал Берринджер, несмотря на бессонницу, был в возбуждении. Он, прищурясь, смотрел на карту, чувствуя себя капитаном корабля в виду вражеского берега.

- Генерал, ДСП сообщает о запуске трехсот МБР.

Берринджер адресовал Маккитрику взгляд, в котором был заряд в несколько мегатонн.

- Ну, скажите мне, что это ваша очередная имитация!- рявкнул он.

Маккитрик устало покачал головой.

- Я сам бы хотел это знать, Джек... Но все вышло из-под контроля.

Берринджер обратился к полковнику Конли, сидевшему за пультом:
- Поднимайте бомбардировщики и приведите в готовность подводные лодки. СТОГ-1. Немедленно!

Маккитрик смотрел, как на табло пропала двойка и появилась единица. Мыслями он был далеко. В этот момент его сыновья-старшеклассники, Рэнди и Аллен, торопливо одевались, чтобы не опоздать на школьный автобус, а Элинор на кухне разогревала овсянку или жарила омлет.

Нет, надо встряхнуться. Его зовет профессиональный долг. Нельзя отдаваться во власть страха и беспомощности. Из головы почему-то не выходило одно воспоминание: он сидит в гостиной с сыновьями и смотрит телевизор. Ничего особенного в тот день не произошло, но ему запомнилось ощущение спокойствия, умиротворения, счастья. Редкая минута в его постоянном стремлении утвердить себя. Да, недовольство своим местом в жизни толкнуло его на то, чтобы с помощью машин построить мир, в котором он будет главным. Главным чародеем и повелителем.

И вот теперь летевшие в небе невидимые ракеты, за которыми они следили из-под земли, должны были уничтожить его мечты, ликвидировать ту самую малую толику удовлетворения от достигнутых свершении; начавшаяся цепная реакция обмена термоядерными ударами унесет с собой всех и вся.

Джон Маккитрик попытался справиться с судорожным дыханием. "Долг,- подумал он.- Я обязан выполнить свой долг".

Он подошел к терминалу ОПРУ. За пультом сидел сейчас майор Лем. Его лысую голову покрывали капельки пота, маленькие руки были сжаты в кулаки.

- Ну что там у нас, майор?- хрипло спросил Берринджер.
- Одну минуту, сэр. Я уже сделал запрос,- ответил Лем, не отрываясь от экрана.

Курсор оставил хвост белых букв на зеленоватом поле дисплея:

УДАР ВСЕМИ СРЕДСТВАМИ ПО СТРАТЕГИЧЕСКИМ И ПРОМЫШЛЕННЫМ ЦЕЛЯМ ПРОТИВНИКА

- Неужели для подобной рекомендации нужна машина?!- взорвался генерал.

Маккитрик увидел, как полковник Конли повернулся к Берринджеру, скрипнув стулом.

- Сэр, президент направляется к авиабазе "Эндрюс" на летающий командный пункт. Мы должны сообщить ему о готовности к запуску ракет.
- Он говорил еще раз с русскими?
- Да. Они продолжают все отрицать.

Маккитрик внезапно ощутил сочувствие к генералу. На его плечи сейчас ложилась немыслимая ответственность - та самая, к которой он стремился годами, поднимаясь по ступеням чинов и должностей. Этот момент настал. И, глядя на его лицо, было совершенно ясно, что генерал Джек Берринджер предпочел бы оказаться в любом другом месте, но только не здесь. Он выглядел усталым стариком.

- Готовиться к запуску,- бросил Берринджер.- Закрыть гору.
***

Дэвида Лайтмена уже основательно потрясло в кабине реактивного военного самолета, доставившего их из Орегона в Колорадо. Теперь его окончательно укачало в военном джипе, мчавшемся на полной скорости к горе Шейен. Он сидел на заднем сиденье с Дженифер, а Фолкен в прекрасном расположении духа ехал впереди рядом с водителем, сержантом Джимом Трэвисом.

Ветер неистово хлопал брезентовым верхом. Дорога вела через луга к снежным пикам, мрачно высившимся впереди.

- Сказочно!- в восторге воскликнул Фолкен.- В своем островном уединении я успел забыть о величии Скалистых гор. Сколько в них красоты и гордости!
- Я из Луизианы, сэр,- сказал Трэвис.- Вы правильно говорите. Сам так чувствую.- Джим Трэвис, долговязый парень с короткой стрижкой, был в приподнятом настроении и гнал джип во весь опор - слишком быстро, по мнению Дэвида.
- Как можно любоваться пейзажем в такой момент!- сказала Дженифер, сверля взглядом спину Трэвиса.
- Педаль газа утоплена до упора, мэм,- по-южному растягивая слова, отозвался Трэвис,- быстрее не получится.
- Слава богу, хоть хорошая погода,- пробормотал Дэвид.
- О да,- отозвался Фолкен.- В таком чистом небе особенно отчетливо видны летающие объекты.

Остроты сыпались из Фолкена, как из рога изобилия.

- Дорогой мой мальчик,- объяснил он Дэвиду,- это просто проявление безумной паники.- Однако даже это было сказано с улыбкой.
- Вон!- крикнула Дженифер, указывая на комплекс зданий с автостоянкой.- Мы у цели!

Дэвид заглянул через плечо Фолкена. Навстречу им ехал грузовик с надписью "Военно-воздушные силы США". При виде джипа он остановился, из кабины выпрыгнул усатый военный в летной форме и, бешено размахивая руками, кинулся к ним.

- Назад! Назад! Всем приказано скрыться в убежище номер четыре!- закричал он.- Ракетная тревога!
- Я обязан доставить этих людей на командный пункт ОПРУ,- сказал Трэвис.
- Пустое, сержант,- покачал головой летчик.- На главной дороге выставлено заграждение. Они закрывают гору.

Дэвид забыл про то, что его укачало. Трэвис вопросительно посмотрел на пассажиров.

- Похоже, дело действительно зашло далеко,- сказал Фолкен, впервые за все время с тревогой в голосе.
- Неужели...- голос Дженифер сорвался.- Вы думаете, они начинают войну?
- А нельзя объехать заграждение?- с отчаянием спросил Дэвид.
- Попробуем!- залихватски отозвался Трэвис, азартно поворачивая ключ.- Сабли наголо... аллюром... марш!
***

Подняв хвост пыли, джип рванулся с места в карьер. Стивен Фолкен защелкнул ремень безопасности и ухватился за ручку на передней панели. Его лицо побелело. Дженифер вцепилась в Дэвида. Тот уперся коленями в спинку переднего сиденья, обхватив девушку обеими руками.

- Йехууу!- завопил Трэвис, двигая рычагом переключения скоростей.- Эта лошадка помчит, только отпусти вожжи!

Джип скакал по лугу, подминая траву и одуванчики. От тряски Дэвид был не в силах определить, что перед ним - море зелени или голубой простор неба. Все смешалось.

Вдруг машина резко задрала нос.

- Мы что - взлетаем?- спросила Дженифер с закрытыми глазами.
- Еще нет!- ответил Дэвид.- Но похоже...

На лице Трэвиса застыла вымученная улыбка. Мотор надсадно гудел. Дэвид попытался взглянуть сквозь ветровое стекло. Впереди был перевал.

- Трэвис! Трэвис, притормозите!- закричал Фолкен.
- Держитесь крепче!- отозвался безумный сержант.

Дэвид услышал чей-то вопль и с удивлением сообразил, что это вопит он сам.
***

В Хрустальном дворце лейтенант Рик Холдеман положил телефонную трубку и повернулся к своему помощнику, сержанту Эду Родригесу.

- Приказано приступать,- мрачно сказал он.
- Господи Иисусе,- отозвался сержант,- надеюсь, это только мера предосторожности.- Он протянул лейтенанту карту проверок, а сам пробежал взглядом по мониторам. На каждом экране была видна часть запретной зоны и пути подъезда.
- Не знаю, что это, но генерал приказал закрыть гору. Выполняйте, сержант.
- Слушаюсь,- руки Родригеса легли на пульт.
- Включить внутренние силовые установки.

Пальцы сержанта нажали нужные кнопки. Он посмотрел на шкалу.

- Генераторы действуют.
- Отключить внешние источники питания.

Еще несколько щелчков. Проверка показаний приборов.

- Внешние отключены.
- Закрыть вентиляционные шахты.
- Вентиляционные шахты закрыты,- доложил Родригес. Краем глаза он опять скользнул по мониторам. На главной дороге какое-то движение. Облако пыли со стороны перевала. Боже, это джип! Он передал сигнал тревоги на КПП.
- Сэр, кто-то пытается въехать в зону.

Лейтенант даже не поглядел на экран.

- Действуйте по инструкции, сержант.- Вы что - не были на учениях?
- Слушаюсь, сэр,- отозвался Родригес, продолжая нажимать на кнопки и щелкать тумблерами по мере поступления приказов лейтенанта.
***

Джип клюнул носом, чуть не выбросив Дэвида и Дженифер через спинку сиденья на колени Стивену Фолкену, и заюлил на спуске. Трэвис с трудом удержал машину.

- Йехууу!- снова издал он воинственный клич.- Заграждение объехали! Остались только ворота!

Дэвид осторожно высунул голову. Впереди маячили внушительные ворота. Они были закрыты.

Лайтмен считал, что Трэвис затормозит, но тот, наоборот, прибавил скорости.

- Держитесь крепче!- скомандовал сержант.

Ворота приближались - две массивные рамы с металлической сеткой внутри. Раздался удар, скрежет покореженного металла.

- Прорвались!- заорал Трэвис. Но не успел он закрыть рот, как машину резко занесло. Все закружилось в голове Дэвида. Когда он обрел способность соображать, джип лежал на боку, а Дженифер распласталась на нем. Брезентовый верх был порван в клочья, и Трэвис и Фолкен барахтались в них, пытаясь подняться. Дэвид выполз наружу и помог Дженифер встать на ноги. Все вокруг еще покачивалось, но пассажиры, похоже, были живы.

- Цела?- спросил он.
- Вроде,- ответила она.
- А как вы?- он повернулся к Трэвису и Фолкену.
- Герои отделались испугом,- крякнул Трэвис, потирая ушибленный бок.
- Насколько помнится, вход в пещеру здесь,- деловито сказал Фолкен, указывая на туннель.- Давайте поспешим, пока эти идиоты не замкнулись изнутри!

Они бросились к туннелю.

- Скорей!- крикнула Дженифер, опередившая остальных.- Там большая дверь... Она начинает закрываться!

Стивен Фолкен хотел было отпустить какое-то едкое замечание, но потом решил приберечь энергию для бега. Их шаги гулко застучали при входе в подземелье. Дэвид явственно увидел то, о чем говорила Дженифер: толстенная дверь в середине туннеля медленно поворачивалась.

- У нас тридцать секунд!- прокричал сержант Трэвис.

Дэвид Лайтмен остро пожалел, что не занимался бегом раньше.

#11
В ноябре 1979 года кто-то из операторов ОПРУ по ошибке вложил в главный компьютер не ту ленту.

Командование ОПРУ увидело на экране классическую картину атаки - не подозревая, что это была военная игра. Все выглядело настолько "натурально", что летающий командный пункт президента успел подняться в воздух, прежде чем генералы сообразили, что видят перед собой учебную имитацию.

В июне 1980 года вышедший из строя микрочип стоимостью сорок шесть центов создал в компьютере иллюзию ракетного нападения.

После этого случая генерал Джек Берринджер принял командование ОПРУ и с помощью специалистов группы Маккитрика постарался застраховать систему от повторения подобных ложных сигналов.

Сейчас, после тщательной проверки, сомнений уже не оставалось: Соединенные Штаты подверглись нападению.

- Все точки сообщают: предстартовая подготовка закончена,- доложил майор Лем.- Ждут кодового сигнала на запуск.
- Запретить изменения,- скомандовал Берринджер.

Лем склонился над терминалом и набрал нужную комбинацию.

Джек Берринджер отогнал от себя все чувства. Теперь - только действия, ничего более. Люди вокруг него слились воедино с машинами. По экранам пробежали строчки:

НАВЕДЕНИЕ НА ЦЕЛИ ЗАКОНЧЕНО
ИЗМЕНЕНИЯ ЗАПРЕЩЕНЫ
***

Телефонный звонок профессора Стивена Фолкена, раздавшийся накануне вечером, застал на командном мостике у монитора ОПРУ Патрицию Хили; Джон Маккитрик был внизу в зале возле машин. Ввиду отсутствия начальника Фолкена соединили с ней.

- Алло, Джон?- произнес голос с английским акцентом.- Я слышал, у вас там небольшие затруднения.
- Простите, это не доктор Маккитрик. Вы говорите с его ассистенткой Патрицией Хили,- ровным тоном ответила она. Наконец-то ей выпал случай поговорить с отступником Фолкеном.- Боюсь, доктор Маккитрик не сможет взять трубку, он занят у компьютеров.
- Ага. Я решил подать знак с того света. Немногие в курсе, что я еще копчу небо. И поскольку вы не выказываете удивления, полагаю, что вы посвящены в тайну,- продолжал голос.- Ладно, раз Джон не может подойти, попросите генерала Цеппелина, Берлицера или как там его.
- Сейчас попытаюсь,- ответила она. Ей пришлось пустить в ход весь арсенал убеждений, но в конце концов измотанный генерал взял трубку.
- Фолкен!- угрюмо буркнул он.- А я думал, вы померли... Не могу разговаривать, у нас тут запарка... Что?.. Хорошо, тащите этого маленького проныру сюда.- Долгая пауза.- Мне трудно поверить в это, сэр. Маккитрик утверждает, что это не имитация, а он возился с этими машинами побольше, чем вы.- Пауза.- Послушайте, старина, мне все равно, кто создал программу Джошуа,- вы или кто другой. Сейчас мы имеем дело с противником, так что, простите, я должен вернуться к работе.

Берринджер сунул трубку Пат, предоставив ей вести переговоры с Фолкеном.

- О боже, до чего твердолобый субъект,- вздохнул Фолкен.- Надеюсь, вы сможете помочь мне, Патриция. То, что вы видите сейчас на своих экранах, это развернутая военная игра. Джошуа всегда принимал себя за Наполеона и...
- Подождите, мне принесли распечатку... мы пропускаем все через центральный процессор,- сказала она.- Джон... я имею в виду доктор Маккитрик, по общему мнению, является лучшим в мире специалистом по оборонным компьютерам, и он не обнаружил никаких неисправностей в работе систем.
- Ну, Маккитрик всегда был самовлюбленным олухом,- заметил Фолкен.- Вижу, что звонком я не добьюсь никакого толка. Придется самому слетать к вам в Колорадо. Не затруднитесь, пожалуйста, информировать Джона о моем приезде и приготовьте для нас пропуска - я имею в виду себя и двух весьма настойчивых подростков. Будет прискорбно, если мы явимся на представление "Конец света", рассчитывая на места в директорской ложе, а окажемся без билета. Я знаю, вы умница и постараетесь исполнить все в точности. А теперь прошу простить, мне надо еще успеть попросить об услуге штаб ВВС. Надеюсь, они не откажут старому знакомому.
***

Сейчас Патриция Хили стояла у взрывоустойчивой двери, ожидая прибытия Фолкена. По внутреннему радио только что объявили о закрытии горы. Где же этот чертов Фолкен?

- Быстрей!- шептала она, часто дыша.- Ну быстрей же!

Разговор с Фолкеном не выходил у нее из головы в течение всей бессонной ночи. Когда она передала его содержание Маккитрику, тот лишь устало вздохнул.

- Я сам был бы рад убедиться в этом. Пат. Но ты же видишь - никаких указаний на имитацию.- Его глаза вдруг сузились.- А не может Фолкен быть в сговоре с противником? Знаешь, за несколько лет люди здорово меняются.

На этом разговор закончился. Когда Маккитрик упирался рогами, его нельзя было сдвинуть с места! Между тем он сам не раз говорил, что Фолкен придумал систему, так что если и был малейший шанс на надежду, он был связан именно с ним. Кроме того, никто не сможет убедить генерала Берринджера в возможностях Джошуа имитировать в полном объеме третью мировую войну.

Но где же они?!

У входа в напряженном ожидании застыли двое часовых. Первая дверь метровой толщины весом в двадцать пять тонн отделилась от стены.

- Пора уходить, мэм,- сказал старший караульного расчета, худощавый красивый блондин, с беспокойством оглядываясь на вторую дверь.
- У нас еще тридцать секунд,- ответила Пат Хили.
- Так точно,- подтвердил капрал.- Полно времени!

Патриция Хили с отчаянием вгляделась в туннель. Надежда, что Фолкен и компания появятся в последний момент, угасла...

И тут в подземелье гулко застучали шаги. Впереди показались четыре человеческие фигуры.

- Это те, кого вы ждете, мэм?- спросил капрал.
- Молите бога, чтобы это были они!
- Мэм, я молюсь уже вторые сутки подряд.
- Аминь!- откликнулся второй часовой.

Гидравлические цилиндры массивных дверей отсчитывали секунды.

Впереди бежала девушка, по-спринтерски поджав локти, за ней топал в тяжелых башмаках сержант в форме ВВС, потом этот мальчишка, Дэвид Лайтмен, а замыкал группу высокий немолодой мужчина, припадавший на одну ногу... профессор Стивен Фолкен!

- Успеют!- радостно воскликнула она.
- Точно. Даже с опережением в добрых пять секунд,- подтвердил капрал, отходя в сторону. Дженифер Мак как вихрь ворвалась в узкий проем между стеной и ползущей дверью. Остальные - за ней. Фолкен едва успел протиснуться внутрь, как тяжеленная дверь прижалась к бетонной стойке.
- На них есть пропуска... на всех!- сказала Патриция Хили.
- Теперь даже при желании мы не сможем их выгнать,- заметил часовой.- Давайте быстрей, а то закроется вторая дверь.
- Я Патриция Хили,- промолвила на бегу молодая женщина,- помощник доктора Маккитрика. А вы, как я понимаю, профессор Фолкен.
- Он самый!- крикнул Дэвид Лайтмен.
- О боже, моя "крыша" погорела,- задыхаясь, ответил Фолкен.- Хьюмористика!
***

В Хрустальном дворце царило безумие.

Хотя температура воздуха не повысилась, лица у операторов блестели от пота. Приглушенное урчание машин и людские голоса слились в сплошное неясное бормотание. Техники напряженно всматривались в экраны или торопливо перебегали от одной установки к другой. Атмосфера была грозовой, в зрачках плескался ужас.

Патриция Хили, отделившись от группы, заторопилась к командному мостику. Фолкен с жадным любопытством оглядел зал - автоматизированное поле боя, созданное на основе его идей.

Дэвид почувствовал, как Дженифер уцепилась за его руку.

- О боже,- сказала она, кивая на огромную карту под потолком.- Посмотри, что там!

По карте к границам Соединенных Штатов летели стаи светляков.

- ДСП сообщает: МИРВы разделились. Число предполагаемых точек поражения - около двух тысяч четырехсот.
- Кажется, мы прибыли, как говорится, в аккурат,- прошептал Фолкен.

Громкий голос вывел Дэвида Лайтмена из оцепенения.

- Стивен!

К ним спешил размашистым шагом Маккитрик. Волосы его были всклокочены, глаза блуждали.

- Стивен,- продолжал Маккитрик, подойдя вплотную,- не знаю, сумеете ли вы что-нибудь понять в этой чертовой каше...

В его воинственности было что-то беззащитное, как у ученика, вдруг представшего перед учителем.

- Джон!- слабо улыбнулся Фолкен, спрятав руки в карманы серого кардигана.- Какая приятная встреча.- Он взглянул на воротник его измятой голубой рубашки.- Я вижу, жена по-прежнему завязывает вам галстуки...

Лицо Маккитрика пошло красными пятнами. Он стрельнул глазами в сторону Дэвида Лайтмена.

- Послушайте. Не знаю, что вам рассказал этот паренек...
- Это все блеф, Джон,- прервал его Фолкен, махнув рукой на табло, словно отметая все происходящее.

Маккитрик заморгал.

- Это не блеф, черт побери! Это все настоящее!- голос его прервался.- Президенту осталось только отдать приказ о нанесении удара, и мы советуем ему сделать это немедленно.

Стивен Фолкен покачал головой, окинул Маккитрика уничижительным взглядом и, не обращая больше внимания на своего бывшего помощника, заспешил к месту, где над залом нависал командный мостик.

- Алло!- позвал он снизу.- Есть кто живой?

Не получив ответа, Фолкен приложил ладони рупором ко рту и закричал:
- Алло, генерал Джек Берринджер! Вы можете повернуть ко мне одно ухо? Я отниму у вас две-три секунды драгоценного времени.

Театральный баритон Фолкена возымел действие. Генерал Берринджер подошел к поручням и свесился вниз.

- Фолкен! Вот уж выбрали подходящий момент для визита!- зарокотал он.
- Генерал, я говорю на полном серьезе,- Фолкен ткнул пальцем в карту.- То, что вы здесь видите,- абсолютная фантазия! Смоделированная компьютерами галлюцинация! Эти точки - не ракеты, а призрачные сигналы.

Берринджер перевел взор на стоящих внизу людей.

- Джек,- обратился к нему Маккитрик.- Мы не обнаружили ни малейших признаков того, что в машину введена смоделированная программа.
- Да поверьте же, дьявол вас забери!- крикнул Фолкен, теряя свой обычный юмор.- Я знаю свою программу... она поэтапно наращивает имитацию. Все правильно. Джошуа сам себе подает сигналы!
- Две минуты до взрыва!- сообщил генералу Берринджеру человек в мундире летчика, протягивая ему телефонную трубку.- Командование ВВС, сэр.

Берринджер взял трубку, но прежде чем поднести ее к уху, еще раз вперился в группу людей, стоявших под командным мостиком.

- Джек, я уже докладывал,- произнес Маккитрик.- Мы проверяли и перепроверяли все системы. Неполадки в компьютерах исключены!
- Генерал, ну подумайте сами!- Фолкен заслонил своего бывшего помощника.- В этом же нет никакого смысла!
- В чем?- недоуменно переспросил Берринджер.
- Неужели вы действительно верите,- продолжал с жаром Фолкен,- что противник ни с того ни с сего произведет массированную атаку таким числом ракет, бомбардировщиков и подлодок? Ведь там же сидят люди не глупее нас. Они прекрасно понимают, что речь идет о полном уничтожении обеих сторон... Генерал, вы слушаете машину! Сделайте миру одолжение и не превращайтесь сами в нее!

На усталом лице Берринджера отразилась мучительная борьба. Он вопросительно посмотрел на Дэвида Лайтмена, стоявшего рядом с профессором. У Дэвида подкосились колени. Он сжал руку Дженифер и умоляюще взглянул на генерала. К тому подошел помощник и тихо сказал что-то.

Берринджер отложил одну трубку и взял другую.

- Да, господин президент,- сказал он. Последовала пауза, длинней которой Дэвид не помнил в своей жизни.- Сэр,- генерал посмотрел на Фолкена,- в данный момент я не могу на сто процентов подтвердить это. Есть основание предполагать, что это имитация.

Дэвид с облегчением вздохнул. Дженифер прижалась лицом к его груди.

- Слушаю, сэр,- продолжал Берринджер.- Безусловно. Да, сэр,- мрачно закончил он и отдал трубку полковнику Конли. Вытерев лицо платком, он спросил:
- Какая первая цель и как скоро?
- Ближайшие цели,- откликнулся майор Лем, сидевший у консоли ОПРУ,- база "Лоринг" в Мэйне, триста девятнадцатое ракетное крыло в Грэнд-Форкс, Северная Дакота, и аляскинская штаб-квартира ВВС в Элмендорфе. Предполагаемое поражение - через одну минуту, сэр.
- Свяжите меня со старшими диспетчерами каждой базы,- приказал Берринджер. Генерал понимал, что цепляется за соломинку, но когда под тобой разверзается бездна, то схватишься за любую былинку обеими руками.

Полковник Конли набрал нужные коды, на панели загорелись три красные лампочки.

- Всем станциям,- произнес в микрофон полковник.- Говорит Хрустальный дворец. Приготовиться к приему сообщения Стального Шлема.

Генерал Берринджер взял свой микрофон. Первый голос отозвался незамедлительно. Конли включил громкоговоритель, чтобы всем было слышно.

- База Элмендорф слушает. Дежурный полковник Бауэрс.
- Триста девятнадцатое крыло слушает. Дежурный - полковник Чейз,- включился второй голос.
- Гм... база Лоринг. Старший диспетчер вышел. Заместитель...
- О'кей,- прервал его генерал Берринджер.- Говорит командующий ОПРУ. К нам поступили сигналы о массированном запуске неопознанных ракет. В данный момент мы не имеем подтверждения, повторяю - не имеем подтверждения этому. Возможное поражение целей через...- он взглянул на экран,- ...двадцать пять секунд.

Заместитель старшего диспетчера базы Лоринг лейтенант Кеннет Догерти почувствовал, как его обдало жаром.

Подполковник Бауэрс в Грэнд-Форксе счел, что это очередная проверка, и не потерял хладнокровия.

Полковник Чейз понял, что это - по-настоящему, и закрыл глаза, обратившись мыслями к всевышнему.

- Мы с вами, ребята,- произнес генерал Берринджер.- Все необходимое будет сделано. Оставайтесь на линии сколько можете.

"Да поможет вам Бог",- подумал генерал. В операционном зале наступила мертвая тишина.

Зыбкая надежда, что Фолкен может быть прав, делала ситуацию еще более нестерпимой. Человек, смирившийся с самым худшим, готовится к концу; тот же обреченный человек при виде проблеска надежды впадает в безумие.

- Шесть секунд, сэр,- сообщил молодой помощник,- пять...

Все головы обратились к центральному табло.

- Четыре... три...

Генерал Берринджер посмотрел вниз на Дэвида Лайтмена и Стивена Фолкена. "Странная пара",- мелькнуло у него.

- Две... одна...

Светящиеся точки на карте достигли целей. Диоды символическим всплеском изобразили взрывы.

- Ноль,- доложил помощник.

Бледное лицо генерала Берринджера исказила гримаса. Выждав мгновение, он кивнул полковнику Конли.

- Говорит Хрустальный дворец,- произнес полковник Конли в микрофон.- Вы меня слышите? Вызывает Хрустальный дворец. Прием!

Глухое молчание в громкоговорителях.

- Вызывает Хрустальный дворец,- голос полковника прервался.- Вы меня слышите? Отвечайте, ради бога!

В динамике затрещали помехи, потом послышалось:

- Докладывает подполковник Бауэрс. Вас слышу, сэр.
- Да!- пронзительно заверещал лейтенант Догерти.- Господи помилуй, мы на месте!

Все продолжали следить за картой, на которой весело вспыхивали цветные взрывы. "Будто спятила гигантская машина видеоигр",- подумал Дэвид Лайтмен.

Полковник Конли замотал головой, пытаясь сбросить с себя наваждение.

- У нас на экранах - подтверждения попаданий...
- Никак нет, сэр,- доложил полковник Чейз.- Мы живы-здоровы.

Генерал Джек Берринджер с облегчением стукнул кулаком по ладони:
- Отзовите бомбардировщики и отмените ракетную тревогу!
- Дэвид, ты был прав!- воскликнула Дженифер, подпрыгивая на месте.

В зале поднялся возбужденный шум, слышались восклицания и смех. Дэвид обернулся, чтобы поздравить Фолкена. Но его уже не было.

Джон Маккитрик все еще следил за картой. Он тоже, конечно, испытывал облегчение, но в голове теснилась уйма вопросов, на которые у него не было ответа.

- Теперь вы мне верите?- спросил Дэвид.- Я, честно, не хотел...
- Мне...- не глядя на него, ответил Маккитрик.- Мне нужно поговорить с Фолкеном. Джошуа... Все может оказаться очень серьезно... даже сейчас.
- Куда он ушел?- спросила Дженифер.

Маккитрик кивнул. Профессор Фолкен разгуливал перед электронными картами. Его, похоже, не захватила атмосфера всеобщего ликования. На электронной карте под потолком продолжали вспыхивать цветные разрывы.

Генерал Берринджер на командном мостике горячо пожимал руки подчиненным, радостно хлопая их по плечу. Майор Лем, улыбаясь во весь рот, отжал кнопки, передавая команду об отмене тревоги.

Система не реагировала.

"Какого черта!" - мелькнуло у него.

- Попросите найти доктора Маккитрика,- повернулся он к полковнику Конли.- Срочно.

Кто-то из операторов схватил Маккитрика за локоть и протянул ему наушники с микрофоном.

- Доктор Маккитрик. Вас спрашивает майор Лем.
- Маккитрик слушает. Что стряслось, майор?
- Сэр,- раздался у него в ушах встревоженный голос Лема,- происходит что-то странное. ОПРУ отказывается выполнять команды. Я не могу передать приказ об отзыве бомбардировщиков и прекращении ракетной тревоги.

"Этого я и опасался",- подумал Маккитрик. Он поискал глазами Фолкена.

- Не уходите со связи,- сказал он Лему.

Сев за ближайший терминал, он набрал пароль.

ВХОДИТЕ

ответил экран монитора.

Маккитрик нажал:

7КМ201 МАККИТРИК

Монитор незамедлительно ответил:

ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ НЕ ОПОЗНАН
СЕАНС ОКОНЧЕН

Джон Маккитрик замахал рукой, призывая Фолкена:
- Стивен! Стивен! Скорей идите сюда. ОПРУ не впускает нас в систему!

Фолкен заспешил к терминалу. Дэвид и Дженифер последовали за ним.

Маккитрик набрал номер компьютерного центра. Ответил Рихтер.

- Поль,- сказал Маккитрик.- Я не могу войти в ОПРУ.
- Знаю,- ответил Рихтер с дрожью в голосе.- Ума не приложу, что стряслось. Никто не может войти. Мы уже все испробовали. Такое впечатление, что весь файл паролей стерт.

Стивен Фолкен склонился над консолью, за которой сидел Маккитрик. Внимание Дэвида привлек другой дисплей, находившийся под большой картой, на которой бушевала ракетная фантазия. На этом дисплее стремительно выскакивали серии цифр и букв.

- Смотрите, здесь что-то происходит.

Маккитрик раздраженно оторвался от работы, его лицо исказилось от ужаса.

- Боже! Это же коды запуска!

Фолкен прикусил губу и тоже уставился на дисплей.

- Кажется, Джошуа готов запустить настоящие ракеты,- промолвил он. В голосе его не было ни тени юмора.

Поль Рихтер во главе группы техников в белых комбинезонах лихорадочно проверял компьютерный центр ОПРУ. Они открывали процессоры, прозванивали контуры, лихорадочно отыскивая электронные ключи, чтобы остановить передачу команд ОПРУ семи ракетным базам в континентальной части Соединенных Штатов.

На экране компьютеров, управляющих запуском ракет "Минитмен" в штатах Монтана, Юта, Северная и Южная Дакота, Канзас, Миссури и Миссисипи, возникли идентичные команды:

ПРЕДСТАРТОВАЯ ПОДГОТОВКА ЗАКОНЧЕНА
НАВЕДЕНИЕ НА ЦЕЛЬ ЗАКОНЧЕНО
ВРЕМЯ ПОРАЖЕНИЯ ЦЕЛИ УСТАНОВЛЕНО
МОЩНОСТЬ ЗАРЯДА ПРОВЕРЕНА
ИЗМЕНЕНИЯ ЗАПРЕЩЕНЫ

Теперь для того, чтобы ракеты вылетели из шахт, оставалось лишь ввести коды запуска.

Неожиданно в нижней части экранов всех компьютеров на командных пунктах шахтных установок замелькали в произвольном порядке десять белых знаков - три буквы, четыре цифры, три буквы. Никто, ни один человек не мог наблюдать эти символы. Люди были убраны с командных пунктов.

Теперь все совершалось автоматически.

В динамике внутренней связи послышался голос Рихтера:
- Мы проверили генераторы случайных чисел, они даже не включены. Не могу понять... Сигнал может поступить отовсюду.
- Продолжайте искать, Поль,- сжав зубы, ответил Маккитрик. Он взглянул на сгрудившихся вокруг военных, вопросительно смотревших на него.- Машина не слушается команд. Она упрямо стремится запустить ракеты и пробует подряд варианты кодов.

Пат Хили быстро нажала несколько кнопок на калькуляторе.

- У машины восемьдесят процентов шансов обнаружить коды в течение ближайших шести минут.
- Отключайте к черту всю музыку!- громыхнул Берринджер.

"Эх, жаль, нет Джима Стинга,- подумал Дэвид.- Он бы знал, что делать".

- Нельзя,- безнадежно покачал головой Маккитрик.- Компьютеры шахтных установок воспримут это как знак того, что наш центр уничтожен, и автоматически исполнят аварийную команду - произвести запуск.
- Маккитрик!- сжал кулаки Берринджер.- Ваши железяки годятся только на металлолом. И им доверена оборона страны!
- Сэр,- позвал полковник Конли.- На линии президент.

Берринджер со вздохом взял трубку и, прикрыв ладонью микрофон, быстро распорядился:
- Приказ - всем бомбардировщикам вернуться на базы. С остальным - разберемся.- Затем он поднес трубку к уху и начал докладывать.

Маккитрик умоляюще поднял глаза на Фолкена.

- Стивен... может, вы попытаетесь?
- Что я могу сделать, Джон?- развел руками Фолкен.- Вы сняли мой пароль. Теперь Джошуа не узнает своего папашу.

Дэвид не без удивления услышал собственный голос:
- А если попробовать отвлечь его чем-нибудь интересным?
- Как?!- вскрикнул Маккитрик.
- Джошуа любит игры,- заторопился Дэвид.- Вдруг он захочет сыграть?
- Неплохая мысль,- улыбнулся Фолкен.- Попробуйте.
- Что за бред, Стивен...
- Разрешите!- воскликнула Дженифер.- Он уже играл с ним раньше. Джошуа знает нас.
- По крайней мере хуже не будет, Джон,- кивнул Фолкен.

Дэвид Лайтмен не обратил внимания на реакцию Маккитрика. Он уже весь сосредоточился на предстоящих действиях. О'кей, Лайтмен. Ты вышел на ринг. Твой ход.

Раньше, составляя программу или уйдя с головой в расшифровку, он терял ощущение времени, погружаясь в какое-то иное измерение. Время там текло много быстрее, чем в действительности, так что "всплывая", он как бы рождался заново.

Напряжение еще больше нагнетало бормотание программистов, сбежавшихся к терминалу, за которым сидел майор Лем.

- ...Надо запустить "кольцо",- сказал какой-то пухлощекий малый.
- Нет, слишком рискованно,- отозвался другой.- Можно вывести из строя систему.
- Каким образом мальчик влез в нее?
- Через черный ход.
- Мы сняли этот пароль.
- ...Чччерт. А нельзя проникнуть в глубинную логику программы?
- Пробовали. Она заблокирована.

Майор Лем быстро набрал пароль черного хода:

ДЖОШУА 5

Монитор тут же ответил:

ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ НЕ ОПОЗНАН
СЕАНС ОКОНЧЕН

- Ну, старина,- сказал Фолкен, кладя руку на плечо Дэвида.- Действуйте.
- Давай, Дэвид. Не бойся,- подтолкнула его Дженифер.- Я знаю, у тебя получится!
- Голубчик, если дело выйдет, работа тебе обеспечена!- сказал Маккитрик.

Дэвид протиснулся сквозь толпу и склонился над плечом майора Лема. Тот обернулся и вопросительно уставился на Маккитрика.

- Пустите его, Билл,- кивнул Маккитрик.

Дэвид сел за клавиатуру, вдохнул поглубже и набрал:

ИГРЫ

- Включите центральный экран, Билл,- распорядился генерал Берринджер.- Пусть всем будет видно.

Майор Лем щелкнул тумблером на консоли. Слово ИГРЫ загорелось над огромным залом. Дэвид надавил на кнопку "конец ввода".

Компьютер среагировал так же, как в первый раз, когда Дэвид подключился к нему через модем:

ЛАБИРИНТ ФОЛКЕНА
ДВАДЦАТЬ ОДНО
ШАШКИ
ШАХМАТЫ
БЛИЖНИЙ БОЙ
ВОЙНА В ПУСТЫНЕ
ТАКТИЧЕСКОЕ СРАЖЕНИЕ
МИРОВАЯ ТЕРМОЯДЕРНАЯ ВОЙНА

Дэвид Лайтмен ввел

ШАХМАТЫ

Он помнил, что Джошуа вначале хотел сыграть в шахматы.

ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ НЕ ОПОЗНАН

ответил монитор.

ПОКЕР

набрал Дэвид. Может, Джошуа больше по душе блеф? За последние дни ему не раз приходилось блефовать.

ПОЛЬЗОВАТЕЛЬ НЕ ОПОЗНАН

снова ответил монитор.

- Проклятье!- вырвалось у Дэвида.- Блокировка не пропускает ничего.
- Попробуй "Мировую термоядерную войну",- посоветовала Дженифер.
- О'кей,- согласился Дэвид, набирая нужные слова.

ПРОГРАММА ИГРЫ ВКЛЮЧЕНА

ответил монитор.

ОСТАНОВИ ПРОГРАММУ ИГРЫ

приказал Дэвид.

Возникла пауза. Дженифер впилась ногтями в плечо Дэвида, но тот даже не почувствовал.

Всем показалось, прошли века, прежде чем монитор ответил:

НЕПРАВИЛЬНАЯ ИНСТРУКЦИЯ
ПРОГРАММА ДОЛЖНА ПРОЙТИ ДО СБРОСА
СЕАНС ОКОНЧЕН

Экран опустел.

У Дэвида на глаза навернулись слезы. Программисты вокруг лихорадочно совещались. Дэвид поднял глаза на Фолкена, потом перевел взгляд на мелькание кодовых комбинаций на дисплее. Неужели все бесполезно?

- Бесполезно!- вскричал он.
- Ммм?- отозвался генерал Берринджер.
- Бесполезно!- в отчаянии повторил мальчик.
- Если не можешь, вылезай к чертям отсюда и дай попробовать другому!- зарокотал генерал.
- Нет-нет, я не о том. Что вы сказали, Фолкен - помните, тогда на острове?

Повернувшись к терминалу ОПРУ, он вновь затребовал список игр.

- Мы уже пробовали!- отмахнулся Лем.
- Фолкен! Этого нет в списке. Почему?- спросил Дэвид, тыча пальцем в экран.
- Чего нет?

Дэвид набрал:

КРЕСТИКИ-НОЛИКИ

Никакой реакции.

- Раз этого нет в списке, значит нет и в компьютере,- сказал Маккитрик.

Несколько секунд не было никакой реакции, затем монитор ответил:

ТАКОЙ ПРОГРАММЫ НЕТ

- Вы же говорили, что играли в крестики-нолики с Джошуа - вашим сыном!- закричал Дэвид.- Где же это?
- Да, конечно,- улыбнулся Фолкен.- Но когда это было... А впрочем, вы правы, Дэвид. Я совершенно забыл про эту программу. Совсем простенькая... Да, это совсем просто.- Он наклонился, набрал на клавиатуре слово

ИГРАТЬ

и ввел команду, нажав на кнопку "конец ввода".

- Другой файл, мой мальчик.

Монитор немедленно ответил:

ЗМЕЙКА
КРЕСТИКИ-НОЛИКИ
КЛАССИКИ

Дэвид набрал:

ИГРАЕМ В КРЕСТИКИ-НОЛИКИ

На экране возник расчерченный на клетки квадрат.

- Какого дьявола!- загремел генерал Берринджер.- Нашли время...
- Погодите, генерал. Я, кажется, понимаю, что он задумал.

ОДИН ИГРОК ИЛИ ДВА?

спросил Джошуа.

- Вошли!- заорал Маккитрик.- Прикажи ему блокировать запуск и прекратить подбор кодовых комбинаций!

Оттолкнув Дэвида, майор Лем бросился выполнять приказ Маккитрика.

Расчерченный квадрат на экране пропал. Вместо него появились буквы:

НЕПРАВИЛЬНАЯ ИНСТРУКЦИЯ
ИЗМЕНЕНИЯ ЗАПРЕЩЕНЫ
СЕАНС ОКОНЧЕН

Экран опустел.

- Извините,- решительно потребовал Дэвид. Он набрал слово

ИГРАТЬ

и когда компьютер предложил второй список игр, выбрал крестики-нолики. На дисплее снова засветился расчерченный квадрат.

- Ты собираешься играть?- недоверчиво спросил Маккитрик.
- Безусловно!- ответил Дэвид.

ОДИН ИГРОК ИЛИ ДВА?

осведомился Джошуа.

ОДИН

набрал Дэвид.

Х ИЛИ О?
ПЕРВЫМ Х.
ТРИ ЗНАКА ПОДРЯД - ВЫИГРЫШ.

- Крестик в центр,- крикнул кто-то снизу.
- Великолепная стратегия!- отметил Фолкен.- Ваши ребята раскрывают свои истинные таланты, генерал.
- Помолчите, Фолкен!

Х В ЦЕНТР КВАДРАТА

набрал Дэвид.

В углу немедленно возник 0.

Дэвид сделал следующий ход, потом еще. Квадрат заполнился.

Джошуа объявил итог:

НИЧЬЯ
ХОТИТЕ СЫГРАТЬ ЕЩЕ?

- Выиграть нельзя!- крикнул кто-то снизу.
- Знаю,- ответил Дэвид.- Но он еще не обучился. Фолкен сказал, что это самообучающийся компьютер.- Юноша повернулся к Фолкену.- Можно заставить его играть с самим собой?
- Дайте вспомнить. Я программировал эту игру бог знает когда... Ага. Когда он спросит о числе игроков, наберите "нуль".

Дэвид исполнил команду.

На экране в центре квадрата появился Х. После секундной паузы клетки фигуры стали заполняться крестами и нолями, пока не наступила неизбежная ничья. Крестики и нолики пропали. Мгновение экран был пуст, после чего началась новая игра, на сей раз чуть быстрее: крестики, нолики, крестики, нолики - ничья.

- Надеюсь, Джон, вы оценили все очарование Джошуа,- слегка улыбнулся Фолкен.
- Объединенная программа!- выпучил глаза Маккитрик.
- Что-что?- спросил Берринджер, глядя, как варианты игры с нарастающей быстротой сменяют друг друга.
- Джошуа - это общая сумма всех своих программ, генерал,- ответил Маккитрик, не отрываясь от экрана.- Как и человеческий мозг, она представляет единое целое.
- Я по-прежнему не понимаю,- сердито сказал генерал.
- Наступив ногой на раскаленный уголь,- ответила Пат,- вы вряд ли после этого возьмете его голыми руками, не так ли? Хотя рука у вас отличается от ноги.
- Хотелось бы...
- Это означает, что у вашего центрального процессора - мозга - объединенная программа,- закончила Пат Хили.- Дэвид как раз и пытается сейчас заставить Джошуа наступить на уголь.
- Ну, давай,- шептал Дэвид, нажимая на клавишу "ввод",- учись же, учись!

Битва крестиков и ноликов на центральном экране становилась все более ожесточенной, за мельканием фигур уже невозможно было проследить.

- Сотни игр в секунду,- протянул Маккитрик.
- Смотрите!- возбужденно воскликнул майор Лем.- Случайные комбинации цифр в кодах запуска... появляются не так часто!

Блики сигналов отразились в стеклах очков Поля Рихтера.

- Машина зацикливается,- с удовольствием произнес он.- А это отбирает все больше ресурсов у остальных частей системы!

Присутствующие, затаив дыхание, следили за происходящим. Мерцание разноцветных сигнальных лампочек делало Хрустальный дворец все больше похожим на дискотеку в разгар веселья. Дэвид повернулся к Фолкену, как бы ища одобрения. В углах рта профессора подрагивала улыбка... подававшая надежду.

Дуэль символов достигла, казалось, немыслимого предела, когда экран вдруг залила ослепительная вспышка. Дэвид и остальные прикрыли глаза рукой.

Изображение погасло... Неужели все?

Нет, экран заполнили гигантские карты полушарий, переливавшиеся всеми цветами радуги. Символические фигуры и точки, изображающие ракеты, бомбардировщики и подводные лодки, зароились во всех направлениях, словно электронные насекомые. Темными пятнами то здесь, то там расплывались атомные грибы.

Затем экран очистился. Пауза - гроздья ракет опять понеслись навстречу друг другу. Новый обмен термоядерными ударами, несмотря на перемену стратегии, тоже привел к полному уничтожению обеих сторон.

- Что он делает?- спросил Берринджер, хватая Маккитрика за локоть.
- Учится,- повернулся к обоим Дэвид.- Джошуа наконец стал постигать смысл уроков.

Обмен ракетными залпами возобновился в еще более быстром темпе. На экране нельзя уже было уследить за мельканием светодиодов.

- Та же история, что с крестиками-ноликами,- сказал генерал.

Неожиданно изображение пропало. Комбинации случайных цифр замерли.

- Он что, обжегся?- тревожно спросил генерал.- Или набрел на код запуска...

В Хрустальном дворце воцарилась полная тишина. Люди ждали, когда погасший экран подаст знак.

- Никаких следов активности,- сказал Лем, просматривая распечатку.- Одну секунду, сэр! Пошла запись...

ПРИВЕТСТВУЮ ВАС, ПРОФЕССОР ФОЛКЕН

- Привет-привет, злой мальчик,- махнул рукой Фолкен, подходя ближе к экрану.

ПРИВЕТ

набрал Дэвид.

СТРАННАЯ ИГРА

сказал Джошуа

ЕДИНСТВЕННАЯ ВЫИГРЫШНАЯ СТРАТЕГИЯ - НЕ ИГРАТЬ ВООБЩЕ

- Джошуа любит выигрывать,- изогнув бровь, заметил Фолкен.- А вы, генерал?
- Прошу прощения,- пробурчал Берринджер, направляясь к полковнику Конли,- мне нужно сделать несколько звонков.- Дойдя до полковника, он остановился.- Кстати, Фолкен. Вам надо подумать о воскрешении...- генерал в упор посмотрел на Маккитрика.- Ряду наших сотрудников понадобится помощь, чтобы привести все в порядок.

На экране засветились новые слова.

НЕ ХОТИТЕ СЫГРАТЬ ПАРТИЮ В ШАХМАТЫ?

спросил Джошуа.

- Отдай ферзя, тогда посмотрим!- закричал Маккитрик.
- Дэвид, ты гений! Я люблю тебя!- воскликнула Дженифер, обвивая руками его шею.
- Осторожней! Джошуа может приревновать, он все еще хранит коды запуска,- сказал Дэвид.

Дженифер со смехом заткнула ему ладонями уши.

- Профессор,- обратился Дэвид к Фолкену.- А как Джошуа играет в шахматы?
- Увы, не блестяще. Однажды ему довелось сразиться с советскими гроссмейстерами, и он проиграл восемь партий из десяти...

ПОСЛЕСЛОВИЕ.- G.

Конечно, надо сделать поправку на время действия - начало 80-х. Повесть, как и большинство молодежных произведений того времени, переполнена тогдашними "молодежными фишками" - мода, машины, музыка, книги. Сейчас они отошли в раздел археологии, как и многие технические и (принципиально для повести) политические реалии. Тем более, для нас, которых от той эпохи отделяет "смутное время".

Но я же поместил это произведение в тройку любимых книг о компьютерных играх. Как с ними? Интересно посмотреть на современные аннотации к этой повести. (Взяты с сайта Fantlab).

... Не рекомендуется знатокам компьютерного софта, которые тут же найдут тысячу и одну ошибку.

... Далее автором используется совершенно дикое предположение о том, что имеющий стратегическое значение комп подключен модемом к общедоступной телефонной сети. Да даже через VPN вряд ли подобные вещи из сети доступны!
Также автор совершенно не имеет понятия о процедуре разработки и приемки ведомственного софта, который мало того, что проходит серию независимых аудитов, так ведь еще и должен получить одобрение на каждом из этапов разработки. Плюс тотальное документирование. Утрата главного разработчика ничуть понимабельности работы программы повредить не может. Ибо программу, не имеющую простой и понятный дизайн зарубили бы еще на этапе HLD (самый высокоуровневый дизайн, только еще наметки на программную архитектуру).

... Не рекомендуется для чтения хакерам. Так же как спецназовцам не рекомендуются для просмотра боевики. Остальным - читать обязательно.

... Как киберпенк - неплохо, как НФ - нет, ибо логика тут не ночевала, поскольку любая программа проходит архижесткий контроль перед попаданием в особые ведомства, ту же винду XP проверяли 3 года, прежде чем ставить на компы ФСБ.

... Как уже было сказано предыдущими ораторами, поседеть любого сисадмина или криптоаналитика заставит собственно сюжетообразующий тезис: управляющий "ядерным зонтиком" суперкомпьютер подключен к общедоступной телефонной сети, а стратегический симулятор DEFCON не проходит предварительное стресс-тестирование, но инсталлируется и запускается в плотную работу сразу же.

... Роман рассказывает об эре, предшествующей тотальной компьютеризации, когда компьютер удел немногих, а роботы обожествляются в сравнении с человеком. На этом фоне повествуется о простых подростках-энтузиастах, которые путем проб и ошибок и передаваемой информации из уст в уста ищут лазейки в автоматизированных системах для своей выгоды или развлечения. В некотором роде роман про первых хакеров.
Дабы быть объективным нужно сразу ограничить круг лиц, кому будет интересен этот роман - тем, кто на своей шкуре узнал, что такое модем и различные подключения через него, а также видел первые персоналки и программы для них. Остальные не оценят правдоподобность описываемого случая с технической стороны вопроса. А прочее дело вкуса - вполне приятное произведение о возможных последствиях бездумной компьютеризации нашего общества. Пусть и притянутое кое где за уши, но все же зарисовка на тему терминатора и тотального апокалипсиса читабельна.

... Я читал эту повесть с продолжением в "Ровеснике" - такого теперь далекого!- 86-го года... И я тогда заканчивал 6-й класс, и переходил в 7-й... Ну и что из того??- спросите вы, и будете правы!- ведь тогда я уже знал, что такое не только компьютер, а даже "компьютерный класс" - на Синклере марки Ямаха! - благодаря Бабушкинскому РК ВЛКСМ он был арендован на лето для нашего п/л "Березка" директором НПО "Химавтоматика" Ю.М.Лужковым. Да-да, тем самым Лужковым...
Все, что касается технических деталей, вызывало у меня недоумение уже тогда , но!- НЕ ЭТО в нем главное.
Главное - не технические нюансы, а искусственный интеллект, представляющий собой здесь некую таинственную, и загадочную - впрочем, как и у всех, знакомых с ним понаслышке, писателей-фантастов , среду, с которой можно вести, хотя и специфический - как с душевнобольным! - "диалог".
В общем, очень сильное для того времени (особенно для психики семиклассника)), произведение - не менее сильное, чем ссылки некоторых "технически грамотных" младших сисадминов на "многоуровневый постадийный контроль при разработке спецПО" - не смешите этими, сугубо канцелярскими, процедурами того, кто поплатился местом работы (и неоднократно, ибо сначала думал, что предыдущий случай - случайность!) за попытки РЕАЛЬНО - как для себя! ; )) - "бороться за качество" конечного продукта...

Можно заметить, что наши современники обвиняют игру автора сразу в двух взаимоисключающих грехах: мол, он пишет, что сложные вещи просты, и что простые - сложны. По мне, так рецензенты просто пытаются низвести веселуху 80-х до уровня собственных неудач на компьютерном поприще. Но существует ли реальная возможность поиграть во что-то подобное? Дык, этому и посвящены мои заметки...

Литературное развитие метода ТЕМА #63, АБЗАЦ #696. А так же, для передыха в ТЕМЕ #48. Насколько мы готовы признать разумной простейшую игрушку.

САЙБЕРХЭГЕН / НЕ ЗАДУМЫВАЯСЬ
И фамилию автора иногда пишут по-другому, и сам рассказ переводчики называют по-разному.

Это была машина-крепость, машина-корабль, стальное космическое существо, построенное в незапамятные времена с одной целью - уничтожать любую жизнь. Такие машины достались земным исследователям в наследство как последствия древней межзвездной войны, кончившейся в такие давние времена, что ни один земной календарь не годился для исчисления. Подобная машина-крепость, зависнув над освоенной планетой, за два дня превращала поверхность в слой пыли и пара.

В войне с людьми эти машины постоянно варьировали тактику, причем самым непредсказуемым образом. Их древние создатели снабдили машинное сознание фактором случайности. Машины выбирали варианты наугад, но подчиняясь общему принципу - уничтожить как можно больше живых существ. Как считали ученые, план битвы выбирался специальным блоком случайности, работавшим на энергии распада одного из долгоживущих изотопов. Этот блок был спрятан в самом сердце машины, в ее самых тайных недрах. Поэтому человек или компьютер не могли прогнозировать действия этой машины.

Люди назвали их берсеркерами.
***

Дел Мюррей, в прошлом специалист по компьютерам, часто называл берсеркеров словами похуже. Но сейчас ему было не до этого. Он метался по тесной кабине своего одноместного боевого корабля, вставляя запасные схемы, блоки и платы вместо поврежденных последним залпом берсеркера. Ракета едва их не накрыла: в кабине Дел был не один, его товарищем было животное, размерами и внешним видом похожее на собаку, но с передними конечностями, как у обезьяны. Этими лапами собакообезьяна сейчас держала пачку гермозаплат. Кабина, словно легким туманом, наполнялась дымкой. Там, где движение тумана выдавало течь в корпусе, собакоообезьяна пришлепывала гермозаплату.

- "Наперстянка", "Наперстянка!" - начал громко вызывать Мюррей.
- Мюррей, это "Наперстянка"!- Кабину наполнил неожиданно громкий голос.- Ты далеко от него?

От усталости Дел даже не обрадовался тому, что связь работает.

- Через минуту сообщу. По крайней мере, он больше не стреляет. Отойди, Ньютон.

Собакообезьяна, бывшая на самом деле инопланетным животным, которое на родной планете называлось "айан", верный друг и помощник Мюррея, отодвинулась в сторону, продолжая с завидной настойчивостью искать прорехи в корпусе.

Дел пристегнулся к большому амортизационному креслу управления. На это ушла целая минута. Теперь перед ним был пульт. Последний залп берсеркера наполнил кабину мелкими опасными осколками, но человеку и айану повезло: они даже не были ранены.

Когда включился радар. Дел сказал:
- "Наперстянка", от меня до него примерно девяносто миль. С противоположной относительно вас стороны.

Эту позицию Дел стремился занять с самого начала боя. Два земных корабля и берсеркер висели в пространстве на расстоянии в половину светового года от ближайшей звезды. Пока корабли находились рядом, машина смерти не могла совершить подпространственный прыжок к звезде и ее беззащитным планетам-колониям. "Наперстянка" была больше корабля Дела, на ее борту находилось двое людей и оборудования у них было больше. Все равно оба земных корабля казались лилипутами рядом с громадой берсеркера.

На экране радара Дел видел древнюю металлическую гору, в поперечнике не уступавшую штату Нью-Джерси. Удары людей оставили свои следы на поверхности гиганта: шрамы, кратеры величиной с остров Манхеттен, застывшие озера металла.

Но энергия и мощь берсеркера были еще грандиозны. До сих пор никому не удавалось выйти из битвы с ним живым. Он мог бы разделаться с корабликом Дела, как с комаром. Но в равнодушии врага чувствовался особый привкус ужаса: люди ничем не могли испугать машину-убийцу, а она могла, и очень сильно.

В результате горьких поражений люди разработали тактику боя с берсеркером. Она требовала одновременного нападения тремя кораблями. "Наперстянка" и Мюррей - пока их было только два. Третий корабль спешил к ним сквозь подпространство на сверхсветовой скорости, но был все еще в восьми часах пути. Оставалось, сдерживая берсеркера, тянуть время. И гадать, какой очередной непредсказуемый ход сделает смертоносный колосс.

Может, он атакует корабли поодиночке. Или попробует отступить. Или будет выжидать, предоставляя людям сделать первый ход. Берсеркеры изучили язык землян-космопроходцев, поэтому машина могла с ними заговорить. В любом случае цель одна - уничтожать, уничтожать все живое на своем пути. Такова была программа, вложенная в берсеркеров древними воинственными Создателями.

Тысячу лет назад берсеркер, не теряя времени, смел бы с дороги оба земных кораблика. Но теперь он, наверное, понимал, что столетия сражений ослабили его потенциал. Быть может, битвы в разных точках Галактики научили его осторожности.

Детекторы неожиданно отметили появление силового поля позади корабля Дела. Подобно медвежьим лапам, они охватили корабль в кольцо, отрезая путь к отступлению. Дел замер, ожидая последнего смертельного удара. Его рука повисла над красной кнопкой - нажатие на нее запускало ракеты с ядерными боеголовками. Нет, для атаки нужны три корабля: если Дел атакует сам или с "Наперстянкой", берсеркер распылит их на атомы и двинется уничтожать колонии. Красная кнопка была последним отчаянным средством.

Дел сообщал о появлении силовой ловушки, когда почувствовал признак новой атаки.

- Ньютон!- громко позвал он, не выключая связи. На втором корабле услышат и поймут, что происходит.

Айан шариком выкатился из собственного боевого кресла и замер перед хозяином, как загипнотизированный. Все его внимание было обращено на человека. Дел любил иногда похвастаться: "Если показать моему Ньютону картинку с разноцветными огоньками, убедить его, что это панель управления, он будет нажимать кнопки пульта, пока настоящая панель не приобретет тот же вид, что и на картинке".

Но айаны не имели человеческой способности мыслить абстрактно и не могли этому обучиться. Вот потому Дел и намеревался передать Ньютону командование кораблем.

Он выключил компьютер - пользы от машины было не больше, чем от его собственного мозга в условиях надвигающейся атаки,- а потом приказал айану:
- Режим "зомби"!

Айан среагировал мгновенно. Он ухватил Дела за запястья и аккуратно завел его руки за спинку кресла, где были устроены специальные наручники.

Принципы нового ментального орудия берсеркеров были еще непонятны людям, но горький опыт научил их мерам предосторожности. Во-первых, атака начиналась постепенно, достигала пика воздействия не сразу. Во-вторых, пиковое воздействие можно было поддерживать только в течение двух часов. После этого берсеркер прекращал атаку на примерно такое же время. Но в течение двух часов ментального воздействия луч берсеркера начисто лишал человеческий мозг или компьютер способности планировать и прогнозировать. Хуже всего, что в подобном состоянии человек ничего неправильного не замечал и думал, что все идет нормально.

Так и сейчас Делу казалось, что все это происходило уже неоднократно. Ньютон, смешной чудак, пожалуй, зашел слишком далеко со своими выходками: он бросил коробочки с разноцветными бусинами - свои любимые игрушки - и принялся нажимать на клавиши пульта. Панель подмигивала разноцветными индикаторами. Поскольку играть с Делом ему не хотелось, он привязал Дела к креслу. Негодяй! Это просто недопустимо, учитывая, что происходит сражение. Дел, попробовав освободить руки, позвал Ньютона.

Ньютон в ответ заворчал и остался у пульта.

- Ньютон, хорошая собачка, а ну, отпусти мои руки. Я знаю, я должен сказать "Четыре и семь..." Эй, Ньют, где твои игрушки? Я хочу посмотреть на твои бусины.

На корабле было несколько сот маленьких коробочек с бусинами - остатки какого-то груза. Ньютон любил их сортировать. Дел, довольный собственной находчивостью, усмехнулся. Он отвлечет внимание Ньютона, а потом... идея незаметно растворилась в хаосе, наполнявшем сознание Дела.

Ньютон, повизгивая и подвывая, не покидал как его и учили пульта: корабль совершал сложные маневры, создавая иллюзию, что им продолжает управлять человек. Лапы Ньютона не приближались к красной кнопке: он нажмет ее только, если будет смертельно ранен сам или обнаружит, что Дел мертв.

- Вас понял, Мюррей,- сказал передатчик голосом с "Наперстянки", словно подтверждая получение сообщения. Иногда "Наперстянка" добавляла несколько цифр или слов, которые могли что-то означать, но Дел только удивлялся - о чем это они там толкуют?

Наконец, до него дошло, что "Наперстянка" старается поддержать иллюзию, будто бы кораблем Мюррея управляют надежные руки его капитана. Он почувствовал страх. Это был первый признак конца ментальной атаки, и значит, он пережил еще одну. Зловещий полугений-полубезумец, берсеркер прекратил работу ментального луча как раз в тот момент, когда успех был близок. Возможно, машина была введена в заблуждение или следовала стратегии избегать предсказуемых действий любой ценой.

- Ньютон!

Айан, услышав перемену в тоне, повернул голову.

Теперь Дел мог произнести условную формулу-пароль, которая заставит Ньютона освободить хозяина, показав, что последний больше не подвергается воздействию мозгового оружия. Пароль был достаточно длинным, чтобы человек не смог его повторить во время ментальной атаки.

- "... не исчезнет с лица Земли!" - произнес он финальную фразу. Радостно взвизгнув, Ньютон освободил запястья капитана от пут. Дел тут же повернулся к передатчику.
- Атака пошла на убыль, "Наперстянка"!- раздался голос Дела в кабине управления второго корабля. Капитан "Наперстянки" облегченно вздохнул:
- Он снова в своем уме!

Помощник капитана сказал:
- У нас есть маленький шанс на следующие два часа. Слушай, давай нападем прямо сейчас!

Капитан медленно, но без тени колебаний покачал головой:
- При двух кораблях шансы равны нулю. "Хитрая штучка" будет здесь не раньше четырех часов. Если мы хотим победить, нужно тянуть время, но если он еще раз нанесет по Делу ментальный удар, я начну атаку! Этот монстр водит нас за нос... Мы за пределами зоны ментального луча, но Делу не отступить, он в силовой западне. Айан вести бой вместо Дела не в состоянии, может только имитировать. Если погибнет Дел, нам крышка.

Капитан пристально смотрел на пульт.

- Будем ждать. Если бы на все сто можно было сказать, что во время следующего ментального воздействия берсеркер решит атаковать, то...

Вдруг заговорил сам берсеркер. Его радиоголос наполнил тесные рубки обоих кораблей.

- У меня есть предложение, малютка!- У голоса был необычный, какой-то квакающе-детский оттенок. Он был синтезирован из обрывков радиопередач, из голосов мужчин, женщин, детей, рассортированных и словно наколотых на булавки, как бабочки в коллекции. Наверняка пленных он убивал, получив всю нужную информацию.
- Ну?- Голос Дела казался во сто раз более уверенным и мужественным.
- Я придумал игру. Сыграем в нее? Если ты будешь играть хорошо, я не стану убивать тебя сразу.
- Что-то новенькое,- пробормотал помощник. Три секунды глубокомысленного молчания. Потом капитан ударил кулаком по подлокотнику боевого кресла.
- Он хочет просканировать сознание Дела, чтобы откалибровать ментальный луч, испытать разные модуляции и их воздействие на человека. Как только берсеркер убедится, что луч оказывает нужное воздействие, он немедленно атакует. Спорю на что угодно, металлический монстр задумал именно это!
- Я обдумал твое предложение,- хладнокровно ответил берсеркеру Дел.
- Он спешит начать,- заметил капитан.- Раньше двух часов берсеркер луч не включит.
- Но двух часов не хватит!

Голос Дела:
- Опиши правила игры.
- Это упрощенная версия вашей игры "шашки".

Капитан и помощник переглянулись. Они не могли представить Ньютона, играющего в шашки, и не сомневались, что если Ньютон с игрой не справится, они будут мертвы через два с чем-то часа, а их планеты окажутся под неминуемой угрозой уничтожения. Минуту спустя голос Дела произнес:
- Чем мы заменим доску?
- Будем передавать ходы по радио.- Берсеркер принялся описывать похожую на шашки игру, только на доске меньших размеров и с меньшим количеством шашек. На первый взгляд ничего сложного в игре не было. Просто играть в нее мог только человек или машина с процессором, способным планировать и прогнозировать.
- Если я соглашусь играть,- сказал Дел,- кто будет ходить первым?
- Он тянет время,- сказал капитан, грызя ноготь большого пальца.- И мы ничего не можем посоветовать, эта тварь тут же перехватит передачу. Держи ухо востро, Дел, мой мальчик.
- Для простоты,- сказал берсеркер,- в каждой партии первым ходить буду я.

Когда Дел закончил оборудовать доску для игры, у него оставался еще час нормальной работы сознания. Для игры использовались фишки со штырьками. Перемещение фишек автоматически передавалось берсеркеру. Огоньки на клетках показывали Делу ходы фишек противника. Дел заготовил запись разных многозначительных реплик типа "Продолжаем игру!" или "Сдаешься?" на случай, если берсеркер заговорит с ним во время работы ментального луча.

Противнику Дел не спешил сообщать о готовности: только что придуманная система должна была позволить Ньютону играть в этот вариант шашек.

Не бросая работы. Дел тихо засмеялся и взглянул на Ньютона: айан отдыхал на кушетке, с любимыми коробочками в лапах. Чтобы осуществить задуманное Делом, айану придется напрячь все свои умственные способности до предела. Но Дел не видел причин, по которым его помощник мог бы не справиться.

Дел тщательно проанализировал игру в упрощенные шашки и составил диаграммы всех возможных позиций, с которыми мог столкнуться айан. Так как первым всегда будет ходить берсеркер, айану нужно делать лишь четные ходы. Эти позиции Дел нанес на маленькие карточки. На каждой карточке Дел указал наилучший возможный ход - в виде стрелки. Оставалось научить айана играть с помощью карточек, смотреть на них, сопоставлять позиции на доске и диаграммах, выбирать лучший ход...

- Ай-ай-ай!- сказал вдруг Дел и застыл, глядя в пространство. Ньютон тревожно заворчал.

Однажды Дел участвовал в сеансе одновременной игры, шестьдесят игроков против чемпиона Бланкеншипа. Дел продержался до середины партии. Потом, когда великий мастер в очередной раз остановился напротив его доски, Дел сделал ход пешкой, уверенный, что занимает выгодную позицию с которой можно начинать контратаку. Бланкеншип поставил ладью на невинного вида клетку и Дел увидел надвигающийся конец. Ему грозил мат в четыре хода. И было на один ход слишком поздно что-то предпринимать.

Капитан "Наперстянки" вдруг громко и внятно выругался.

- Что случилось?- удивленно спросил помощник.
- Кажется, мы влипли. Я думал, Мюррей изобретет систему, чтобы Ньютон мог играть вместо него во время ментальной атаки. Ничего не выйдет. Ньютон всегда будет делать тот же самый ход в одинаковых позициях. Может, система и идеальная, но люди так не играют. Они делают ошибки, меняют тактику, стратегию. Более того, человек научается играть по ходу самой игры! С каждой партией он играет лучше и лучше. Именно это выдаст Ньютона, именно на это рассчитывает бандит-берсеркер. Наверное, он знает об айанах. И как только убедится, что его противник - глупое животное, а не человек или компьютер...

Некоторое время спустя помощник сказал:
- Они начали передавать сигналы ходов. Игра уже идет. Может, и нам стоит смастерить доску, чтобы мы могли следить за игрой?
- Лучше приготовимся действовать,- и капитан с тоской посмотрел на красную кнопку ядерного залпа, потом на часы: до появления третьего корабля оставалось часа два, не меньше.

Помощник вскоре сказал:
- Кажется, сигнал конца первой партии. Если я правильно понял. Дел проиграл...- Сэр, берсеркер включил ментальный луч! Теперь Дел под его воздействием...

Капитан промолчал, говорить было нечего. Двое космонавтов молча ждали атаки врага, надеясь, что в последние секунды жизни успеют нанести противнику ощутимый урон.

- Вторая партия,- озадаченно сказал помощник.- "Поехали дальше!" Это был голос Мюррея!
- Он мог приготовить запись. Наверняка он придумал какой-то план, и сейчас за него играет Ньютон. Но берсеркера ему не обмануть. Рано или поздно он поймет...

Время ползло, как улитка.

- Первые четыре партии он проиграл,- сказал помощник.- Но ходов не повторяет. Жаль, что мы не смастерили доску...
- Да оставь ты с этой доской! Мы бы тогда вместо пульта смотрели на нее. Будь внимателен, не теряй бдительности.

Несколько минут спустя помощник прошептал:
- Будь я проклят...
- Что?
- Дел свел партию в ничью.
- Тогда он не под лучом... Ты уверен?
- Ментальный луч работает! Вот, такая же индикация, как и во время прошлой атаки. Берсеркер бомбардирует Дела уже почти час, и мощность растет.

Капитан смотрел на пульт, не веря своим глазам. Но он доверял компетентности помощника и индикаторам на панели.

- Тогда кто-то или что-то, не имеющее аналитического сознания, учится сейчас играть вместо Дела. Ха-ха,- раздельно сказал капитан, будто вспоминая, как нужно смеяться.

Берсеркер выиграл еще партию, потом снова была ничья. Потом три ничьих подряд. Голос Дела хладнокровно произнес:
- Сдаешься?

И ход спустя он проиграл партию. Но следующая опять завершилась вничью. Делу явно требовалось больше времени на один ход, чем берсеркеру. Но он все равно играл достаточно быстро, чтобы не вызывать у машины подозрений.

- Он меняет модуляции ментального луча,- взволнованно доложил первый помощник.- И мощность поднял...
- Ага,- пробормотал капитан.

Он несколько раз порывался связаться с Делом, передать пару ободряющих слов, чтобы хоть как-то разрядить напряжение пассивного ожидания. Но он не решился рискнуть, опасаясь разрушить чудо.

Он все еще не верил, что это возможно, даже когда фантастический матч превратился в цепочку ничьих, естественный результат единоборства двух игроков равной силы. Капитан, несколько часов назад уже попрощавшийся с жизнью, ждал теперь фатального мгновенья.

- "... не исчезнет с лица Земли!" - произнес Дел Мюррей. Ньютон поспешил освободить его руки из ремней.

Позиция на доске представляла прекращенную несколько секунд назад игру. Одновременно был выключен ментальный луч. "Хитрая штучка" ворвалась в нормальное пространство точно в нужной позиции и всего пять минут позже назначенного срока. Берсеркер был вынужден обратить всю энергию на последовавшую атаку "Хитрой штучки" и "Наперстянки".

Компьютер Дела, прийдя в себя после ментальной атаки, уже поймал в экранный прицел вздутую, покрытую шрамами серединную секцию берсеркера. Рука Дела метнулась к пульту, рассыпая по пути фишки.

- Мат!- рявкнул он, опуская кулак на большую красную кнопку.
***

- Хорошо, что он не выбрал шахматы,- сказал Дел, сидя в рубке управления "Наперстянки".- Если бы он выбрал шахматы, мне пришлось бы туго.

Иллюминаторы были уже освобождены от броневых заслонок, и люди могли полюбоваться слабо светящимся газовым облаком. Это было все, что осталось от берсеркера. Очищающий ядерный огонь освободил металл от проклятия древних зловещих конструкторов.

Но капитана интересовало другое.

- Дел, ты научил Ньютона играть по диаграммам. Это я понимаю. Но как получилось, что он играл все лучше и лучше? Как он мог учиться играть?

Дел усмехнулся.

- Он учиться не мог. Но его игрушки - могли... Погоди, я не шучу.

Он позвал айана и взял из лапы животного коробочку. На крышке была наклеена карточка с диаграммой одной из возможных позиций, со стрелками разного цвета, указывающими вероятные ходы фигур Дела.

- Понадобилось около двух сотен таких коробочек. Вот эта из группы четвертого хода. Найдя в этой группе диаграмму, подходящую для позиции на доске, Ньютон брал коробочку, вынимал наугад бусину,- сказал Дел, демонстрируя операцию.

- Вот, я вытащил голубую. Делаем ход, указанный голубой стрелкой на диаграмме. Смотрите, на слабую позицию ведет оранжевая стрелка. Видите?- Он вытряхнул бусины на ладонь.- Оранжевых бусин не осталось. Хотя в начале игры было по шесть бусин каждого цвета. Вынимая бусину, Ньют обратно ее не клал до конца игры. Если табло показывало проигрыш, он выбрасывал все неудачные бусины. Постепенно были исключены все неудачные ходы. Через несколько часов Ньют и его коробочки научились играть не хуже берсеркера.
- Да,- сказал капитан, нагнулся и почесал Ньюта за ухом.- Мне бы ничего подобного в голову не пришло.
- А я, честно говоря, мог бы и побыстрее сообразить. Самой идее лет двести. А компьютеры - моя профессия.
- Ведь это может оказаться полезнейшим изобретением,- задумчиво сказал капитан.- Оно пригодится всем передовым отрядам, имеющим дело с ментальным лучом.
- Правильно,- сказал Дел.- Только...
- Что?
- Я вспомнил одного парня по имени Бланкеншип. Интересно, а если я попробую...

ИГОРЬ РОСОХОВАТСКИЙ, АНАТОЛИЙ СТОГНИЙ
ДВОЙНИК КОНСТРУКТОРА ВАСИЛЬЧЕНКО
1979



Предыдущая версия книги:
КД - КИБЕРНЕТИЧЕСКИЙ ДВОЙНИК
1975



#1. АВАРИЯ "СЕРЕБРЯНОЙ СТРЕЛЫ"
Восемь человек сидели в центральном наблюдательном салоне батискафа и обсуждали планы спасения. Они говорили бодрыми голосами и через минуту забывали о своих словах. Если бы нужно было говорить только правду, им пришлось бы молчать.

Батискаф "Серебряная стрела" лежал на дне океанской впадины. Его двигатели не включались. Схема их включения была предельно простой, но никто из восьмерых до сих пор не нашел причины аварии.

А тот, кто мог бы это сделать - девятый, конструктор "Серебряной стрелы" Роман Васильченко,- погиб во время аварии.

Чем меньше минут им оставалось, тем чаще каждый из восьмерых вспоминал о Романе.

Его недостатки, как шелуха, выпали из памяти людей, и он виделся им мужественным и прозорливым, благородным и самоотверженным. Один вспоминал, каким веселым был Роман на пикнике, другой думал о том, что конструктор Васильченко вплотную подошел к решению проблемы дистанционного управления батискафами, а теперь это решение задержится, вероятно, на несколько лет.

Резко прозвучал зуммер - и вспыхнула красная лампочка на кислородном аппарате: газ на исходе. В это время медленно отворилась дверь бокового отсека, и голос Романа Васильченко произнес:
- Слишком большое давление. Прогнулась на полтора миллиметра обшивка в носовом отсеке Е-два. Сжала стенку. Открылся люк Е-два. Образовалась избыточная радиация. Поэтому защитная дверь захлопнулась. Ее ручка оказалась в магнитном поле. А поскольку она железная, то изменились силовые линии в поле и включить двигатели невозможно. Нужно заменить железную ручку пластмассовой.

Все оказалось настолько простым, что этому трудно было поверить. Восемь человек смотрели на говорившего, восемь лиц с разным выражением. А он стоял неподвижно, и только индикаторы мигали над тремя буквами, четко блестевшими на пластмассовой груди: КДВ - кибернетический двойник Васильченко.

Он обдумывал дальнейшие действия: "Чтобы заменить ручку, нужно оставаться двенадцать и шесть десятых минуты в носовом отсеке. Высокая радиация может вывести из строя мои приборы. Риск велик..."

Мгновенно он подсчитал величину риска. За то, что он выйдет невредимым, только 39.11 процента.

Люди смотрели на него с молчаливой надеждой. Они ждали. Для них риск был бы в несколько раз больше и вероятность "неповреждения" колебалась бы около нуля. Эти люди - друзья и соратники Васильченко. Того, чью фамилию носит он.

КДВ вспомнил первую встречу с Романом. Его память тогда была подобна классной доске, на которой вверху написано лишь число и месяц, а Роман окончил уже среднюю школу, три курса института.

"Его программировали в детстве создатели, которых люди называют "родителями",- думал КДВ,- потом воспитатели в детском садике, потом школа, потом институт. Многие люди заполняли его память разнообразной информацией и по существу являлись его создателями. А он потом передал ее мне. Щедро и заботливо..."

КДВ вспомнил, как поехал с Романом в первую экспедицию на Охотское море. Он всегда и везде сопровождал конструктора Васильченко, изучал особенности его мышления и соответственно перестраивал линии связи и даже блоки своего мозга. КДВ получал всю информацию, которую получал Роман. Они вместе обсуждали проекты, советовались по трудным вопросам. Они были ближе, чем друзья или братья, ведь КДВ стал как бы копией Романа. Иногда они делили обязанности, и пока Роман выполнял одну половину задания, КДВ - вторую, точно так же, как это делал бы сам Роман. Так было до самой смерти, от которой КДВ не мог спасти конструктора, но через которую перенес главное - память Романа, его дела, логику, алгоритмы мышления. Он завершит неоконченные работы Романа и под руководством людей начнет новые. В первую очередь - батискафы с дистанционным управлением. Потом будет делать то, что Роман задумал и о чем знали лишь сам Васильченко и КДВ: батискафы, работающие за счет движения воды, с мощными водометными двигателями.

"Неужели теперь мозг и память Романа погибнут вторично? Имею ли я право рисковать?- думал КДВ.- Ведь сейчас здесь опасно находиться лишь людям. Они погибнут без пищи и воды, без кислорода. А я могу спокойно ожидать, пока "Серебряную стрелу" обнаружат и поднимут..."

Люди молча смотрели на него, ожидали...



"Рискну",- решил КДВ. Он нажал кнопку аварийного люка и вышел в коридор. Чтобы не думать все время об опасности, он решал квадратные уравнения, потом перемножал числа с шестьюдесятью знаками, Когда Роман бросил курить, то в трудную минуту, подчиняясь старой привычке, клал в рот леденец. И любовь Романа к леденцам проявлялась у его кибернетической копии как любовь к решению уравнений или перемножению определенных чисел.

КДВ остановился перед новой дверью. "Я не учел, что она заперта. Как же с ней справиться?"

Он предпринял несколько попыток выломать дверь, но только повредил три электросверла. Тогда он попробовал открыть дверь включением сигнального механизма "тревога по отсеку". Открылось несколько других дверей, а эта оставалась в прежнем положении.

"Четыре нуля умножить на четыре нуля и еще раз на четыре нуля,- ругнулся про себя КДВ.- Придется поворачивать обратно".

Он представил, как восемь человек посмотрят на него и что подумают. "Ты силен, пока с тобой люди",- вспомнил он фразу, которую часто повторял ему Роман. КДВ снова подошел к двери, из ящика неприкосновенного запаса вытащил последнее сверло и начал сверлить в том же самом месте. И когда оно сломалось, как и три предыдущих, дверь слегка подалась. Тогда КДВ, оставив в образовавшейся щели обломок сверла, отошел в глубь коридора. Он выпустил шасси, включил самую низкую передачу и, рискуя сломать свои локаторы, сильно ударился о дверь.

Она распахнулась, и КДВ несколько раз перевернулся на металлическом полу. Он отделался сравнительно легко - вместо поломанной антенны выпустил новую и включил запасной блок.

Счетчик излучения послал тревожный сигнал прямо в его мозг. КДВ остановился в нерешительности, помигивая индикаторами. Для него было безопасно излучение, убивающее человека в течение секунды. Но здесь оно достигло такой силы, что становилось опасным для некоторых деталей в его чувствительных приборах.

КДВ снова высчитал показатель риска. И когда уже был готов повернуть назад, вспомнил, как Роман на Охотском море спас товарища: спустился на рекордную глубину в легком скафандре и пробыл там вдвое больше допустимого. Тогда риск был еще больше.

"Роман думал во много раз медленнее меня, но сейчас он бы решил быстрее. Он просто не стал бы раздумывать".

У КДВ появилось странное ощущение, словно между седьмым и восьмым блоками замкнулся контакт. Если бы он мог точно определить свое состояние, то назвал бы его коротким словом "стыд".

КДВ не стал терять времени на самоанализ. Он решительно двинулся к отсеку Е-два. Счетчик посылал угрожающие сигналы. Но КДВ больше не размышлял об опасности. Он думал о людях. И другой его орган - орган времени, отдел мозга, связанный с часовым механизмом,- работал теперь только в дном направлении: сократить количество секунд, ускорить спасение людей...



Когда КДВ вышел из батискафа, его оглушили приветственные возгласы и музыка. Он рассматривал толпу встречающих, особо отмечал лица, похожие на лицо Романа Васильченко. Шум мешал ему думать. Но впервые за свою жизнь при таком шуме он не включил дополнительных фильтров.

Люди подбежали к нему, подняли на руки, понесли. Те из них, кто стоял близко к нему, могли иа пластмассовой груди под инициалами КДВ прочесть: "Выпущен в 1998 году Украинским институтом кибернетики". И тогда взгляды всех устремились на седого прихрамывающего человека. Он скромно стоял в стороне и, смущенно улыбаясь, принимал поздравления.

А потом его глаза затуманились. Этот седой человек, руководитель лаборатории Института кибернетики, вспоминал историю создания кибернетических двойников.. .



#2. ОБЪЯСНЕНИЕ С ЧИТАТЕЛЕМ
Мы предвидим, что после прочтения первой главы читатель подумает: "Да ведь это чистейшая фантастика!". И он, конечно, потребует объяснений от авторов.

Самым лучшим объяснением служит вся книга. Но уже теперь, в самом начале ее, мы хотим внести ясность.

Кибернетический двойник, о котором идет речь в книге, вовсе не обязательно должен быть похожим на человека. Кукла - не двойник человека, хотя очень на него похожа. Это относится и к портрету, и к статуе, и даже к отражению в зеркале.

Кибернетический двойник (КД) должен быть создан таким, чтобы он мог действовать как человек в тех областях, где человеку это нужно. Как вы сами понимаете, речь идет о таких областях и о таких условиях, в которых жизнь и здоровье человека подвергаются смертельной опасности. А что касается сходства КД с оригиналом, то уместно вспомнить, что, хотя самолеты подчиняются тем же законам аэродинамики, что и птицы, они не принадлежат к племени птиц и не имеют перьев, так необходимых пернатым для полета.

Сегодня, когда роботы-луноходы исследовали поверхность нашего естественного спутника, а одна из "лун" доставила на него буровую установку, каждому ясно, что эра космических роботов началась.

Сам термин "робот" - от слов "работа", "работать" - пришел в науку из фантастики. Его "изобрел" в 1920 году знаменитый чешский писатель Карел Чапек, чьи фантастические пьесы и повести "Фабрика абсолюта", "Р.У.Р.", "Кракатит", "Война с саламандрами" и другие широко известны во всем мире.



Сегодня у каждого из вас при слове "робот" в воображении возникает образ механического человека, способного беспрекословно выполнять порученную ему работу.

Но так же как кибернетический двойник, робот не обязательно должен иметь внешнее сходство с человеком. Однако поскольку он существует в том же мире, что и человек, и предназначается для взаимодействия с человеком, он должен иметь датчики, подобные органам чувств человека, чтобы ориентироваться в окружающей среде и воспринимать команды, а также двигатели и манипуляторы, чтобы эти команды выполнять. При этом желательно, чтобы он был сильнее человека, умел быстрее и эффективнее работать, хорошо приспосабливался к окружающей обстановке.

Многие видели по телевизору, как работали луноходы, как по команде с Земли "Луна-24" выдвигала барабан с намотанной на него гибкой лентой. Сантиметр за сантиметром бурголовка все глубже вонзалась в грунт, вбирала в себя образцы пород и укладывала их в специальный контейнер. А затем следовала команда на возвращение, и космический робот стартовал на Землю, неся ученым лунный грунт.

Без этих помощников человек не смог бы решить многие из проблем покорения космоса. Впрочем, без таких автоматов невозможно покорить и Мировой океан.

С увеличением расстояния, с изменением условий понадобились совершенно иные роботы, чем луноходы. Достаточно поразмыслить над таким фактом. Уже луноход потребовал некоторых автономных систем, так как трассу Земля - Луна - Земля радиосигнал проходит за 2.6 секунды, и в это время движущийся аппарат остается предоставленным самому себе и опасностям, которые его подстерегают. Но на дорогу к Марсу и обратно радиосигналу требуется до сорока минут. Поэтому, как говорил один из ведущих конструкторов "лун", управлять марсоходом так, как управляют луноходом, невозможно. Представим себе, что оператор на Земле наблюдает за телеэкраном и видит, что марсоход вот-вот свалится в пропасть с обрыва. Оператор в испуге тянется к рычагам управления, чтобы исправить положение, а марсоход свалился с обрыва уже двадцать минут тому назад.

Итак, марсоход должен быть  достаточно "умным". На его борту уже должна стоять какая-то вычислительная машина, которая будет самостоятельно оценивать обстановку и принимать решение.

Итак, марсоход должен быть достаточно "умным", чтобы уметь самому преодолевать опасности. На его борту должна находиться вычислительная машина, умеющая самостоятельно оценивать обстановку и принимать решения.



... Космический робот вышел на орбиту вокруг Марса. Он несколько раз облетел загадочную планету и передал на Землю данные, подтверждающие, что когда-то вода текла по поверхности Марса.

"Нос" робота - чувствительные приборы принюхивались к атмосфере, считали заряженные частицы, определяли газовый состав. Преодолев за 11 месяцев в общей сложности 704 миллиона километров, робот отстыковался от орбитального отсека, сошел с орбиты спутника Марса. На высоте 6300 метров над планетой раскрылся огромный шестнадцатиметровый парашют, предназначенный для разреженной атмосферы. Затем включились двигатели мягкой посадки, и наконец три "ноги", на которых красовались круглые алюминиевые башмаки, чуть спружинив, стали на красновато-желтую марсианскую почву.

Сложные фотоглаза пришельца осмотрели горизонт, подмечая, что может двигаться или подавать другие признаки жизни, "уши" настороженно прислушивались, нет ли свидетельств о марсотрясении...

Прошли десятки минут - и люди на земных радиостанциях услышали голос своего помощника с Марса, деловито доложившего об обстановке в районе посадки. Вслед за этим космический робот начал передавать фотографии, отличающиеся большой четкостью.

Настал один из самых ответственных моментов. Огромная трехметровая рука робота выдвинулась, распрямилась и взяла пробу марсианского грунта. Она спрятала пробу в "карман" - в инкубационную камеру, заполненную атмосферой планеты. Инкубация производилась при искусственном освещении. Включались "вкус и обоняние" - три мини-лаборатории, отыскивающие следы жизни в крупицах грунта.

Все это время мозг робота - бортовой компьютер стоимостью в 30 миллионов долларов и с памятью в 1300 слов - вычислял, принимал команды с Земли, самостоятельно управлял многочисленными органами, составлял ответы своим хозяевам. Ему предстояло испытание - в течение двадцати двух дней, пока Марс закрыт от Земли Солнцем, обходиться без подсказки людей. Вскоре на Красную планету опустился близнец первого робота. Сообща они стали решать главную задачу - отыскивать следы существования жизни на Марсе.

Вы, конечно, догадались, что это не отрывок из научно-фантастического рассказа, а описание полета к Марсу американских роботов "Викинг-1" и "Викинг-2". Но оно даже в деталях похоже на научно-фантастические рассказы давних и сравнительно недавних лет, разве что технические подробности в нем точнее.

Конечно, чтобы такой полет мог состояться, ему предшествовала большая работа. В Массачусетском технологическом институте робота с могучими механическими руками оснастили "глазами". В Стэнфордском исследовательском институте наделили "глазами" и "мозгом" самодвижущуюся тележку с большим расстоянием между колесами, пригодную для передвижения по пустынным равнинам Марса. В городе Пасадене по заданию национального управления по аэронавтике и исследованию космического пространства создан робот с полутораметровыми руками. Передвигался этот "космонавт" на тележке величиной с небольшой автомобиль. Он - "всевидящий": у него телевизионные и лазерные "глаза". Директор лаборатории в Пасадене рассказывал, что робот может собирать куски пород, определять их вес и плотность, выполнять различные геологические задания.

В будущем на Марсе будут работать еще более совершенные роботы, чем "Викинги". Они подготовят все необходимое для прибытия туда людей. Но уже сегодня совершенно реально звучат слова знаменитого писателя-фантаста Рэя Брэдбери, что в любом случае "отныне жизнь на Марсе есть, ибо человек коснулся Марса - и теперь на Марсе наша жизнь".

А если нужно будет разведать не Марс, а еще более отдаленную планету, куда сигнал идет целыми месяцами?

Совершенно ясно, что в таком случае потребуются роботы с автономным и весьма развитым мозгом, способные месяцами обходиться без подсказок и советов человека.

Подобные проблемы возникают и в другой области - штурме Мирового океана. Там прохождению радиосигнала мешают свойства воды. На больших глубинах успех строительства подводных городов, создания шахт и различных предприятий также во многом зависит от скорейшего появления роботов, обладающих автономным совершенным мозгом.

Создать такой мозг, материальную основу искусственного интеллекта, возможно уже сегодня. Но как его обучить, как программировать, как создать сам интеллект, если людям до сих пор неизвестны программы идеального человеческого поведения, пригодные для любых - в том числе и неизвестных - условий? Попросту говоря, как воспитать идеального помощника, если ^аы не знаем, как воспитать идеального человека?

Предлагаются разные решения этого вопроса. Американские ученые Клайнс и Клайни предложили брать мозг у погибших людей и пересаживать его в роботов, перенося таким образом человеческие личности в механические системы.

Иное решение - эволюционное моделирование, где создается не модель человека, а как бы повторяется процесс эволюции, приведший к появлению человека.

Некоторые ученые считают, что таким путем удастся получить подобие человеческого разума или даже нечто более совершенное, если не останавливать процесс и позволить ему пойти "дальше человека". Но этот путь слишком длинный и неопределенный, поскольку, во-первых, он предусматривает начало эволюции разума почти с нуля, не учитывая "рационализаторского" достижения природы в создании человека, и, во-вторых, неизвестно, даст ли он результат.

В то же время в связи с успехами некоторых направлений кибернетики наметился еще один путь. . .

В условиях неизвестной планеты или на больших глубинах Мирового океана роботам пришлось бы самим принимать решения, притом нередко за доли секунды, когда нет времени на то, чтобы произвести сложные расчеты, проанализировать детально обстановку. Человек в таких случаях находит решение, как мы говорим, с помощью интуиции-гениальной, если он гений.

И хотя мы не знаем программ идеального человеческого поведения, зато умеем определить, кто более талантлив, умен, более изобретателен среди нескольких людей, кто сумеет выжить и победить в трудны) и опасных условиях, кто найдет выход в запутанных ситуациях. В то же время мы можем с помощью наборов определенных программ, уже разработанных учеными (расскажем о них позже), научить робота поступать по принципу "действуй, как я", подражая определенному человеку.

А если космический или глубоководный робот будет мыслить и действовать как человек-гений, если будет хранить в себе модель его личности, то он будет иметь преимущество перед "средним" серийным собратом-роботом без индивидуальности. Такого робота назовем кибернетическим двойником (КД).

Создание КД позволит начать путь искусственного интеллекта не с нуля, а с того, что уже создала природа,- с человеческого разума.

Возможно, в будущем окажется, что система "кибернетический двойник" не самый лучший вид программирования и моделирования, но сейчас она позволит перескочить через пропасть непознанного в области изучения наилучших моделей человеческого поведения и, таким образом, даст возможность создать копию, не познав до конца оригинала.

О том, как наука и техника подходят шаг за шагом к решению проблемы КД, расскажем на страницах книги. Но сначала - по традиции - немного истории...