Бедные родственники от Avalon Hill

...

В то же время головной 10-й ботхедовской пары атаковал четыре больших силуэта. Он донес командующему флангом, что отбит противоминным огнем и следует в кильватер за своей будущей добычей. С ближайшего авианосца была поднята дюжина самолетов. Завидев огненные шлейфы из выхлопных труб, миноносец подал тайные опознавательные знаки и, получив отзыв, осветил свои жертвы. Прожектора вломились во тьму. Напрасно линейные корабли (и в центре их плелся дряхлый "Нагато", уведенный аристократами в самом начале японской революции) пытались прятаться в задымлении и сменить курс. На предельной скорости самолеты почти коснулись их труб, и два корабля, содрогнувшись, изменили очертания, а на третьем возник пожар. Отблески пламени заструились по воде. В суматохе ботхедовский миноносец под вихрем обломков подобрался ближе и в упор, ликуя, разряжал свой торпедный запас, пока "Нагато", уже опустившийся на одно колено, не оправился, он открыл прожектора и градом выстрелов буквально растворил в воде героический миноносец. Концевой миноносец, выйдя на зарево с самолетом своей зоны, донес, что уже только три больших силуэта, хромая, уходят на юго-восток. Повторная атака самолетов не состоялась; флотилия деттеровских миноносцев обнаружила соглядатая, и подбитый самолет, чертя пламенем небо, упал на свой же миноносец, когда тот зарывался носом в воду]. Свип, наткнувшийся на разведку Ботхеда, завершился незаметной "бойней миноносцев" и почти не дал результатов. Деттеровский офицер, расставлявший на карте флажки с именами неприятельских кораблей, за всю ночь успел распределить всего четырнадцать. Строй Ботхеда и его местонахождение остались тайной; ясна была лишь конечная цель его выхода в море. В семь утра с берега сообщили о первой сокрушительной контратаке заслона. Китайским армиям показалось, что великий Ян-Цзы вернулся к ним, чтобы довершить свое дело до конца [Курилов все поталкивал меня локтем, указывая на героических соплеменников Ян-Цзы:
- Колхознички-то китайские, а?.. каково?.. расчухали советскую власть?

Я вынужден был напомнить ему, наконец, что не купленные у меня бока!..]... Деттер понял, что вторая и третья атаки станут решающими, если он не прикроет десанта мощным покрывалом заградительного огня. Единственная сводка, подобная голубю Ноя, таила в себе надежду. Подлодки Федерации, на короткое время и с громадными потерями развившие энергию, предельную для человека и машины, теперь явно выбивались из сил. Двадцать два конвоя сумели вырваться из горящей Манилы, и Деттеру пришло в голову, что из тысячи транспортов половина доберется до Шанхая и при поддержке морской артиллерии заберет часть армий обратно на суда. Его армада полным ходом приближалась к берегам, и через три часа головные корабли могли открыть огонь по наседающему заслону. С целью ввести в бой возможно большее количество орудий единовременно, он стал производить перестроенья, когда над ним прошло с берега несосчитанное количество эскадрилий; было что-то зловещее в том, что ни одной бомбы не сбросили в его расположение. Деттер поднял в воздух свою авиацию, и самолеты обороны отступили. Опасаясь появления Ботхеда во фланге, он отозвал самолеты назад, но копья [Вылетев клиньями, они успели перестроиться в строй копья] Федерации снова вонзились в его воздушный строй. Опять последовала непродолжительная схватка, и новая игра в бегство. Придерживая авиацию Деттера на месте, Ботхед все главные силы готовил к нанесению сокрушительного нокаута.

Итак, сейчас он шел с севера строем фронта и дугою в отношении к развернутой фаланге деттеровских кораблей [Представлялось невероятным, что при том высоком искусстве флотовождения можно было поймать противника на старинный кросс-T. Но история не любит побежденных, и постоянная привилегия их - казаться глупее своего противника]. Тайна его боевого порядка была обеспечена и с воздуха, и эскадрами линкоров во флангах. В 10 утра они прорвали охранение противника и, расстреливая мелочь, расчищали пути подхода. Бой с самолетами продолжался далеко на юге, когда начался великий погром авианосцев; в то же время главные силы Ботхеда приступили к истреблению фланговых линкоров. Эта атака делала уже невозможной помощь десанту: Деттеру стало только до себя. Были сделаны судорожные попытки лечь на параллельные курсы и выровнять смятый фланг, но снова и снова Деттер оказывался в центре смертельной дуги, и четыреста пушек метили ему прямо в сердце.

Первыми дрались автоматы; этот трескучий диспут неслыханных человекоубойных новинок длился недолго; должно быть, им не хватало человеческой ненависти,- так быстро они стремились погибнуть. Следом двинулись машины, душою которых был уже живой человек. Все, что несло на себе самолеты и торпеды, ринулось вперед. Головные катера ударили с 15 кабельтовых; их уничтожили немедленно, и было странно видеть, что никто не прыгал с них в воду. Некоторые взрывались, круша все вокруг и оставляя, как на суше, глубокую воронку, над которой долго не смела сомкнуться вода. Оба командующих, не покидая рубок, видели на экранах все подробности боя, пока не наступил кромешный хаос [Приблизив лицо к самому телеэкрану, я оцепенело глядел, как два громадных корабля, неосторожно сблизившиеся дуэлянты, подбитые, с большим креном, неуклюже циркулировали на месте].

...бессмысленно повествовать о дальнейших перестроеньях. Все сбилось. На океане стало тесно. Вспышки памяти бессильны охватить целое, освещают лишь отдельные эпизоды [Мне помнится, как над морем, где еще торчали гроты затонувших кораблей, с намокшими вымпелами, появились две стаи самолетов. Их бой походил и на сражение падших ангелов, и на множественное столкновение аэропоездов. Тысячи машин яростно поражали друг друга; пикировали, таранили, ломали врага на полной скорости, платясь гибелью за краткий миг героического упоенья. Все кишело, стреляло, стремилось, соединялось со всего разгона и, одетое в пламя, падало вниз. Благоразумный и отступающий немедленно становился преследуемым. Ракетометатели и зенитные батареи молчали из опасения подбить своих. Безумие овладевало сознанием. Внезапно один из миноносцев Деттера открыл бешеную пальбу по этому воюющему сгустку издырявленного металла, несущих плоскостей и человеческой дерзости. Это прервало гипнотическое оцепенение кораблей...

- Погодите,- кричал я сквозь грохот Курилову, стремясь внести какой-нибудь порядок в эту ожесточенную суматоху,- начнем сначала! Остановитесь...

И бой начинался снова, и мы, режиссеры события, были бессильны руководить силами, созданными нами же]. Так наступила расплата... Легкий пар исходил от поверхности воды, как бы разогретой этим неистовством. Все обрушилось на все, и уже не дарованиями полководцев, а идейной закалкой сражающихся масс решалось дело. Скоростные бомбовозы почти по отвесной линии падали на дредноуты Деттера, жалили и уходили, и скрученные дымы взрывов втягивались в воронки их стремительного бегства. Старый Свет оборонялся. Его корабли, заваленные ранеными и исковерканным железом, пытались бежать в Такао. Сумерки наступили на три часа ранее обычного, все заволоклось вонючей мглой... Посреди секундной тишины раздавался как бы глубокий вздох, и судорога пробегала в антеннах деттеровских чудовищ, когда вода врывалась в распоротые днища. Сбитая линия Деттера дрогнула, утратила волю и прекратила стрельбу. Было видно, как четыре дредноута, со сметенными палубами, как бы переделанные в авианосцы, дымились и покачивались, увязая в воде. Телевизоры не действовали. Ботхед с катапульты бросился в воздух и уже из самолета руководил преследованьем, пока случайным разрывом не искрошило пульта перед ним и не ранило его самого...

...на берегу произошло заключительное сраженье. Во многих местах механизмы истребления были уничтожены посредине боя, смялась броня, стальные кулаки разбились и схватка завершалась врукопашную. Скоростные танки Деттера дезертировали в Федерацию, и своя же артиллерия расстреливала бегущих. С утра армии сплелись тесно, как пальцы, в единоборстве. К полудню побережье густо пахло человеком, мертвым и живым. К вечеру стало слабнуть страшное рукопожатье. Мышцы на изнеженной варварской руке порвались... Этим закончилась азиатская эпопея войны, длившаяся около двух лет. Старый Свет, обезумев, кровью тушил человеческие пожары, возникавшие в его тылах. Федерация имела все возможности для переноса операций на самый двуглавый материк; было ясно, что одно появление федерационных армий должно было пробудить в массах силы пролетарского тяготения.- Те, кто навестит Сэмюэля Ботхеда, кроме нас, пусть расспросит его подробнее о предпоследней схватке миров! [В последний раз мы с Куриловым обошли эту исковыренную равнину. Мы шли и не замечали мертвых. Был поздний, очень ясный и прохладный вечер. Только что прошел ливень, редкое явление для августа тех широт. Природа поторопилась замыть следы неистовства своих детей. На мокрой земле горели костры. Дозорам уже нечего было скрываться. Мы подошли к одному. Двое японцев, сидя на рваной, бывалой татами, молча ели своеобычный рис с редькой. Третий, прислонясь к громадной соленоидной катушке, рассеянно стоял в стороне, то ли следя за мельканием палочек в руках товарищей, каси, то ли вслушиваясь в треск горящих поленьев. Русское его лицо, забрызганное грязью сраженья, показалось нам знакомым.- Здорово, война!- сказал ему Курилов и сконфуженно прибавил что-то о радости победы. Тот не обернулся и не ответил. Нам показалось, что прежде чем замертво свалиться от усталости, он уже думает - хозяин, хозяин!- о завтрашнем дне планеты]. Прикасаясь и радуясь, мы повидали многое там, на Океане. Порой бывало грустно возвращаться назад, как из нарядного жилого дома в незаконченную стройку, которая стоит еще без кровли, где еще протекает, и стропила чернеют над головой, и видна грубая кладка кирпича на неоштукатуренных стенах, и поджигатель зачастую копошится у фундамента.

Пешком мы обходили пространство преображенной планеты. Нам нравилось там все, даже окраска вечерних облаков, которые выглядели совсем другими. Иногда без сговора мы останавливались, брали в горсть эту тучную землю и подолгу, затуманенными глазами, смотрели на ее крупинки. Не мог не отпечатлеться на ней соединенный подвиг моих современников, землекопов, проектировщиков, вождей!.. Тогда мы с особой неленостью оглядывались на страну, одетую в строительные леса, и гордость принадлежности к поколению зачинателей овладевала нами.

И хотя беспредельно время будущего, мы успевали только полистать это великолепное переиздание мира, исправленное и дополненное человеческим гением. Впрочем, мы и не собирались составлять путеводитель по новой планете. Это была бы смешная попытка рассказать о блеске полдня средствами копеечной акварели. Мы ограничиваемся простым перечислением: известия первых путешественников всегда скудны и неточны...

Итак, мы старались побывать везде. Мы присутствовали при пуске монументальных гидростанций, и утро, например, когда воды средиземноморской плотины, скипая и беснуясь, рухнули в Среднюю Сахару и на турбины, сохранится в моей памяти, как величайшее торжество разума и человека, не заключенного в тюремные границы древних государств; мы обошли арктические захолустья и ели виноград, выращенный на семидесятой параллели,- он годился и для вина; мы познакомились с новейшим способом кольцевания электростанции: хевисайдовский слой служил им громадным бассейном энергии, откуда и высасывали ее по потребностям промышленные предприятия земли; мы посещали удивительные комплексные комбинаты, где все изготовлялось из всего, потому что едино вещество материи и все находится везде. Мы спрашивали, сколько это стоит, и нам отвечали, что это неинтересно, то есть дешево; мы добивались, как все это устроено, и я рад, что моя техническая неосведомленность освобождает меня от необходимости приводить чертежи и цифры.

Не удивляясь [Мы не удивлялись. Древние с испугом говорили о странах, где шерсть растет на деревьях. Им не верили, а это был только хлопок. Удивление же всегда было уделом людей, которые видимый горизонт принимают за границы мира] зоотехнической умудренности потомков, мы пристально присматривались и к людям. Нам показалось, что улучшилась самая человеческая порода. Эти люди держались прямее и увереннее,- оттого ли, что каждый чувствовал плечом соседа и не страшился ничего, или оттого, что в чистом воздухе новейшего времени не носилось бактерий лжи... Я все ждал, что они станут хвастаться совершенством своего общественного устройства, и я не осудил бы этой заслуженной гордости, но они просто не замечали его. Здесь было достигнуто естественное состояние человека - быть свободным, тешиться произведением рук своих и мысли, не быть эксплуатируемым никем. Но хотя все было у них в руках - хлеб, работа и самая судьба, нам часто попадались люди с озабоченными лицами. Мы поняли, что и у них бывает печаль, что и они знают трагедии, но лишь более достойные высокого звания человека.

В особенности нам бросилось это в глаза, когда Океан готовился чествовать первого человека, совершившего межпланетное плаванье. Весь этот эпизод живо сохранился в моей памяти. Я помню, как целые две недели сряду газеты трубили о дне возвращения отважного путешественника. Это была самая популярная фигура того года. Его портреты были рассеяны во множестве по городам земли. Знали наизусть его биографию и наиболее знаменательные даты ее; девушки сохраняли в любимой книжке фотографии его двух сыновей, отправившихся вместе с отцом во вселенскую Арктику. И мать смельчаков была в тот год матерью всех героев, мечтавших совершить достойные истории дела. Трудность подвига состояла не в том, чтобы погибнуть там во славу человеческой любознательности (смерть давно утратила характер сенсации, способной взволновать мир), но в том, чтобы вернуться живым, и никому не доставить печали, и поведать товарищам о развенчанной неизвестности. В назначенную ночь их прибытия планета светилась огнями, и для возвращающихся на большую родину она, наверно, плыла во вселенной, как пушинка в солнечном луче... Ночь прошла, как и вторая и третья за нею, а корабль не возвращался.

На пятый день весь мир взволновался о судьбе этих четырех человек. Стихийно, по радио, началась самая затяжная и ожесточенная дискуссия с участием конструкторов всех пяти континентов. Были подвергнуты придирчивой критике все навигационные качества корабля; делались невероятные предположения; газеты получали сотни тысяч писем с советами, как разыскать их там, среди миров. Репутация строителей астроплана повисла на волоске. Эти люди стали поистине несчастны. Неудача полета была равносильна их моральной гибели, потому что звание человека в ту пору окончательно совместилось с понятием действенного человека, то есть мастера. Под давлением общественного мнения и по их собственному требованию была создана правительственная комиссия из двухсот с лишком человек, которая должна была подвергнуть судно заочной экспертизе, выяснить расположение планет в день отлета и в срок предполагаемого возвращения с целью определения формул межпланетного тяготенья, произвести подсчеты давлений, скоростей, парабол и всего того, что определяло успех предприятия. Заключение комиссии было самое благоприятное, но никто не видал, чтобы конструкторы "Океана I" хотя бы улыбнулись своему оправданию. Корабль не возвращался... В четвертом пункте заключения несколько туманно было сказано, что запасы энергии, газа и продовольствия должны по всем данным подходить к концу (читай: иссякли!), и все же газетам было запрещено печатать некрологи о погибших. Все четверо продолжали числиться в своих организациях, как находящиеся в бессрочной командировке. Не заключалась ли в этом самая совершенная форма бессмертия: считать живыми... Одновременно на улицах были расклеены новые списки добровольцев, предлагавших себя для повторного путешествия в неизвестность. Рядом с именами были обозначены их научные работы и спортивные достижения, которыми следовало руководствоваться при обсуждении кандидатур. И только когда по конкурсу был назначен завод для постройки нового астроплана, стало известно о приземлении "Океана I" в районе Тарусы, под Москвой; постоянная межпланетная станция прозевала их прибытие. Во избежание наплыва любопытных местность была оцеплена и всякое сообщение с нею прервано.

В ближайшие дни по радио были опубликованы скудные, из четвертых рук, подробности возвращения; что-то скрывали. Еще никто, кроме врачей, не видел их. В ежедневных бюллетенях, скрепленных первым правительственным секретарем, много говорилось об утомлении навигаторов, но почему-то упоминались имена только двух. Потом все узнали, что в этом путешествии погибли оба сына смельчака. Передовые газет, исполненные глубокой и сдержанной печали, посвящены были первым человеческим могилам вне земли: с этого всегда начиналось заселение новооткрытых материков... Я ходил по улицам многих городов в тот день, и мне казалось, что все девушки мира чувствовали себя вдовами. Мать погибших поместила короткое письмо в газетах; она разделяла горе родины, потому что ее дети были хорошими мальчиками и всегда стремились оправдать любовь и доверие друзей. Количество писем, полученных ею отовсюду, было таково, как будто все юноши земли хотели стать ее сыновьями. Ничто другое на Океане не демонстрировало с такою силой человечной спайки между людьми.

Был назначен день и установлен скромный церемониал вступления в город этого Колумба новейших времен. Началось невиданное переселение людей из одного полушария в другое, и это не столько ради одного получаса, чтоб видеть его или услышать его голос, а лишь за тем, чтобы в лицо ему сказать свое громкое земное здравствуй!.. Мы с Куриловым были там и захватили с собою Лизу, чтобы поверила, как прекрасен очищенный от грязи человек.

Всякий, кто побывал там, кроме нас, наверно, помнит, что если пройти от набережной по улицам Сталина и Ян-Цзы, миновать площадь Академий и встать лицом на юго-запад, оттуда будет виден двугорбый холм Единства с гигантским фонтаном на его второй вершине, так называемым деревом воды. Конечно, это было самое великолепное место в нашем Океане... В глянцевитых стенах Дворца Статистики, покрытых китайской глазурью, отражается арочный мост через канал, и кажется, что его тончайшие, как формула математика, конструкции пронизывают толпу фантастических призраков древности, изображенных на керамических панелях. Задолго до начала торжества мы поднялись туда на эскалаторах в знакомое кафе. Но столики были убраны, потому что не хватало места для людей. Все было полно, шумело и смеялось. Слет начался с рассвета, и бескрайние поля за Нантао искрились от обилия авиэток. Было жарко; солнечные охладители не справлялись с июньским зноем. Мы выпили пряной, льдистого и крупитчатого вкуса, воды. Город был виден на громадном радиусе. Как изменился он с тех пор, когда здесь бегали рикши и неуступчивые джентльмены гнездились в фортециях сеттельментов!.. Далеко впереди, за проливом, маячил в зеленой дымке остров, а позади, как исторические письмена на сером выгоревшем холсте, лежали древние кварталы Путунга и героического Чапея. Пока Курилов спорил о чем-то с Лизой (и я тогда еще не угадывал, куда клонится развязка), я просмотрел газету. Только с десятой страницы шла информация и второстепенные сенсации дня. Было помещено интервью с какой-то некрасивой женщиной, заболевшей сыпным тифом, ее фотография и рисунок клиники, где она была помещена; я так и не понял, в чем дело. Я прочел также стихи расхожего поэта, в звонких образах восхвалявшего прогулку пешком. Это был лирический трактат о пользе ходьбы, о том, как благотворно работает сердце и сокращаются мышцы и как играли солнечные зайчики на тропинке, по которой он ступал... Внезапно послышался отдаленный грохот оркестра. Я выронил газету...

Вдруг все стихло. Улицы внизу казались пустыми из-за тишины и блестели, точно натертые тяжелым маслом. Произошло общее движение, как будто все кругом вспорхнуло. Люди обнажили головы. Я рванулся вперед, и давление могучего, единодушного вздоха упало на мои плечи. Мне все казалось, я увижу человека с темным лицом Лазаря, три дня пробывшего по ту сторону жизни. Он будет идти один, капитан сверхдалеких плаваний, распространяя вокруг себя безмолвие и холод вечности. Мои предположения рухнули сразу. На эстакаде, отлого спускавшейся на площадь, внезапно появились трое. Я увидел председателя исполнительного комитета этого полушария, высокого бритого старика с вислыми усами, в широкополой черной шляпе. Рядом с ним и под руку шел плотный, коренастый человек в темной суконной шапочке, с умным и мужественным лицом Коломана Валиша, когда-то, на заре эры, повешенного за горло дикарями земли. Он шел, немигающими глазами глядя прямо на солнце. Третий, врач и помощник капитана, шел позади в нескольких шагах. Глаза и телемеханизмы следили за каждым их движением. Оркестры молчали, никто не кричал этим людям, и во сто крат внушительнее всяких аварий было это простое человеческое безмолвие.

Он вступил на трибуну, и тотчас же девочка с букетиком цветов, нарванных ею самолично, побежала к нему через всю площадь. Вся планета, ликуя и смеясь, следила, как мелькали ее загорелые коленки. Не смея сказать и слова от восхищения и испуга, девочка протянула ему цветы и раз, и два, а он продолжал стоять, глядя в небо перед собою. Оно было синее, очень доброе, нисколько не похожее на то, которое убило его сыновей. Затихшая толпа шевельнулась, подалась вперед, и шелест догадок смутно пронесся над головами. Старик в громадной шляпе шепнул что-то на ухо этому человеку. Тот оживился и, наклоняясь, виноватыми, осторожными руками стал шарить воздух перед собою. Сам того не замечая, он наступил на упавшие цветы... Но он поймал ребенка и нежно ощупал ее лицо, и поднял на руках, и все сдвинулось со своих мест, и в эту минуту, мне показалось, в едином вихре разрядилась тихоокеанская гроза...

Доклад начался не прежде, чем изошло из сердца все, что скопилось там за три с половиной года беспримерного по героизму путешествия. Тихим, почти домашним голосом (и потрясала мудрая обыкновенность этого торжества!) человек в суконном берете говорил о чувстве благодарности народам земли за участие и поддержку; он сожалел, что судьба лишила его возможности повторить это плаванье; он рассказал вкратце про гибель своих спутников, про катастрофу при обратном отплытии, про то, что видел, чего касался и неостылое воспоминание о чем привез с собою. Эти годы состарили его, но он находил силы и на шутку, и на острое, запоминающееся слово. Со временем, если продлится наша дружба с Алексеем Никитичем, мы припомним подробности этого самого удивительного приключения, когда-либо выпадавшего на долю человека.

Начались приветствия, и я с удовольствием указал Курилову, что не длиннота, а краткость речей, доведенная до афористической сжатости, считалась достоинством у этих людей. На невидимом телеэкране, многократно преувеличенные и почти трехмерные, появлялись представители народов, стран, материков; мальчик позади меня (может быть, радиолюбитель тех времен?) шепнул с деловитым придыханьем: сейчас будет говорить Африка! И вот мы увидели знаменитого Сэмюэля Ботхеда. Мое сердце забилось, как если бы другом моим был этот седой, величавый негр. Он сильно постарел с тех пор, как мы видались с ним в Адене, и заметно прихрамывал на ногу, раздробленную в шанхайском сражении. Что-то оставалось, однако, в его голосе от прежней страстной устремленности, которая так привлекала меня в его молодости. Он говорил, отбивая такт клюшкой, на которую опирался; он говорил о беспредельных пространствах мира, куда отныне будет расти свободный и гордый человек земли. Я дослушал его до конца и стал спускаться вниз, оставив Лизу и Курилова. (Она жадно впитывала все, что окружало нас, и этот благородный воздух дружбы, и это прекрасное волнение, происходящее от созерцания героических дел; и такая детская восторженность была в ее глазах, что мне пришлось навсегда изменить свое первоначальное мнение о ней).

Уже стемнело. Высоко в небе, яркий и вдвое больше луны, светился старинный иероглиф, означающий долгоденствие. В громадных парках, под деревьями, танцевали люди; легкий ветерок их движений еще лежит на моем лице. Я слышал смех и нежные слова; мне было грустно покидать Океан в такую ночь. Проталкиваясь среди людей, я чувствовал себя почти стариком... Какие-то сверкающие мелодические жуки порхали в воздухе над ними; мне почудилось, они пели. Я видел, как один из них, летевший издалека, со всего лета ударился о фонарь и отвалился, сложив крылья, сытый и мертвый. Я прибавил шагу; нужно было торопиться, потому что реальные, ничем не остановимые события отрывали меня от блужданий по сияющей неизвестности.

HORUS HERESY
2010

Решив посмотреть на более современный вариант AXIS & ALLIES, я обнаружил игру HORUS HERESY (2010). Не потому что она самая интересная или совершенная, а просто потому, что рассматривал старые красивые "варгеймы" по мотивам вселенной игры WARHAMMER 40000 и обнаружил, что одна из них - HORUS HERESY (1993) - имеет современный римейк. И римейк этот, вроде бы, можно рассмотреть, как некую A&A-игру.

Первое, что бросается в глаза, в игре нет кубиков. Только карты. Даже для получения случайного значения применяется:

ФОРМУЛА 001. ВЫТЯНИТЕ КАРТУ БОМБАРДИРОВКИ. ЕСЛИ НА НЕЙ "ОРЕЛ", СЛУЧАЙ НА СТОРОНЕ ИМПЕРИИ, ИНАЧЕ ("ГЛАЗ") ПОБЕЖДАЕТ ХАОС.



Но, начнем с начала:

ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ 001. СОБРАТЬ КОМПЛЕКТ ИГРЫ. ВЫБРАТЬ СЦЕНАРИЙ. РАССТАВИТЬ ФИШКИ. ИГРАТЬ, ПОКА НЕ ПРОИЗОЙДЕТ ОДНО ИЗ ИСКЛЮЧЕНИЙ ПОБЕДЫ.

И, не успев начать, понимаем, что, как сейчас обычно, баланс отсутствует напрочь, и мы имеем, скорее, не игру, а игровую систему, где играть надо по сценарию.

НЕОДНОРОДНОСТЬ 002. ПРАВИЛА СЦЕНАРИЕВ ИМЕЮТ ПРИОРИТЕТ НАД ПРАВИЛАМИ ИГРЫ. НЕКОТОРЫЕ ПАРАМЕТРЫ В ПРАВИЛАХ ИГРЫ ВООБЩЕ НЕ ПРОПИСАНЫ.

Посмотрев на фишки, видим:

УСЛОВИЕ 003. ФИШКИ СОБИРАЮТСЯ ИЗ ОТДЕЛЬНЫХ ЧАСТЕЙ - ФИГУРКИ, ПРОКЛАДКИ, ПОДСТАВКИ, ФЛАЖКА. И ВСЕ ОНИ ИМЕЮТ СМЫСЛОВОЕ ЗНАЧЕНИЕ - ПАРАМЕТРЫ ИДЕНТИФИКАЦИИ, СИЛЫ И ЗДОРОВЬЯ.



И тут же, опять:

НЕОДНОРОДНОСТЬ 004. ГЕРОИ - НЕ ОБЫЧНЫЕ ФИШКИ. ОНИ СОБИРАЮТСЯ ИЗ ДРУГИХ ЧАСТЕЙ И ИХ ПАРАМЕТРЫ УКАЗЫВАЮТСЯ ДРУГИМ СПОСОБОМ. В ПРАВИЛАХ И НА КАРТАХ ЯВНО УКАЗЫВАЕТСЯ, ИДЕТ ЛИ РЕЧЬ О ГЕРОЯХ И/ИЛИ ОБ ОБЫЧНЫХ ФИШКАХ.



Взглянув на игровое поле, мы видим - для красоты крепости/фабрики сделаны объемными.



Но чуть дальше оказывается, что эта система не работает:

НЕОДНОРОДНОСТЬ 005. КРОМЕ ПЛАСТИКОВЫХ УКРЕПЛЕНИЙ ЕСТЬ МАРКЕРЫ ФОРТОВ, ЕСТЬ НАРИСОВАННЫЕ НА КАРТЕ РАЗЛОМЫ И ЕСТЬ МАРКЕРЫ ПРОЛОМОВ В СТЕНАХ. И ВСЕ ОБЫГРЫВАЮТСЯ ПО СХОЖИМ ПРАВИЛАМ, НО ОТЛИЧАЮТСЯ ДЕТАЛЯМИ.

А как выглядит само игровое поле?  



УСЛОВИЕ 006. НА ИГРОВОМ ПОЛЕ ОТРИСОВАНЫ ДВЕ КАРТЫ ТЕАТРА ВОЙНЫ - РАЗНОГО МАСШТАБА. НА МЕЛКОМАСШТАБНОЙ КАРТЕ РЕГИОНОВ ОТДАЮТСЯ ПРИКАЗЫ, ПО КРУПНОМАСШТАБНОЙ КАРТЕ РАЙОНОВ ДВИГАЮТСЯ ФИШКИ. ОБЫЧНО РЕГИОНЫ РАЗДЕЛЯЮТСЯ РАЗЛОМАМИ. НЕКОТОРЫЕ КРЕПОСТИ ПРИНАДЛЕЖАТ СРАЗУ НЕСКОЛЬКИМ РЕГИОНАМ. ОРБИТАЛЬНЫЙ КОРАБЛЬ ХАОСА - ОТДЕЛЬНЫЙ РЕГИОН, ЕГО РУБКА - КРЕПОСТЬ.

Так на карте и воевать? Фигушки. Основное игровое поле - табло инициативы.  



ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ 007. ИГРОКИ ПО ОЧЕРЕДИ ДВИГАЮТ СВОИ ЖЕТОНЫ ИНИЦИАТИВЫ СЛЕВА НАПРАВО ПО ТАБЛО ИНИЦИАТИВЫ. ОЧЕРЕДНАЯ ОЧЕРЕДЬ - ТОГО, КТО ОТСТАЕТ. ДЛИНА ШАГА - В ЗАВИСИМОСТИ ОТ ЦЕНЫ ДЕЙСТВИЯ ИГРОКА. НА ТАБЛО ОТМЕЧЕНЫ ТОЧКИ ВЫЗОВА ИСКЛЮЧЕНИЙ. СЮЖЕТ ИГРЫ ОПРЕДЕЛЯЕТСЯ УКАЗАННОЙ В СЦЕНАРИИ ФОРМУЛОЙ ТАСОВАНИЯ КОЛОДЫ КАРТ СОБЫТИЙ, КОТОРЫЕ ОТЫГРЫВАЮТСЯ В ТОЧКАХ ВЫЗОВА ИСКЛЮЧЕНИЙ СОБЫТИЙ.

Вы думаете, что действие игрока, это перемещения войск и удары по врагу? Если бы...

ЗАВИСИМОСТЬ 008. ДЕЙСТВИЕ ИГРОКА ОДНО ИЗ: ЗАПЛАНИРОВАТЬ ПРИКАЗ, ВЫПОЛНИТЬ РАНЕЕ ЗАПЛАНИРОВАННЫЙ ПРИКАЗ, ИЗДАТЬ ПРИКАЗ НАПРЯМУЮ, ПЕРЕТАСОВАТЬ КАРТУ ПРИКАЗОВ РЕГИОНА, ВЗЯТЬ КАРТУ ПРИКАЗА ИЗ РЕЗЕРВА ИЛИ ВЗЯТЬ КАРТУ ПРИКАЗА ИЗ КОЛОДЫ.

Приказы самые обычные - передвинуть, атаковать, перегруппироваться, починить... Т.е. все варианты перемещения войск, атак и переформирований описаны в картах приказов?

НЕОДНОРОДНОСТЬ 009. ОСНОВНЫЕ ВИДЫ МАНЕВРА ОПИСАНЫ В КАРТАХ ПРИКАЗА, НО ПОРОЖДЕННЫЕ ВТОРИЧНЫЕ ДЕЙСТВИЯ - ПРОДОЛЖЕНИЯ БОЯ, ОТСТУПЛЕНИЯ, ПРЕСЛЕДОВАНИЯ, ТРАНСПОРТИРОВКИ ОПИСАНЫ ОБЩИМИ ФОРМУЛАМИ.

Ну, наконец-то, можно повоевать? Не тут-то было. Во-первых, бои происходят "по совокупности условий", во вторых, сама последовательность боя замысловата:

ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ 010. БОЙ НАЧИНАЕТСЯ С ОПРЕДЕЛЕНИЯ (ПО СОВОКУПНОСТИ УСЛОВИЙ) ЕГО ДЛИТЕЛЬНОСТИ И ПРАВА ПЕРВОГО ХОДА, ЗАТЕМ СЛЕДУЕТ ПОЛУЧЕНИЕ ИГРОКАМИ КАРТ БОЯ В ЗАВИСИМОСТИ ОТ СУММАРНОЙ СИЛЫ СВОИХ ОБЫЧНЫХ ФИШЕК И НАЛИЧИЯ В СВОЕЙ АРМИИ ЗДОРОВЫХ/РАНЕННЫХ ГЕРОЕВ. (ПОСЛЕ ЭТОГО СИЛА ФИШЕК НИКАКОГО ВЛИЯНИЯ НА БОЙ НЕ ОКАЗЫВАЕТ). ЗАТЕМ ИГРОКИ ПО ОЧЕРЕДИ ОТЫГРЫВАЮТ СВОИ БОЕВЫЕ КАРТЫ (НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ПО ОДНОЙ). КАЖДАЯ СЫГРАННАЯ КАРТА ОБЕСПЕЧИВАЕТ СРАЗУ ДВЕ ОДНОВРЕМЕННЫЕ АТАКИ - СПЕЦИАЛЬНУЮ И ОБЫЧНУЮ, ИХ ОТЫГРЫШ И ОТРАЖЕНИЕ СОВЕРШЕННО РАЗЛИЧНЫ. ДА, ОТРАЖЕНИЕ АТАК ПРОИЗВОДИТСЯ ТЕМИ ЖЕ КАРТАМИ. ПОСЛЕ ОКОНЧАНИЯ БОЯ (ПО ДЛИТЕЛЬНОСТИ ИЛИ ПО ИСЧЕРПАНИИ КАРТ) ВСЕ ОСТАВШИЕСЯ КАРТЫ СБРАСЫВАЮТСЯ, ОТЫГРЫВАЮТСЯ ОТСТУПЛЕНИЕ И ПРЕСЛЕДОВАНИЕ. РАЗМЕЩАЮТСЯ ЖЕТОНЫ ДЕЗОРГАНИЗОВАННЫХ РЕГИОНОВ.

ПАРАМЕТРЫ 011. НА БОЕВОЙ КАРТЕ УКАЗАНО: ЕЕ СПЕЦИАЛЬНАЯ АТАКА (В Т.Ч. УСЛОВИЯ ЕЕ НАНЕСЕНИЯ И/ИЛИ ОТРАЖЕНИЯ), СИЛА ОБЫЧНОЙ АТАКИ, СИЛА ОТРАЖЕНИЯ ВРАЖЕСКИХ АТАК.

О других картах:

ПАРАМЕТРЫ 012. НА КАРТЕ ПРИКАЗА УКАЗАНО: САМ МАНЕВР; ЕГО ЦЕНА, ЕСЛИ ИГРАТЬ ЕГО НАПРЯМУЮ; ВЫДАЕТСЯ ЛИ ОН ИГРОКУ ИЗНАЧАЛЬНО; ПОПАДАЕТ ЛИ ОН ПОСЛЕ ОТЫГРЫВАНИЯ В СБРОС ИЛИ В РЕЗЕРВ; БОНУС ЗА ПЛАНИРОВАНИЕ ПРИКАЗА ЗАРАНЕЕ.

ПАРАМЕТРЫ 013. КАРТА БОМБАРДИРОВКИ - ГЕНЕРАТОР СЛУЧАЙНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ РАЗНЫХ СОБЫТИЙ: "ОРЕЛ" И "ГЛАЗ", РЕЗУЛЬТАТ КОВРОВОЙ И ТОЧЕЧНОЙ БОМБАРДИРОВОК, ШТУРМОВКИ, ДЕЙСТВИЙ ЗЕНИТНЫХ ЛАЗЕРОВ.  

ПАРАМЕТРЫ 014. НА КАРТЕ СОБЫТИЙ УКАЗАНО, ЧТО, КОГДА И КЕМ МОЖНО/НУЖНО СДЕЛАТЬ.

...

Для полного описания игры мне понадобилось бы привести кучу таблиц и приписать к перечисленным последовательностям-неоднородностям еще пару-другую этажей. Но, опять, выходит, что нарисовать свою игру проще, чем выучить правила предложенной...

Например:

ПАРАМЕТРЫ 014. ЖЕТОНЫ ДЕЗОРГАНИЗАЦИИ РАЙОНОВ ДВУХ СТЕПЕНЕЙ. УСТАНАВЛИВАЮТСЯ НЕКОТОРЫМИ ПРИКАЗАМИ И ФОРМУЛАМИ. ПРОВЕРЯЮТСЯ В ДРУГИХ ПРИКАЗАХ И ФОРМУЛАХ. СБРАСЫВАЮТСЯ, В ОСНОВНОМ, ИСКЛЮЧЕНИЕМ ОЧИСТКИ, ВЫЗЫВАЕМОМ С ТАБЛО ИНИЦИАТИВЫ...

Т.е. еще одна "парасимпатическая система", параллельная основным последовательностям.

Тем более, что можно видеть, что это "программирование вложенных матрешек" не имеет никакого военного смысла. Чем больше мы городим исключений, тем более усредняется результат. Либо мы смиряемся со случайностью потока валящихся нам на голову событий, либо запоминаем удачные комбинации карт и начинаем за ними охотиться... Нет, здесь не получится: боевые карты выдаются только на момент боя, их не накопишь. Между картами приказов и боевыми картами вообще нет никакой логической связи, кроме, возможно, каких-либо хитро замаскированных ссылок, прописанных на самих картах. Т.е. в свою игру вы можете добавлять карты приказов и карточные бои, аналогичные примененным здесь, независимо.

Карты событий и приказов - это явный отсыл к A&A D-DAY. (Можно и систему ресурсов, лимитирующую возможность маневра в BATTLE OF THE BULGE припомнить, и героев из RISK 2210 A.D.).  

Или я "не умею их готовить?"

В одной из версий описаний правил A&A я хулигански использовал старые советские иллюстрации...
(художник В.ЩЕГЛОВ, 1939).

И еще более хулиганские "фишки лидеров" из книжки 1926 года: Твои наркомы у тебя дома. Стишки Н.Агнивцева. Картинки К.Елисеева, К.Ротова.

THUNDERBIRDS. 50 YEARS
2015

Просто не мог пройти мимо. Во-первых, замечательные фишки, как я люблю ТЕМА #59, АБЗАЦ #581. Во-вторых, это как раз "ролевая" игра, дополняющая "генеральские" A&A. Сюжетные приключения персонажей любимых мультиков ТЕМА #17, АБЗАЦ #76 на условном глобусе.






Фишки на штырьках вставляются в самолетики. Фиолетовая фишка - счетчик козней глав.злодея.

Правила? Плохонькие. Это т.н. юбилейное игра, к годовщине, а не реализация каких-то сокровенных задумок. Впрочем, я не особо разбираюсь в видах и родах современных настольных игр, чтобы классифицировать модные решения. Заметил только, что как и в "Галактике" ТЕМА #69, АБЗАЦ #1116 есть пара "счетчиков времени", достаточно сложно связанных и неумолимо приближающих игроков к концу игры. И как в "Дне Д" ТЕМА #48, АБЗАЦ #471 каждая акция на местности требует выполнения некоторых требований по качественному и количественному составу команды (люди, машины, ресурсы). А роль карты, хоть и очень простой,- еще немного усилить оперативный элемент, добавив к сбору ресурсов некоторую сложность доставки команды на место.

Т.о. игра получается комбинационной: игроки должны каждый раз изобретать многоходовку, позволяющую, выполняя попутные акции, накопить нужное количество средств для выполнения чуть более сложной акции в конце маршрута.

Видимо, игру следует отнести к шашкам - многократному повторению достаточно локальных достаточно однотипных акций. Оценка локальной позиции - минимальное число ходов для проведения некоторого числа акций. Мол, здесь получим ресурсы, там построим механизм, привезем туда...

Как писал выше, первой особенностью игры является следованиеее сюжета мультипликационному сериалу. Не только фишки сделаны с персонажей мультика, но и большинство акций прямо соответствуют эпизодам сериала. По мере развития игры в продолжениях, совпадения целых эпизодов сменяются совпадением эпизодообразующих элементов, а ближе к концу игрокам прямо предлагается творить самостоятельно.




Три персонажа в довесок. Коричневый остров добавили в качестве заплатки: а вдруг самолетиков на всех не хватит.


Фишки на замену жетонов.

Вторая особенность - добавление "стратегической составляющей". Не в саму игру, но в процесс подготовки. Отдельных модулей столько, что можно долго выбирать, во что именно сегодня играем. Все модули, в общем, совместимы, но некоторые колоды заменяются новыми. Есть и более приятные сюрпризы, когда жетон в одном модуле заменяется красивой фишкой в другом.


Фишки, служащие переходниками между двумя колодами карт, причем, вторая колода практически дублирует третью, но связана с другим табло. Фишка "начальника" просто заменяет жетон.

Последняя пара модулей совсем ставит все с ног на голову. Вдруг "автомат", играющий против "кооператива" игроков, заменяется живым игроком. А, чтобы ему было не скучно играть, придумали еще столько же правил, сколько их было до этого. А потом роль "злодея" и вовсе вручили гейммастеру, сделав из настольной игры ролевую.


Глав.злодей и его машинки. Причем это тот же самый злодей, что в начале показан целой фишкой.  Здесь же - его сподручный (таких аж 8 ). Пара домиков - это "плен".

Третья особенность, как вы уже наверное догадались, бешеная избыточность. И это не только разные версии игрового инвентаря, но и избыточность самой игры. Многие ее части, выглядящие совершенно по-разному, производят в игре совершенно одинаковый эффект. Слишком авторы побоялись обвинений в примитивизме и добавили уже в начальные правила много всякой всячины. А потом эта всячина начала самовоспроизводиться. Рекорд избыточности: в игре есть две фишки главного злодея.

Избыточны пять видов ресурсов, два из которых дополнительно к торговым акциям служат бонусами при бросках кубиков, два позволяют получить бонусы следующего уровня, а для одного просто не придумали специального значения и его просто требуют в некоторых видах расчета.

Слишком много колод карт, которые имеют одинаковое значение для игры, но отыгрываться должны различным способом...

И., да, т.к. я отношусь к буржуйской культуре без должного пиетета, то мне кажется вполне приемлемым использовать эту модель в качестве генератора миссий инопланетного вторжения в X-Com.

RISK LEGACY
Еще одна попытка добавить к Risk стратегический уровень. Точнее, ролевой. К почти обычному набору оригинальной игры добавили множество секретных конвертиков со стикерами. Открыв по ходу игры очередной конверт, игроки выбирают понравившиеся стикеры и наклеивают их на игровое поле, карты или, даже, параграфы правил. Остальные стикеры и ставшие лишними карты торжественно рвут или сжигают. Стиикеры изменяют старые правила игры или добавляют новые. Для финтов, на которые стикеров не хватает, предлается чирикать ручкой. Игры хватает на 15 партий, после которых ее поле предлагается рассматривать как предмет игрового искусства и вешать на стену.


Коробка с игрой. Сплошные предупреждения: НЕ ВСКРЫВАТЬ!


Выбрать стикер для наклейки на карту. Карты сжечь!


Доработка игрового поля. Стикерами и ручкой.


Абзацы в серых уголках - эти блоки правил возможно будут заклеены стикерами. В левом верхнем углу - органайзер для карт и жетонов.

Возникает только один вопрос. Почему Risk? По идее, можно цеплять к этой "стратегической машине" любую тактическую миниигру, или, даже, предлагать игрокам каждый раз ее выбирать самим - на одну партию. Risk здесь послужил только отправной точкой, простой базой для игростроения.

Платой за простоту Risk стала необходимость введения в него новых игровых сущностей. Гораздо больше, чем в Risk 2210. Различия армий игроков по фэнтезийным национальностям. Новые ресурсы - монеты, население, ракеты, очки победы. Города и штабы. Карт тактики, правда, нет, их заменяют стикеры. Как и в Risk 2210, не удалось сохранить принципы "отсутствия нейтральных регионов" и "прогрессии подкреплений".


Пример применения жетонов в бою.

Введение новых сущностей породило введение новых правил: много-много говорильни и одно-два очка, прибавляемые к обычным расчетам Risk. Еще добавились правила открытия очередного секретного пакета:

- За самое короткое сражение...
- Или - за самое длинное...
- Нет, черт возьми, за самое крововопролитное сражение!

Я честно переводил правила, пока не понял, что занимаюсь ерундой. Перечисление чистых правил не дает полной картины игры, а раскрывать заранее секретные изменения оных лишит игру ролевой изюминки.
***

Можно ли было ограничиться только оригинальным Risk? Как я понял партия состоит из трех этапов: стратегическая расстатовка, отстаивание платцдармов и захват мира везунчиком. Третья начинается практически с первых сыгранных комбинаций карт и ликвидацией самого слабого игрока. Устранив слабейшего, игрок получает его карты, соответствующее подкрепление и шанс сожрать следующего... Стоит разок ошибиться - и противник получит еще большее подкрепление и получит свой шанс покорить мир. Условно назовем эти три части ДЕБЮТОМ, МИТТЕЛЬШПИЛЕМ и ЭНДШПИЛЕМ. Куда сюда пихать изменяемые правила?

В Lеgacy ДЕБЮТ начинается с оценки и любования результатами прошлых партий: по ходу игры на карту добавляется все больше "ландшафта". Однако, сам по себе он имеет меньшее значение: карту игроки не делят, только выбирают стартовые точки.

МИТТЕЛЬШПИЛЬ искусственно затянут. За счет сокращения дебюта и смакования внесения в игру изменений. Да и прогрессии подкреплений нет.

ЭНДШПИЛЬ, видимо, сводится к победоносной реализации произведенных изменений самым успешным ландшафтным дизайнером.

Можно ли оставить дебют в прежнем объеме? Очевидно, стратегию расстановки на пустом поле можно использовать для генерациии основных точек сюжета. Сосчитав после расстановки типовые "крепости" - с большим числом регионов и малым числом ворот. Вмешиваться до и в ходе расстановки имеет смысл только для избежания повторения типовых дебютов. Хотя бы как в Risk 2210 - уничтожить несколько случайных регионов.

Миттельшпиль видится как генерация нескольких случайных военных операций между крепостями, с целью получения решающего преимущества, например, сильной колоды карты.

Эндшпиль видится как внедрение в миттельшпиль операций реализации решающего преимущества. В условиях кардинально меняющейся обстановки и трения войны.

А как же настройка игры под игроков? Этим может заниматься компьютер, анализируя ход игры и постепенно ее под них подстраивая.
***

И, да, добавить в TALISMAN бои из Risk было бы гораздо проще!