Клаузевиц. О тактике

ОПРЕДЕЛЕНИЕ ПРОСТРАНСТВА

450. Определение пространства отвечает на вопрос, где происходит общее сражение и где - частные. [G]

451 Определение места общей битвы - вопрос стратегии, который нас не касается. Нас интересует только построение для битвы, и поэтому мы должны исходить из предположения, что стороны сходятся либо там, где стоит враг (АТАКА), либо, там где стоят наши войска (ОБОРОНА). [G]

452. Что касается определения места для частей, то оно есть геометрическая фигура, образуемая их построением. [G]

453. Мы абстрагируемся здесь от видов строя, которые рассмотрим позже. [G]

454. Разнообразие геометрических форм построения можно свести к двум вариантам: прямолинейная и концентрические окружности. [G]

455. Построения противников должны быть соответстенны. Если одна армия развернута перпендикулярно другой, она должна либо полностью изменить свой фронт и встать параллельно вражескому, либо, по крайней мере, сделать это частично. Наша армия должна сама повернуть ту часть, против которой нет противника, чтобы вступить в соприкосновение. Эти маневры порождают ряд линейных или концентрических частей. [G]

456. Линейная форма, очевидно, не дает преимущества ни одному из противников.

457. Но нельзя сказать, как это кажется на первый взгляд, что прямолинейная форма возникает только при перпендикулярном сближении параллельных линий противников; она также может возникнуть, когда линия обороны противостоит косой атаке. Конечно эта картина не будет идеальной, но для предотвращения путаницы мы не будем вводить новых понятий. Картинка симметричная, преимущества ни у кого нет. [G]

458. Концентрические формы мы уже подробно рассмотрели, обсуждая окружения и охваты. Нам больше нечего сказать об этом. [G]

459. Определение построения частей было бы исчерпано этой простой геометрией, если бы вооруженным силам противника приходилось противостоять повсюду, но в этом нет необходимости. И всегда возникает вопрос: НУЖНО ЛИ ИМЕТЬ ФРОНТ ПРОТИВ ВСЕХ ЧАСТЕЙ ПРОТИВНИКА? Против каких он не нужен? [G]

460. Если мы можем не вступать в бой с какою-либо частью неприятельских вооруженных сил, то тем самым мы становимся сильнее в борьбе с другими, будь то при одновременном или последовательном применении вооруженных сил. В таком случае мы вступим в бой всеми своими силами с частью неприятельских сил.

461. Следовательно, в этом случае на тех участках, где мы применим наши силы, мы будем или иметь превосходство над противником, или, по крайней мере, окажемся сильнее, чем этого следовало ожидать по общему соотношению сил.

462. Исходя из предпосылки, что с остальными частями противника мы можем не вступать в бой, силы, занимающие атакуемые участки, можно рассматривать как целое; таким способом происходит искусственное повышение наших сил благодаря большему их сосредоточению в пространстве.

463. Само собою ясно, что это средство составляет важный элемент всякого плана боя; оно применяется наиболее часто.

464. Поэтому важно ближе познакомиться с этим вопросом, дабы определить те части неприятельских сил, которые можно рассматривать в этом смысле как целое.

465. В #4 мы привели мотивы, определяющие отступление сражающегося. Ясно, что факты, из которых исходят эти мотивы, относятся или ко всем вооруженным силам в целом, или по крайней мере к столь существенной их части, что последняя имеет больше значения, чем все остальные, т.е. решает их судьбу вместе со своей.

466. Легко можно себе представить, что эти факты касаются всей вооруженной силы в целом при небольших массах войск, по не при более крупных. Правда, и здесь мотивы, указанные под литерами "г", "е", "ж", распространяются на целое, но остальные, особенно же ПОТЕРИ, всегда касаются лишь известных частей, ибо при более значительных массах крайне невероятно, чтобы потери постигли в одинаковой мере все части.

467. Те части, состояние которых служит основанием для отступления, естественно, должны быть в отношении к целому значительными; ради краткости мы их назовем ПРЕОДОЛЕННЫМИ.

468. Эти преодоленные части могут находиться рядом или быть в большей или меньшей степени распределенными среди всей армии.

469. Нет основания считать, из этих двух случаев более действительным, чем другой. Если корпус какой-либо армии совершенно разбит, а все остальные сохранились нетронутыми, то в одном случае это может оказаться лучше, в другом хуже, чем если бы потери были равномерно распределены по всей массе.

470. Второй случай предполагает РАВНОМЕРНОЕ применение стоящих друг против друга сил; теперь же мы рассматриваем лишь НЕРАВНОМЕРНОЕ (сосредоточенное на одном или нескольких участках) применение сил, поэтому нас интересует лишь первый случай.

471. Если преодоленные части расположены рядом, то на них можно смотреть в совокупности, как на одно целое, и такой смысл мы придаем нашим словам, когда говорим об атакованных и преодоленных ЧАСТЯХ или УЧАСТКАХ.

472. Если удается определить, какова должна быть эта часть, чтобы господствовать над целым и увлекать его за собой, то мы тем самым определили бы, против какой части целого следует направлять свои силы и вести настоящую борьбу.

473. Если отвлечься от условий местности, то для определения той части, которая должна подвергнуться нашему нападению, мы обязаны принять во внимание только ее размер и положение. Прежде всего рассмотрим вопрос о размере.

474. Надо различать два случая: первый, когда мы сосредоточиваем свои силы против ОДНОЙ ЧАСТИ неприятельских сил и НИЧЕГО НЕ ПРОТИВОПОСТАВЛЯЕМ ДРУГИМ ЧАСТЯМ, второй, когда мы противопоставляем остальным частям более слабые силы, дабы занять его внимание. И то и другое, очевидно, представляет собою сосредоточение сил в пространстве.

475. Вопрос о том, каких размеров должна быть та часть неприятельских сил, которую нам необходимо преодолеть, очевидно, равнозначен вопросу, НАСКОЛЬКО МАЛЫМ МОЖЕТ БЫТЬ НАШ ФРОНТ. Но этот вопрос мы уже рассмотрели в #433 и следующих.

476. Дабы точнее познакомиться с предметом во втором случае, мы сперва представим себе, что противник столь же положительно и деятельно настроен, как мы, из чего будет следовать, что если мы разобьем более значительной частью нашего целого менее значительную часть его целого, то он отплатит нам тем же.

477. Поэтому, если мы хотим, чтобы конечный успех был на нашей стороне, мы должны так устроиться, чтобы та часть неприятельских сил, которую мы разобьем, была бы больше в отношении целого, чем та часть, которой мы для этого пожертвуем, по отношению к нашему целому.

478. Например, будем атаковать 3/4 наших сил и оставим 1/4 в обороне. Атакованная вражеская часть должна быть т.о. больше 1/4, пусть 1/3. Разбив 1/3 неприятеля и потеряв 1/4 при сдерживании 2/3 врага, мы, очевидно, будем в выигрыше. [G]

479. Если бы мы были НАМНОГО СИЛЬНЕЕ вражеских, так что 3/4 нашей силы было бы достаточно, чтобы гарантировать победу над 1/2 противника, но наш успех был бы гораздо решительнее. [G]

480. Чем больше наше численное превосходство, тем больше может быть та часть неприятельских сил, с которой мы вступаем в серьезную борьбу, и тем наш успех окажется значительнее. Чем мы слабее, тем меньше должна быть часть, с которой мы вступаем в серьезную борьбу, что согласуется с естественным законом, что СЛАБЫЙ ДОЛЖЕН БОЛЬШЕ СОСРЕДОТОЧИВАТЬ СВОИ СИЛЫ.

481. Но при этом мы исходим из молчаливого предположения, что неприятелю потребуется столько же времени для того, чтобы разбить нашу слабую часть, сколько нам для того, чтобы одержать победу над его частью. Если бы это оказалось не так и имелась значительная разница во времени, то он получил бы возможность употребить часть своих войск против наших главных сил.

482. Но ведь победу, как общее правило, одерживают тем скорее, чем неравенство сил бывает больше; таким образом, отсюда следует, что мы не можем сделать ту часть, которой мы жертвуем, произвольно малой, но что она должна сохранить сколько-нибудь сносное соотношение к неприятельским силам, которые она должна сковывать. Итак, сосредоточение сил у слабого имеет свои пределы.

483. Но предположение, сделанное в #476, работает редко. Обычно не атакованная часть обороняющегося остается на позиции, и он не может немедленно реализовать свое преимущество над сдерживающей частью атакующего. Например, атакуя 2/3 сил, надеются, что оставшаяся 1/3 избегнет за это время разгрома. [G]

484. Но если бы мы захотели пойти дальше и сделать вывод, что атакующий всегда одерживает победу в тех случаях, когда обороняющийся ничего положительного не предпринимает против слабейшей части атакующего (что очень часто наблюдается), то такой вывод был бы ошибочным; ибо в тех случаях, когда подвергающийся нападению не пытается искать вознаграждения за счет слабейшей части противника, то воздерживается он от этого, главным образом, потому, что он все же находит возможность ввести в бой часть своих главных сил, не подвергавшихся нападению, против наших главных сил и тем самым сделать сомнительной победу последних.

485. Чем меньше часть неприятельских сил, которую мы атакуем, тем легче это будет для него, отчасти благодаря незначительности пространства, отчасти же, и в особенности, потому, что моральная сила победы при незначительности масс гораздо меньше: победа над мелкой частью не так-то легко заставляет неприятеля терять голову и мужество и не лишает его способности использовать еще имеющиеся в его распоряжении средства для восстановления положения.

486. Если неприятель поставил себя в такое положение, что он не может ни вознаградить себя позитивной победой над нашей слабейшей частью, ни противопоставить нашему главному наступлению имеющиеся на неатакованных участках излишние силы, или если он вследствие своей нерешительности не надумает сделать ни то, ни другое, лишь в этих случаях атакующий может рассчитывать одолеть его сравнительно малыми силами посредством сосредоточения их.

487. Однако теория не должна изображать лишь одного обороняющегося в невыгодном положении невозможности отплатить должным образом противнику за сосредоточение им сил; она обязана указать на то, что КАЖДАЯ ИЗ ОБЕИХ СТОРОН, как атакующая, так и обороняющаяся, может оказаться в этом положении.

488. Дело в том, что непропорциональное сосредоточение сил на одном участке, чтобы достигнуть на нем превосходства, всегда базируется на надежде поразить противника ВНЕЗАПНОСТЬЮ, дабы он не имел ни времени собрать на этом участке столько же сил, ни возможности подготовиться отплатить той же монетой. Надежда на успех такой внезапности основывается по существу на заблаговременно принятом решении, т.е. на инициативе.

489. Однако это преимущество инициативы имеет свою антитезу, о чем будет еще речь впереди; здесь мы лишь отметим, что оно не составляет АБСОЛЮТНОГО преимущества, действие которого непременно должно сказаться во всех случаях.

490. Но если даже не считаться с теми основами успеха внезапности, которые заключаются в инициативе, и если даже нет для нее никакого объективного основания, так что успех всецело зависит от счастья, то все же теория не должна отвергать и этого фактора, ибо война - игра, из которой никак не может быть исключен элемент риска. Поэтому вполне допустимо даже при отсутствии всякого другого мотива сосредоточить свои силы наудачу в надежде поразить неприятеля внезапностью.

491. Если той или другой стороне удастся поразить внезапностью противника, будет ли то наступающий или обороняющийся, сторона, застигнутая таким образом врасплох, окажется до известной степени лишенной возможности отплатить противнику тем же самым.

492. До сих пор мы интересовались только размерами частей, теперь рассмотрим их расположение. [G]

493. Не обращая внимания на местные и прочие особенности, мы можем особенно рассматривать только центр, крылья, фланги и тыл. [G]

494. Крылья, потому что там возможен ОХВАТ. [G]

495. Фланги, потому что там можно надеяться обойти позиции противника и угрожать его путям отступления. [G]

496. Тыл - тоже, что и фланги, но глубже, до полного отрезания путей отступления. [G]

497. При атаке флангов или тыла необходимо предполагать, что можно принудить неприятеля противопоставить нам в этих местах вооруженные силы; там, где мы не уверены в том, что таково будет воздействие нашего появления, последнее было бы опасно; ибо там, где не с кем сражаться, войска остаются праздными, и если это случится с главными силами, цель окажется несомненно не достигнутой.

498. Правда, такие случаи, чтобы противник оставил беззащитными свои фланги или свой тыл, чрезвычайно редки, однако они встречаются, и притом легче всего тогда, когда противник обеспечивает себя наступательными контрдействиями (Ваграм, Гогенлинден, Аустерлиц могут служить примерами).

499. Атака центра (под которым мы разумеем не что иное, как часть фронта, не являющуюся флангом) отличается той особенностью, что она может повести к разделению частей, которое обычно называется прорывом.

500. Прорыв, очевидно, является противоположностью окружения. Оба действуют в случае победы чрезвычайно разрушительно на неприятельские силы, но каждый по-своему.
1) Охват содействует обеспечению успеха своим моральным воздействием, подрывая мужество противника.
2) Прорыв центра содействует обеспечению успеха тем, что при нем наши силы остаются более сосредоточенными. Мы уже говорили об этом.
3) Охват может непосредственно повести к уничтожению неприятельской армии, если он производится значительно превосходными силами и увенчается успехом. Во всяком случае, если он приводит к победе, то успех первого дня бывает больше, чем при прорыве.
4) Прорыв может вести лишь косвенным образом к уничтожению неприятельской армии и редко проявляет свое действие в значительных размерах в первый же день, а скорее влияет стратегически в последующие дни.

501. Прорыв неприятельской армии посредством сосредоточения наших главных сил против одного участка предполагает чрезмерную растянутость неприятельского фронта, ибо гораздо труднее бывает приковать остальные вооруженные силы неприятеля более слабыми силами, и неприятельские силы, расположенные вблизи направления главного удара, легко могут быть направлены на борьбу с ним. К тому же при атаке, направленной на центр, таковые находятся по обеим сторонам, при атаке же на крыло - лишь с одной стороны.

502. Вследствие этого подобная атака центра легко подвергается концентрической контратаке неприятеля.

503. Таким образом, точки атаки из перечисленных будет сделан среди в соответствии с обстоятельствами. Длина фронта, характер и положение путей отступления, сила войск противника и характер генерала и, наконец, местность будут определять этот выбор. Мы рассмотрим эти пункты более подробно позже. [G]

504. Мы рассмотрели сосредоточение главных сил на одном участке для действительного боя, но, конечно, оно может иметь место и на нескольких участках, на ДВУХ, даже на ТРЕХ, не переставая быть СОСРЕДОТОЧЕНИЕМ СИЛ против ОДНОЙ ЧАСТИ неприятельской армии. Разумеется, с увеличением числа участков сила этого начала окажется ослабленною.

505. До сих пор мы имели в виду одни лишь объективные преимущества такого сосредоточения сил, а именно - более благоприятное соотношение сил на главном участке; существует, однако, и субъективное основание для вождя или полководца избрать этот прием, а именно дабы крепче держать в руках главную часть своих сил.

506. Хотя воля полководца и его разум руководят всем в сражении, однако эта воля и этот разум проникают лишь в крайне ослабленной степени до низших членов его армии, и это имеет большее место, чем дальше расположены части от полководца; значение и самостоятельность подчиненных начальников возрастают, и притом за счет верховной воли.

507. Но не только естественно, но при отсутствии какой-либо аномалии и выгодно, чтобы в руках главнокомандующего оставалась величайшая действенность власти, какую только допускает обстановка.

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ

508. Здесь мы исчерпали все, что можно сказать об использовании вооруженных сил в бою, исходя исходя только из их сил. [G]

509. Нам остается рассмотреть лишь один вопрос - взаимодействие планов и действий обеих сторон.

510. Так как план боя в собственном смысле может устанавливать лишь то, что можно предвидеть в отношении действий, то сводится он обычно к трем сторонам дела, а именно: а) крупные линии боя, б) подготовка к нему, в) подробности начала.

511. Лишь начало боя может действительно быть полностью установлено планом; течение его уже требует новых, вытекающих из обстановки указаний и приказов, т.е. ВОЖДЕНИЯ.

512. Разумеется, желательно следовать принципам плана и при вождении, ибо цель и средства остаются теми же самыми; поэтому, если это не всегда может иметь место, то смотреть на это обстоятельство надо, как на неизбежное несовершенство.

513. Деятельность ВОЖДЕНИЯ, очевидно, носит совсем иной характер, чем деятельность СОЗДАНИЯ ПЛАНА. Последний составляется вне сферы опасности и на досуге; первое протекает всегда под давлением момента. План всегда разрешает вопросы с более ВЫСОКОЙ ТОЧКИ ЗРЕНИЯ, с более ШИРОКИМ КРУГОЗОРОМ. Вождение определяется БЛИЖАЙШИМ и САМЫМ КОНКРЕТНЫМ, более того - это ближайшее и конкретнейшее часто насильственно увлекает его. Ниже мы будем говорить о различии в характере этих двух деятельностей интеллекта, здесь же мы ограничиваемся тем, что отделим их друг от друга как две различные фазы.

514. Если мы себе представим обе стороны так, что ни одна из них не знает ничего о мероприятиях противника, то каждая будет иметь возможность предпринимать свои меры лишь на основе общих принципов теории. Значительная доля их заключается уже в построении боевого порядка и в так называемой ЭЛЕМЕНТАРНОЙ ТАКТИКЕ армий, которая, естественно, базируется лишь на общих началах.

515. Но очевидно, что распорядок, рассчитанный лишь на общее, не может иметь действенности того распорядка, который построен в расчете на конкретные обстоятельства.

516. Следовательно, возможность принять свои меры позже, чем неприятель, уже учитывая мероприятия последнего, представляет огромное преимущество; это преимущество последней руки в карточной игре.

517. Редко или даже никогда не организуется бой без принятия в расчет конкретных обстоятельств. Первое из них, без знакомства с которым обойтись нельзя, это МЕСТНОСТЬ.

518. Знакомство с условиями местности присуще преимущественно обороняющемуся, ибо один он знает точно и наперед, на какой местности произойдет бой, и у него есть время соответственно обследовать местность. Здесь коренится вся теория позиции, поскольку она принадлежит к тактике.

519. Атакующий тоже знает область до начала битвы, но не совершенно, потому что обороняющийся владеет ею и не позволяет ему исследовать более внимательно. Например, то, что он видит на расстоянии, помогает ему более точно определить свой план.

520. Если обороняющийся, кроме простого ознакомления с местностью, захочет использовать ее далее для чисто местной обороны, то отсюда будет вытекать более или менее ОПРЕДЕЛЕННОЕ, ДЕТАЛЬНОЕ применение его вооруженных сил; вследствие этого наступающий оказывается вынужденным изучить его и принять в расчет при составлении своего плана.

521. В этом заключается первое проявление внимания со стороны противника к действиям другой стороны.

522. В большинстве случаев в этой стадии и завершаются планы той и другой стороны, дальнейшее уже принадлежит к вождению боем.

523. В боях, где ни та, ни другая сторона не является обороняющейся, обе идут друг другу навстречу, строй, боевой порядок и элементарная тактика (как стереотипная группировка, несколько видоизмененная в соответствии с условиями местности) заменяют план в собственном смысле.

524. При небольших частях это случается весьма часто, реже при крупных.

525. Но если действие делится на атаку и оборону, то наступающий оказывается в стадии, указанной в #522, и в отношении взаимодействия имеет явное преимущество перед обороняющимся, в его руках инициатива действия, а его противник уже должен был обнаружить своими приготовлениями к обороне значительную часть того, что намерен делать.

526. В этом и заключается причина, почему до сих пор в теории смотрели на атаку, как на значительно более выгодную форму боя.

527. Однако взгляд на атаку как на более выгодную форму или, выражаясь более определенно, как на БОЛЕЕ СИЛЬНУЮ ФОРМУ БОЯ, приводит нас к абсурду, что мы покажем впоследствии. А это упускали из виду.

528. Ошибка этого вывода заключалась в переоценке преимущества, указанного в #525. Оно существенно в отношении взаимодействия, но составляет не все. Преимущество пользования условиями местности как вспомогательной силой, до известной степени подкрепляющей силы обороняющегося, во многих случаях имеет большое значение и при надлежащих мероприятиях могло бы иметь его в большинстве случаев.

529. Но неправильное пользование местностью (крайне растянутые позиции) и неправильная система обороны (полная пассивность ее) несомненно придали этому преимуществу атаки - предпринимать свои шаги "в последней руке" - такое значение, что атака почти исключительно ему обязана теми успехами, которых достигает на практике свыше естественной меры, присущей ей в действительности.

530. Так как участие интеллекта не прекращается с составлением плана в собственном смысле, то мы должны проследить роль взаимодействия и в ОБЛАСТИ ВОЖДЕНИЯ боем.

531. Область вождения - это ТЕЧЕНИЕ ИЛИ ДЛИТЕЛЬНОСТЬ боя, а таковое тем длиннее, чем больше в нем последовательного применения сил.

532. Поэтому при расчете на вождение необходимо глубокое построение.

533. Таким образом, возникает вопрос, что лучше - довериться ли больше плану или руководству.

534. Очевидно, было бы нелепостью умышленно не принимать в расчет какую-либо имеющуюся налицо данную и, если она имеет какую-либо ценность для намеченного действия, не обсудить ее заранее. Но этим сказано не что иное, как только то, что плану следует лишь настолько вмешиваться в действие, насколько имеется у него данных, и что область вождения начинается лишь там, где план оказывается недостаточным. Таким образом, вождение является лишь заместителем плана и в качестве такового должно рассматривался КАК НЕОБХОДИМОЕ ЗЛО.

535. Но, конечно, здесь мы говорим лишь о ПЛАНЕ МОТИВИРОВАННОМ. Все указания, долженствующие иметь конкретную тенденцию, не могут опираться на произвольные ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ, а должны опираться на определенные данные.

536. Следовательно, где данные прекращаются, должны останавливаться и указания плана, ибо, несомненно, лучше оставлять ЧТО-НИБУДЬ НЕОПРЕДЕЛЕННЫМ, т.е. под охраной общих принципов, чем определять его, не считаясь с обстоятельствами, которые обнаружатся впоследствии.

537. Каждый план, который определяет заранее слишком много подробностей хода боя, должен поэтому оказаться ошибочным и пагубным, ибо подробности зависят не только от общих оснований, но и от частностей, которых нельзя знать наперед.

538. Если принять во внимание, что воздействие отдельных обстоятельств (случайных и других) возрастает с увеличением времени и пространства, то станет ясно, что в этом и заключается причина, почему очень широко задуманные и сложные движения редко удаются и приводят к гибели.

539. Вообще в этом и заключается причина пагубности всех чересчур сложных и искусственных планов боя. Все они часто бессознательно опираются на множество мелких предположений, из которых большинство не оправдывается.

540. Вместо того, чтобы чрезмерно расширять план, лучше оставлять больше на долю ВОЖДЕНИЯ.

541. Но это предполагает (#523) глубокое построение, т.е. наличие крупных резервов.

542. Мы видели (#525), что атака в отношении взаимодействия распространяет свой план дальше, чем оборона.

543. С другой стороны, обороняющемуся условия местности дают многочисленные основания к тому, чтобы заранее определить ход боя, т.е. своим планом гораздо дальше проникнуть в ход боя.

544. Оставаясь на этой точке зрения, мы должны были бы сказать, что планы обороняющегося гораздо более ИСЧЕРПЫВАЮЩИ, чем планы атакующего, и, следовательно, последний должен гораздо больше отводить места вождению.

545. Однако это преимущество обороняющегося лишь кажущееся, а не действительное. В самом деле, мы не должны забывать, что мероприятия, вытекающие из условий местности, являются лишь ПРИГОТОВЛЕНИЯМИ, основанными на предположениях, а не на действительных мерах, принятых противником.

546. Лишь потому, что эти предположения обычно весьма правдоподобны, и ПОСКОЛЬКУ они таковы, они и основанные на них мероприятия имеют ценность.

547. Но это условие, при котором строятся предположения обороняющегося и основанные на них мероприятия, естественно, очень ограничивает последние и вынуждает обороняющегося к величайшей осторожности в отношении своих мероприятий и планов.

548. Если он в них ЗАШЕЛ СЛИШКОМ ДАЛЕКО, то атакующий имеет возможность от них уклониться, и тогда у него тотчас появляется мертвая сила, т.е. НАПРАСНАЯ ЗАТРАТА СИЛ.

549. Сюда относятся чересчур растянутые позиции и слишком частое применение местной обороны.

550. Как раз эти две ошибки часто обнаруживали невыгоду, вытекающую из преувеличенного расширения плана обороняющегося, и ту выгоду, которую атакующий может извлечь из естественного размера своего плана.

551. Лишь чрезвычайно сильные позиции, и притом такие, которые СИЛЬНЫ СО ВСЕХ ТОЧЕК ЗРЕНИЯ, открывают плану обороняющегося более широкую область, чем область планов атакующего.

552. Но поскольку позиция менее совершенна или даже вовсе отсутствует или, наконец, поскольку не хватает времени хорошенько на ней устроиться, постольку же обороняющийся будет оставаться позади атакующего в отношении определенности своего плана и окажется вынужденным в большей мере довериться вождению боем.

553. Это нас снова приводит к тому положению, что обороняющемуся по преимуществу придется придерживаться приема последовательного применения сил.

554. Уже раньше мы видели, что лишь большие массы могут пользоваться преимуществами, связанными с коротким фронтом; теперь мы еще отметим, что обороняющийся должен предохранить себя от ЧРЕЗМЕРНОГО, ВЫЗЫВАЕМОГО УСЛОВИЯМИ МЕСТНОСТИ расширения своего плана и пагубного распыления своих сил путем вспомогательных средств, заключающихся в ресурсах вождения, т.е. посредством сильных резервов.

555. Отсюда естественный вывод, что отношение обороняющегося к атакующему становится тем более благоприятным, чем большими становятся массы.

556. Таким образом, продолжительность боя, т.е. сильные резервы и, по возможности, последовательное их применение, является первым условием вождения боем, и превосходство в этом отношении должно вести к превосходству в вождении независимо от виртуозности того, кто его осуществляет; ибо самое высокое искусство бессильно при отсутствии средств, и очень легко можно себе представить, что менее искусный, но располагающий еще средствами борьбы получит перевес в течение боя.

557. Теперь есть еще второе объективное условие, которое обычно дает превосходство в вождении, и оно полностью на стороне обороны: это знакомство с местностью. Какие преимущества это дает, когда дело доходит до быстрых решений, которые принимаются без обзора в силу обстоятельств, само по себе ясно. [G]

558. В природе вещей, что определения ПЛАНА больше касаются членов ВЫСШЕГО порядка, а указания ВОЖДЕНИЯ - членов НИЗШЕГО порядка; следовательно, каждое отдельное распоряжение последнего будет иметь меньшее значение, но зато, естественно, они будут гораздо более многочисленными, благодаря чему разница в значении плана и вождения отчасти сглаживается.

559. Далее, в природе вещей, что вождение есть подлинная область взаимодействия и что здесь оно никогда не прекращается, ибо обе стороны стоят лицом к лицу и что, следовательно, взаимодействие или вызывает или видоизменяет большинство решений.

560. Если обороняющийся в ОСОБЕННОСТИ должен сберегать свои силы для вождения (#553) и в большинстве случаев оказывается в выгоде при их употреблении, то отсюда следует, не только может уравновесить свою сравнительную слабость в отношении взаимодействия планов преимуществами в отношении взаимодействиявождения, но может достигнуть: общего перевеса в отношении взаимодействия.

561. Но каково бы ни было в отдельных случаях взаимоотношение обеих сторон, всегда должно существовать известное стремление оказаться "за рукой" в своих мероприятиях, дабы иметь возможность учесть мероприятия противника.

562. Это стремление и есть подлинная основа значительного увеличения размера резервов, наблюдаемого в последнее время при применении крупных масс.

563. Мы не сомневаемся, что для всех значительных масс наряду с условиями местности резервы являются важнейшим фактором в деле обороны.

ХАРАКТЕР ВОЖДЕНИЯ

564. Мы уже сказали, что есть различие в характере между указаниями, даваемыми планом, и указаниями, из которых складывается вождение боем; причина тому заключается в том, что условия, при которых работает ум, различны в обоих случаях.

565. Это различие обстоятельств сводится к трем элементам, а именно - к недостатку данных, к недостатку времени и к опасности.

566. Явления, которые при полном обозрении положения и общей связи всего в его целом составляют самое главное, могут и не казаться таковыми, когда этого обозрения нет; тогда другие явления, и притом, само собою понятно, ближайшие будут казаться преобладающими по своему значению.

567. Таким образом, если план боя представляет скорее геометрический чертеж, то вождение им - скорее перспективный, первый - скорее схематический набросок, второй - скорее изображение в перспективе. Как исправить погрешность, мы укажем в дальнейшем.

568. Недостаток времени влияет не только на недостаток обозрения, но и на возможность обсудить обстоятельства. Сравнивающее, взвешивающее, критическое суждение отходит на второй план в сравнении с интуицией, т.е. приобретенной упражнением НАХОДЧИВОСТЬЮ СУЖДЕНИЯ. Это мы должны также отметить.

569. Человеческой природе свойственно, чтобы непосредственное чувство большой опасности для себя и для других являлось помехой для чистого разума.

570. Если таким путем суждение ума всячески стесняется и ослабляется, то на что придется опереться? Только на мужество.

571. В данном случае требуется мужество двоякого рода: мужество, чтобы не поддаться личной опасности, и мужество для того, чтобы рассчитывать на недостоверное и строить на этом свою деятельность.

572. Второй вид мужества обычно называют мужеством разума (courage d'esprit), для первого нет соответствующего закону антитезы названия, ибо и то название неверно.

573. Если мы спросим, что в первоначальном смысле называется мужеством, то окажется, что здесь разумеется ЛИЧНОЕ САМОПОЖЕРТВОВАНИЕ в опасности, и из этого пункта мы должны исходить, ибо на него опирается в конце концов все.

574. Такое чувство самопожертвования может исходить из двух совершенно разных источников: во-первых, из равнодушия к опасности - безразлично, происходит ли оно из органических свойств данного индивида, или из равнодушного отношения к жизни, или, наконец, из привычки к опасности, а во-вторых, из положительных мотивов: честолюбия, любви к отечеству, всякого рода воодушевления.

575. Лишь на первый вид мужества можно смотреть, как на подлинное, прирожденное или обратившееся во вторую природу мужество, и оно отличается той особенностью, что вполне тождественно с самим человеком и, следовательно, никогда его не покидает.

576. Иначе обстоит дело с мужеством, исходящим из положительных чувств. Эти чувства противостоят впечатлениям опасности, и при этом, естественно, все зависит от их отношения к ним. Бывают случаи, в которых они могут повести гораздо дальше, чем простое равнодушие к опасности, в других случаях впечатления опасности получают перевес над ними. При равнодушии к опасности сохраняется большая трезвость суждения, что ведет к СТОЙКОСТИ; положительные же чувства, вдохновляющие мужество, делают человека более предприимчивым и ведут к СМЕЛОСТИ.

577. Если с подобными импульсами еще связано и равнодушие к опасности, то мы получим совершеннейшую форму личного мужества.

578. Это до сих пор рассмотренное нами мужество представляет нечто субъективное, оно касается лишь личного самопожертвования,- а потому мы его называем ЛИЧНЫМ мужеством.

579. Но ведь вполне естественно, что человек, не придающий особой цены жертве собственной личностью, точно так же не будет придавать особой цены жертве другими (которые по занимаемому ими положению поставлены в зависимость от его воли). Он будет смотреть на них как на товар, которым он может распоряжаться в той же мере, как самим собою.

580. Точно так же и тот, которого привлекает к себе опасность благодаря какому-нибудь положительному чувству, или будет приписывать то же самое чувство другим, или будет считать себя вправе подчинить этих других своему чувству.

581. Обоими путями мужество приобретает ОБЪЕКТИВНЫЙ КРУГ ДЕЙСТВИЯ. Оно уже не только влияет на личное самопожертвование, но и на применение подчиненных вооруженных сил.

582. Если мужество исключает из души все слишком живые впечатления опасности, то оно оказывает влияние и на деятельность разума. Последняя становится свободной, так как освобождается от гнета забот.

583. Но, конечно, мужество не может создать ни сил разума, если последних нет налицо, ни тем более понимания и проницательности.

584. Таким образом, при недостаточном разумении и проницательности мужество может повести совершенно ошибочным путем.

585. Совсем иное происхождение мужества, которое называют мужеством разума. Оно исходит из убеждения необходимости риска, а также из большей проницательности, вследствие которой риск представляется не столь большим, как он кажется другим.

586. Это убеждение может возникнуть и у людей, не обладающих личным мужеством, но оно становится мужеством, т.е. известной силой, поддерживающей человека в момент опасности и затруднений и сохраняющей в нем равновесие своим влиянием на темперамент, будящим и повышающим в нем благороднейшие силы; поэтому-то термин МУЖЕСТВО РАЗУМА не вполне правилен, ибо из самого разума оно никогда не возникает. Но мысли порождают чувства, которые могут усилиться посредством длительного воздействия мыслительной способности; это известно каждому на основании личного опыта.

587. Если, с одной стороны, личное мужество поддерживает и тем самым повышает способности разума, а с другой - рассудочное убеждение пробуждает и оживляет силы темперамента, то оба вида мужества сближаются и могут даже совпасть, т.е. дать один и тот же РЕЗУЛЬТАТ ПРИ ВОЖДЕНИИ. Впрочем, это бывает редко; обычно проявления мужества носят известные черты характера его происхождения.

588. Там, где сочетаются выдающееся личное мужество и крупный ум, вождение, естественно, достигает наибольшего совершенства.

589. Что мужество, исходящее из убеждений разума, распространяется преимущественно на риск и заключается в способности ввериться неизвестности и счастью, а не охватывает сферы личной опасности, вполне естественно, ибо опасность едва ли может служить предметом значительной деятельности разума.

590. Таким образом, мы видим, что в вождении боем, т.е. в момент опасности и затруднений, силы темперамента должны поддержать разум, а последний должен в свою очередь их будить.

591. Такое повышенное духовное состояние необходимо для того, чтобы суждение, не имеющее возможности все обозреть, лишенное досуга и находящееся под самым сильным давлением нахлынувших событий, все же могло принимать верные решения. Такое состояние можно назвать военным талантом.

592. Если рассматривать бой с множеством его мелких и крупных членов и связанных с ними действий, то бросается в глаза, что мужество, порождаемое чувством личного самопожертвования, будет господствовать в низших сферах, т.е. будет руководить преимущественно мелкими частями, другой же вид мужества - преимущественно крупными.

593. Чем ниже мы спускаемся по ступеням расчленения боя, тем действие становится проще, тем, следовательно, в большей мере простой рассудок будет достаточен, но тем больше будет личная опасность, а следовательно, тем большие требования будут предъявляться к личному мужеству.

594. Чем же выше мы будем подниматься по этой лестнице, тем значительнее и более чревата последствиями будет деятельность каждого лица, ибо вопросы, зависящие от его решения, находятся болееили менее в тесной связи с целым. Отсюда следует, что здесь требуется более широкий кругозор.

595. Правда, чем выше пост, тем шире его горизонт, и с него лучше, чем с низкого, можно обозреть связь всех явлений; но все то, чего недостает в отношении общего обозрения в ходе боя, главным образом здесь-то и отсутствует; поэтому по преимуществу именно здесь и приходится так много делать наудачу, доверяясь интуиции.

596. Этот характер вождения все усиливается по мере развития боя, так как положение дел все больше удаляется от того, которое нам было известно.

597. Чем дальше продолжается бой, тем больше имеют место случайности, т.е. события, не входившие в наши расчеты, тем больше все выходит из колеи нормального порядка, тем больше хаоса и сумятицы появляется то там, то здесь.

598. Но по мере развития боя все более и более накопляются и учащаются решающие акты, и тем меньше остается времени для обдумывания.

599. Таким-то образом и высшие члены мало-помалу, особенно в отдельных пунктах и в отдельные моменты, спускаются в сферу, где личное мужество имеет большее значение, чем рассудительность, и играет почти все решающую роль.

600. Таким путем в каждом бою все более и более исчерпываются все комбинации и в конце концов уже ведет борьбу и действует почти исключительно одно лишь мужество.

601. Мы видим, следовательно, что задача мужества и повышенного им интеллекта - сгладить затруднения, встречаемые в процессе вождения. Насколько успешно они могут с ними справиться - НЕ В ЭТОМ вопрос, потому что то же происходит у противника, и наши ошибки и промахи в большинстве случаев уравновешиваются его ошибками и промахами. Но что чрезвычайно важно - это НЕ УСТУПАТЬ противнику в мужестве и умственных силах, особенно в первом.

602. Есть, однако, еще одна способность, которая имеет в данном случае огромное значение,- ЭТО ИНТУИЦИЯ. Она представляет не только природный талант, но главным образом является в результате практики, знакомящей с явлениями и почти ОБРАЩАЮЩЕЙ В ПРИВЫЧКУ открытие истины, т.е. правильность суждения.

603. Наконец, нам остается отметить, что если в вождении обстоятельства заставляют придавать преимущественное значение ближним явлениям по сравнению с явлениями более высокого порядка и более отдаленными, то эта ошибка в обозрении явлений может быть исправлена лишь тем, что действующий, не ведая, прав ли он или нет, старается придать своим действиям ОПРЕДЕЛЯЮЩЕЕ ЗНАЧЕНИЕ. Это достигается тем, что он действительно стремится ко всем тем возможным результатам, которые могут быть достигнуты. Таким путем целое будет увлечено в известном направлении второстепенной точкой зрения при отсутствии более высокой, хотя оно всегда должно было бы быть руководимо с этой последней точки зрения.
Мы попытаемся разъяснить это примером. Когда дивизионный генерал в сумятице большого сражения теряет связь с целыми находится в нерешительности, отважиться ли ему на новое наступление или нет, то, решившись на него, он найдет известное успокоение за себя и за судьбу целого лишь в том, что будет стремиться не только довести свою атаку до конца, но и достигнуть такого успеха, который загладил бы все неудачи, какие бы имели место тем временем на других участках.

604. Подобный образ действия называется в тесном смысле этого слова решительным. Таким образом, взгляд, который мы здесь проводим, заключающийся в том, что лишь таким способом можно господствовать над неопределенностью положения, приводит к РЕШИТЕЛЬНОСТИ; последняя ограждает от полумер и является самым блестящим качеством в вождении крупным боем.
***

На этом рукопись обрывается.